Николай Волковский - 111 баек для журналистов
Найти «золотую середину» очень трудно. Многие фотокорреспонденты, работающие в «горячих точках», со временем становятся очень циничными. Раненные и погибшие людям для них – часть композиции кадра. Цинизм в данном случае является единственным спасением. Инстинкт самосохранения, присущий журналисту, как и любому человеку, заставляет его приглушать чувствительность: чем с большими страданиями окружающих ему приходится сталкиваться, тем выше и толще стена, которой он отгораживает свою психику от волнений.
Самими жестокими циниками в журналисткой среде считают стрингеров. Об одном из них, Эдуарде Джафарове, в июне 2002 года рассказала журналист Л. Столяренко (Новая газета. 2002. 27 июня). В активе этого человека – 15 лет стрингерства и 34 «горячие точки». Вот как он сам определяет свою профессию: «Стрингер – это высочайшая степень самосохранения. Он признает любые средства для добывании информации… В работе стрингера нет места порядочности, а цинизм – обязательное условие… Девиз стрингера: “Я должен это снять!”»
Цинизмом отличаются не только стрингеры. На определенном этапе карьеры многих журналистов начинает «заносить». Например, журналист Андрей Бабицкий в одном из интервью рассказал, как он с фотографами переворачивал трупы, чтобы было удобнее снимать…
Диапазон применения байки. При подготовке журналистов к работе в «горячих точках».
№ 66. Байка «Скопированное преступление»
В середине 1990-х режиссер Оливер Стоун сотворил изощренную, с точки зрения монтажа, и зрелищную криминальную феерию на основе сценария Квентина Тарантино, которая называлась «Прирожденные убийцы». В ней пара молодых влюбленных – Мэллори и Микки – колесит по одноэтажной Америке и убивает всех, кто попадается им на пути. Они обожают друг друга и ненавидят все остальное человечество. Молодых людей из штата Луизиана, 18-летнего Бенджамина Дэррэса и 19-летнюю Сару Эдмондсон, фильм увлек. Они смотрели «Прирожденных убийц» до шести раз в день и боготворили главных героев, которые лишали жизни невинных людей ради острых ощущений. Однажды, в начале марта 1995 года, покурив травки и наглотавшись «колес», Дэррэс и Эдмондсон взяли оружие и отправились на концерт. Как и герои фильма, молодые люди ждали удобного случая пострелять по живым мишеням. На концерт они не попали, зато нашли несколько подходящих жертв. Первую – в штате Миссисипи, где Дэррэс застрелил менеджера фабрики по обработке хлопка-сырца. На следующий день, добравшись до Луизианы, Эдмондсон прострелила горло продавщице бакалейно-гастрономического магазина, матери троих детей…
Мораль. Преступлениям Б. Дерреса и С. Эдмонсон американские СМИ уделили чрезвычайно много внимания. По поводу того, что молодые люди скопировали поведение героев «Прирожденных убийц», развернулась жаркая дискуссия. В одной из публикаций отмечалось, что самое главное – сделать правильные выводы из медиапроизведения. Ненормального и Библия может толкнуть к самоубийству, а нормального – просветлить до конца дней. Фильм «Прирожденные убийцы» – не Библия, но думать и делать выводы тоже заставляет.
Комментарий. Исследователи информационного воздействия обнаружили свидетельства того, что просмотр жестоких фильмов и телепередач ведет к проявлению насилия. Так, американские исследователи Д. Зиллман и Дж. Уивер в своих экспериментах показывали людям обычные фильмы, вроде «Шофер мисс Дейзи», либо боевики типа «Универсальный солдат», «В осаде». Те, кто смотрели боевики четыре дня подряд, были более склонны к проявлениям враждебности, независимо от того, цитировали их или нет. Как утверждают авторы, воздействие «… было одинаковым вне зависимости от пола участников. Однако в целом женщины проявляли меньше враждебности по сравнению с мужчинами. Полученные данные свидетельствуют, что длительное воздействие чрезвычайно жестоких фильмов может (а) усиливать агрессивность провоцируемых мужчин и женщин и, (б), что, возможно, имеет еще большее значение, усиливать такое поведение у не провоцируемых мужчин и женщин». (Брайант Д., Томпсон С. Воздействие СМИ. М., 2004.) Проблема медианасилия является одной из самых насущных в современном общесте. Она была и остается одним из главных факторов, определяющих политику государства. В США полемика вокруг нее прошла несколько этапов. Один из результатов – Акт о телекоммуникациях 1996 года, который обязывает производителей устанавливать блокирующие телесигнал V-чипы на телевизорах и требует, чтобы телекомпания присваивала фильмам категории, показывающие их приемлемость для определенных возрастных групп.
Диапазон применения байки. При обсуждении проблем воздействия медианасилия.
№ 67. Байка «Руки тянутся к автомату»
В 1990-е годы, вернувшись из поездки на раздираемые конфликтом Балканы, один популярный петербургский журналист рассказывал знакомым, что не только собирал материал, но и как солдат, с автоматом в руках, воевал на стороне сербов. Подтверждением тому была медаль, которой его наградили за проявленное мужество. В журналистском сообществе к поступку коллеги отнеслись неоднозначно: кто-то поддержал, а кто-то и осудил боевую активность корреспондента в «горячей точке», сочтя его поступок непрофессиональным. Но все одинаково хвалили репортажи с Балкан за динамичность и обстоятельность, хотя в них и выражалась симпатия к одной из воюющих сторон.
Мораль. Согласно Хартии свободы печати «журналисты, работающие в зонах военных действий, считаются гражданскими лицами и пользуются всеми правами и гарантиями, предоставленными остальному гражданскому населению». Такой статус представителей СМИ в «горячих точках» больше соответствует целям журналистской деятельности. Ведь корреспондент – представитель общества и граждан. А беря в руки автомат, он становится частью одной из воюющих сторон, возникает деление на «своих» и «чужих». Это лишает журналиста возможности объективно взглянуть на ситуацию: он видит не все, что происходит, не вокруг, а лишь по ту сторону баррикады.
Комментарий. Одни журналисты цепляются за эту норму Хартии как за спасение, другие сетуют: гражданский статус приближает корреспондента к мирному населению, позволяет лучше понять его положение в условиях военных действий, но в то же время означает запрет на ношение оружие, а значит, и возможности себя защитить. Так, Анна Политковская воспринимала свой гражданский статус как мировоззренческую платформу: «Идея главного редактора была проста: именно мне, сугубо гражданскому человеку, куда понятнее переживания других таких же гражданских лиц – жителей чеченских сел и городов, на головы которых свалилась война». Чувство незащищенности очень точно передал Артем Боровик, рассказывая об окончании Афганской войны: «Армия уходила и в какой-то момент отобрала у журналистов давно розданное им оружие – пистолеты Макарова. Под опустевшей портативной кобурой на груди репортерское сердце забилось чуть ритмичнее».
Противоречие между инстинктом самосохранения и обязанностью сохранять нейтралитет по отношению к сторонам конфликта испытывают многие журналисты. Сергей Гуляев, побывавший во многих «горячих точках», пишет: «Если вдруг начнется, что делать-то: снимать или за автоматом тянуться? Не знаю, кто в такой момент во мне победит – журналист или военный. Нет, без оружия на войне неуютно. Представляю, как сейчас скрежетнут зубами какие-нибудь столичные рафинированные коллеги: “Журналист не должен брать в руки оружие!”. Не знаю – не знаю. <…> Тассовские “корочки” обязывают быть объективным и отстраненным – ни оценок, ни комментариев. В Афгане я сидел в одном окопе с нашими, а здесь (в Чечне. – примеч. ред.) по неписаному кодексу предстоит быть на нейтральной полосе сторонним наблюдателем, холодным хроникером происходящих событий. Все это умом понимаю, но хочется в окоп, к нашим».
Следует учитывать и те изменения, которые претерпели представления о журналистике в нашей стране за последнюю четверть века. Этот период ознаменовался грандиозными социальными и политическими переменами в России и приблизил советско-российского журналиста к своим западным коллегам. Если в СССР он был идеологическим работником и выполнял скорее пропагандистскую функцию, нежели информационную, то уже в годы перестройки стал представителем и голосом общественности. Эти различия отражены в приведенных выше словах Сергея Гуляева: в Афганистане журналист имел гражданство одной из враждующих сторон, а теперь обязан быть нейтральным.
Диапазон применения байки. При обучении журналиста работе в зоне вооруженного конфликта.
