Владимир Авдеев - Раса и этнос
Итак, в лице Тишкова мы видим человека, давно, упорно и сознательно вредящего русскому народу, проводящего по мере сил в жизнь противоречащие русским интересам установки. Да и как могло быть иначе, если теоретические представления Тишкова о роли и месте русских в России подобны следующим:
«Россия не есть “национальное государство” этнических русских»;[133]
«Самым серьезным препятствием на пути утверждения гражданского национализма (или российского патриотизма) является не столько национализм нерусских народов, сколько национализм от имени “русской нации” как некой “государ-ствообразующей” или “сплачивающей” нации… Категория “русской нации” закрывает возможность открыто сформулировать понятие России как политической нации».[134]
«К сожалению, политическое и культурное пространство страны, особенно ее Центра, остается доминирующим этническими русскими и русской культурой. Достаточно привести пример избранной Государственной Думы в 1993 г., где решительно преобладают политики московского Садового кольца, а представительство регионов и этнических общин явно недостаточно. То же самое относится, даже в большей степени, к составу исполнительных органов власти, престижным позициям в офицерском и дипломатическом корпусе, в средствах массовой информации. В центральных средствах массовой информации фактически звучит только русская речь»;[135]
«Мы не разделяем популистскую риторику некоторых политиков и истеричность русских национал-патриотов о “геноциде русской нации”, “антирусской политике правительства” и т. п. Это опасная и, к сожалению, набирающая силу общественная тенденция».[136]
Что же сказать о Тишкове в заключение? Всего несколько слов: самоуверенный лжепророк, бесконечно далекий от реалий и потребностей нашей Родины, вельможный русофоб и добросовестный агент антирусских сил.
* * *ИТАК, читатель получил некоторое представление о «Банде Боаса» и ее российском филиале, процветшем под высокой эгидой ИЭА РАН благодаря директору этого института — В. А. Тишкову. Будучи сами абсолютно маргинальными относительно мейнстрима отечественной этнологии, антропологии и социологии, российские боасисты (они же конструктивисты) тем яростнее обвиняют в маргинальности всю отечественную научную традицию. Апеллируя при этом к столпам современного философского идеализма, действующим в лоне западного обществоведения — «науки мнений», а не науки знаний и фактов. Противостояние идеализма и материализма (и позитивизма) — не новая коллизия. Постольку, поскольку наши противники пренебрегают фактами и аргументами, самое естественное было бы — пренебречь ими самими. Если мы не делаем этого, то только потому, что шарлатаны от науки имеют обыкновение стремиться в начальственные кресла и влиять на принятие важных решений, а пуще того — на формирование «государственной идеи». Этого нельзя допустить.
В чем опасность для нашей страны и русского народа деятельности «Банды Боаса» и ее последователей? Об этом хорошо сказала известная исследовательница-антрополог Г. А. Аксянова в уже цитированном докладе «Категоризация как универсальное явление осознания мира (на примере расовой дифференциации человека)»: «Отказ признавать реальность существования рас у человека… это отказ от эффективного инструмента изучения истории человеческих популяций. Ведь только факт существования легко выявляемого внешнего разнообразия может послужить основой для категоризации на “своего” и “чужого”».
Утрата такой важнейшей идентификации — не шутка; это смертельно опасная потеря. Как уже написал один из нас:
«Биологическая дезориентация на уровне главного принципа «свой — чужой» равносильна гибели и прерыванию всей эволюционной цепи. Любые системы ценностей, оспаривающие сам этот принцип, подобны смертоносному вирусу, единственной целью существования которого и является убийство живой системы, в теле которой он паразитирует. Поэтому и приговор наш и степень решимости должны быть твердыми и предельно ясными».[137]
Да будет так.
ШЕСТЬ ОТВЕТОВ В ЛОБ
МИФ о «едином человечестве», в котором «все люди братья» — абстрактно-гуманистический с философской точки зрения и либерально-демократический с политической — окончательно оформился в своей светской модификации в 1960-е годы. Тому, как ни странно, более всего способствовали доминанты текущей политики обеих противоборствующих сверхдержав: США и СССР. В Америке главным политическим событием десятилетия, определившим всю ее современную трагическую историю, было принятие «Иммиграционного Акта» (1965), после чего страну захлестнуло цветное население третьего мира. Этому самоубийственному решению предшествовала многолетняя «промывка мозгов» и затем оно сопровождалось не менее массированной и основательной пропагандой, призванной нивелировать в глазах американцев очевидные и чудовищные негативные последствия произошедшего.[138] Рикошетом эта пропаганда уходила и в Западную Европу, подготавливая соответствующие перемены, и даже в страны социализма. А в Советском Союзе, во-первых, еще продолжалась оттепель (окончательно черту под ней подвело лишь наше вторжение в Чехословакию в 1968 году), а во-вторых, активизировалась целенаправленная политика разрушения колониальной системы и натравливания стран третьего мира на страны блока НАТО — и соответственно всестороняя апология интересов многоразличных цветных народов. Идеология оттепели (абстрактный гуманизм плюс оглядка на Запад, на США, где все, якобы, делается «как у людей», в отличие от нас) в данном конкретном случае не противоречила официальной идеологии. Так получилось, что «борьба с расизмом» на каком-то этапе стала не только куском хлеба для штатных партийных пропагандистов, но и как бы нравственным долгом среднестатистического советского интеллигента, одним из его «культурных кодов».
Среди главных памятников этого странного идейного сплава расхожих интеллигентских умонастроений того времени с официозной «моралью советского человека» — книга историка Н. Я. Эйдельмана «Ищу предка»,[139] центральное место в которой занимают шесть вопросов, заданные читателю, что называется, «в лоб». Эйдельмана как ученого вообще выгодно отличало умение формулировать вопросы, прицельно попадающие в главный нерв той или проблемы. А хорошо поставленный вопрос, как известно, уже наполовину решен. То есть, он в значительной мере является вопросом риторическим, подразумевающим готовый ответ. Именно так обстоит дело и в данном случае: ответы на эйдельмановские вопросы с первого взгляда кажутся сами собою разумеющимися. Ну, а чтобы уж совсем исключить разночтение, автор предпослал им свое резюме: «Главный научный довод против расизма заключается в том, что все современное человечество, без сомнения, — один вид. По-видимому, тот самый вид, который сформировался в Средиземноморье и Передней Азии несколько десятков тысяч лет назад».[140]
Историк поспешил с вердиктом. Дело, как мы убедились, обстоит как раз наоборот: научных доводов против расизма вообще не существует! Есть изначальные расы, и есть область их смешения, впервые происходившего в условиях «кто — кого» как раз в указанном Эйдельманом регионе. При этом смесь — именно и только в подобных областях! — так и остается смесью, обретая новую расовую идентичность. А чистые расы, каждая в своей зоне, прошли через реверсию, практически полностью регенерировались, расстались в массе с привнесенными метисацией признаками и остались в итоге чистыми в целом расами. Стремление Эйдельмана как яркого представителя смешанной, вторичной расы, видеть весь мир вокруг подобным себе объяснимо, но неприемлемо для научного ума.
Между тем Эйдельман продолжает готовить читателя к «правильному» ответу: «Трудно сторонникам теории — “разные расы — разные виды” — объяснить, почему у всех людей одинаковое строение борозд мозга (мы уже знаем, что это не так. — Авторы), одинаковое число долей легкого и печени. Зато, предположив, что все расы — один вид, мы сможем все легко понять… Доводы, доказательства, наука… А расовые предрассудки живы и крепки.
И самый распространенный их вид — скрытый, мягкий, стыдливый.
Те или иные расовые предрассудки имеются у многих милых, честных, добродетельных людей любой расы, даже у тех, кто полагает, что чужд расизму.
Сколько хороших людей дрогнет, спасует перед одним из шести вопросов, которые им следовало бы задать»…
И далее следуют те самые сакраментальные вопросы.
Что тут скажешь?
Мы, смеем думать, действительно — милые, честные, хорошие и добродетельные люди белой расы. У нас нет никаких предрассудков: ни расовых, ни религиозных, ни либерально-демократических, потому что мы ученые и нас интересует только истина. Ради нее мы готовы хоть на костер. И поэтому мы не дрожим и не пасуем ни перед какими вопросами, а отвечаем на них четко, ясно и недвусмысленно. Вопрос — ответ. Но мы предупреждаем заинтересованные инстанции: мы ничего не пропагандируем, мы лишь, в соответствии с Всеобщей декларацией прав человека и гражданина, формулируем и доступным способом распространяем свое личное мнение.
