Роберт Блох - На языке мертвых (Антология)
— А как эти женщины узнают, что они ведьмы?
— О Господи! Какие странные вопросы ты задаешь, Джиннот! Наверное, сила приходит к ним, и они чувствуют, что стали другими.
Так вот значит как! Они сами узнают об этом. Ее маленький ум наполнился сомнениями и беспокойством. Джиннот злилась на Беатрис. Ей не надо было верить этим лживым словам. Но если странное поведение Джиннот объясняется темной силой, то она тоже ведьма — маленькая глупенькая ведьма. О, Святая Заступница, неужели это правда?
«Нет, нет, — успокаивала себя Джиннот. — Девочки не могут быть ведьмами!»
Но она сама не верила в это оправдание. Во-первых, ее околдовали. Во-вторых, она знала, что не такая, как другие люди. И все становилось на свои места. Джиннот понимала теперь, почему с ней не хотели играть деревенские дети. Теперь она знала, почему отец не уделял ей внимания и лишь изредка заступался за нее. И вот, значит, почему Беатрис побаивалась ее и постоянно заискивала перед ней: «Правда, Джиннот?»
Она ведьма, и вскоре ей придется найти посвященных сестер. Минти поведет ее через испытания и необычные состояния. Конечно, жаль, что придется кого-то убивать и проклинать. Но раз уж так решила сила, почему бы ей и не попробовать? Интересно, удержит ли она мощь этого потока, или он хлынет через нее из глубины какого-то адского источника? Джиннот боялась, но ее терзало любопытство. Она была совсем юной ведьмой и еще не знала того, что от нее требовалось. Проходили недели, а сила молчала и никуда не вела.
Девочка продолжала навещать Беатрис, пробуя на ней свои чары и заклинания. Но та оставалась такой же цветущей и здоровой, приводя Джиннот в ярость глупыми вопросами:
— Ты придешь посмотреть на ребеночка, когда он родится? Правда, скажи, придешь? Тебе нравятся детки?
Она теперь думала только о своем ребенке. Ей было наплевать на Джиннот. И тогда в одну из темных зимних ночей девочка решила ее убить. Если бы не Беатрис, она бы ничего не знала о своей темной силе. Это Беатрис погубила Минти. Джиннот горела желанием отомстить за нее, как ведьма за ведьму.
Она не имела понятия, как наводить чары, а спросить было не у кого. Интересно, как это делала Минти? Джиннот вспомнила тот случай у двери коровника — приподнятую руку и долгий-долгий взгляд. Довольно просто, но надо попробовать, решила девочка. Она задумала дождаться благоприятной ситуации и убить Беатрис где-нибудь в начале весны.
Джиннот сидела на чердаке, пропуская сквозь пальцы бахрому покрывала. Беатрис рожала. Об этом шептались люди на кухне, и именно, поэтому Джиннот сидела теперь на кровати, наблюдая за тем, как темнеют в сумерках высокие лиственницы. Все ее мысли и чувства устремились к освещенному окну небольшого домика, где у постели Беатрис кружили озабоченные женщины. Джиннот почти чувствовала нити, судьбы, и ее воля перебирала их, пробуя каждую на прочность.
— Пусть она умрет, — шептали поджатые губы. — Пусть она умрет!
Неужели она обращалась к самому дьяволу? Эта мысль испугала девочку. Но ей хотелось, чтобы Беатрис страдала и мучилась, как Минти; чтобы она тоже истекала кровью и исходила криками. Девочка сидела на кровати всю ночь. Ее лицо стало серым, как потолок. Тело покрылось потом и источало кисловатый запах. Где-то рядом закричала сова, и Джиннот на миг подумалось, что это кричит Беатрис.
Внезапно она поняла, что все кончилось. Тело расслабилось, веки затрепетали, и ее голова упала на подушку. Она улыбнулась, засунула пальчик в рот и заснула. А утром на кухне все только и говорили о родах.
— Вы слышали? Беатрис родила мальчика. Он такой же хорошенький, как и она сама.
Джиннот молчала. Она поджимала губы и разочарованно ела кашу. Неудача обескуражила ее, и она не могла понять, почему чары не подействовали. Но Джиннот не на миг не усомнилась в том, что она ведьма.
Позавтракав, девочка встала из-за стола и поспешила в дом Беатрис. В уютной спальне горели свечи, в камине пылал огонь, а молодая мать сидела на широкой кровати, и румянец уже начинал возвращаться на ее красивое лицо.
— Скажи, он тебе нравится, Джиннот? Вылитый Джекки, правда?
Она неохотно подошла к колыбели. Малыш был крохотным и сморщенным — маленькое тельце, укутанное в шерстяное одеяло. Девочка смотрела на него, в глубине души моля о прощении за то, что делала. Ребенок захныкал и задергался под пеленками. Она знала, что у крошки не хватает сил сопротивляться ведьме.
Джиннот прищурила глаза. Ее верхняя губа приподнялась, оголив длинные зубы. Личико малыша вдруг потемнело, и изо рта потекла пенистая слюна. Когда он перестал подергиваться, ее глаза расслабились, и она отошла от колыбели. А потом ее охватил ужас.
Джиннот убежала на чердак, закрыла дверь на щеколду и сжалась в комочек на кровати. Тело колотила дрожь. Сердце билось о ребра, пытаясь вырваться из пут безнадежной тоски.
Через какое-то время двор начал заполняться голосами. Люди бегали, хлопали дверьми, и девочка вздрагивала при каждом громком крике. Она подошла к окну. Дрожавшие пальцы рвали паутину и выдавливали внутренности из пухлых насекомых. Джиннот с ужасом смотрела на толпу, которая собиралась во дворе. Люди спорили и размахивали руками. В центре стоял Джек Хайслоп. Его блестящие волосы растрепались, лицо покраснело от ярости и гнева. Женщины качали головами, но голос Джека звенел в прохладном воздухе, как набатный колокол.
— Да, она так сказала! — кричал он. — Малыш умер за час! И все из-за того, что эта ведьма Джиннот вошла и посмотрела на него!
— Ох, парень, не верь ты ее словам. Она просто бредит от горя! Новорожденные часто погибают от конвульсий.
— Это не конвульсии! Жена видела, как Джиннот скалила на малыша свои зубы. А потом она убежала, не сказав ни слова. Спросите у Беатрис! Девчонка ей все уши прожужжала о ведьмах.
— Не надо так, парень! Вспомни, как мы ошиблись с Минти Фрэзер. Ты не можешь обвинять ее в этом… Подумай сам. Нам очень жаль твоего малыша, Джек, но Джиннот…
Они продолжали успокаивать его и защищали дочь хозяина. А потом одна из женщин вышла из домика Беатрис.
— О Господи! — рыдая, кричала она. — Это заставит расплакаться любого. Ребеночек лежит там, как сорванный цветочек. Бедная душа! Какое горе для матери! Пережить такое…
Они зашептались и медленно двинулись к дому. Джиннот отпрянула от окна и снова села на кровать. Она покорилась судьбе, и страх прошел. Осталась только усталость — темная и безнадежная, как тина во рту утонувшей Минти.
Когда они выломали дверь и ввалились в комнату, с ними был ее отец. Они разрешили ему задать ей несколько вопросов. Его губы дрожали. Огромные кулаки сжимались и разжимались. По щекам стекали капли пота.
— Джиннот, дочка! — сказал он строго. — Что все это значит?
Она взглянула на него и виновато опустила голову.
— Отвечай, девочка. Ты знаешь, что они говорят о тебе? Они говорят, что ты убила малыша Беатрис. Неужели это правда, Джиннот?
Она молчала. Люди начали роптать, но ее отец властно поднял руку.
— Говори же, Джиннот! Оправдайся перед людьми, пока еще не поздно. Вспомни, что случилось с Минти Фрэзер! Что ты сделала с ребенком?
— Я к нему даже не прикасалась. Я просто посмотрела на него, и все!
— Просто посмотрела?
— Да.
— То же самое говорила и Минти, — закричал Джек Хайслоп. — И вам этого хватило, чтобы утопить ее. Так что же вы ждете теперь?
— Хайслоп, заткнись, или ты потеряешь свою работу…
— А я и так отсюда уйду! И никто не останется на твоей проклятой ферме!
Остальные подняли шум.
— Шел бы ты отсюда, хозяин! Мы хотим расспросить твою дочь. Если она не ведьма, ей нечего бояться.
За дело взялись женщины. Владельца фермы оттеснили к стене.
— Еще одно слово — и мы бросим тебя в воду вместе с ней, — предупредили его.
И он знал, что они сдержат свое обещание.
Люди обступили Джиннот, выкрикивая ей вопросы и вытягивая из нее ответы. Каждый раз, когда она в волнении дергала бахрому покрывала, они били девочку по рукам, и вскоре ее ладони распухли и посинели.
— Говори правду, девочка! Ты ведьма? Ведьма?
— Нет! Нет! Я не…
— Это ты убила малыша?
— Я никогда… У меня не получается убивать людей…
— Вы слышали! У нее не получается убивать людей! А ты когда-нибудь пробовала это делать?
Она сжалась в комочек. Злые лица людей напоминали ей образы из ночных кошмаров. Отец просил рассказать им правду, и, наверное, действительно лучше покончить со всем этим ужасом раз и навсегда.
— Только не бейте меня! — закричала она. — Не бейте, и я все расскажу!
— Тогда поторопись, мерзавка! Не выводи нас из себя! Ты когда-нибудь пробовала убить человека?
— Да. Но у меня ничего не получилось… Это все она… Это она подучила меня притвориться околдованной…
