Андрей Остальский - Краткая история денег
В большинстве стран мира действует правило (а кое-где и закон) так называемого частичного резервного обеспечения. То есть банк должен все же иметь у себя под рукой (или в Центробанке) в виде наличности какую-то часть от тех денег, что он сотворил в форме кредита. То есть при 100-процентном резерве обидчик Ходжи или обеспечивающий трансакции банк должен был бы иметь один пиастр. При 10-процентном резерве, установленном в США, – лишь его десятую часть.
Для упрощения схемы представим себе, что действует не множество разных банков, а один. (В итоге в рамках банковской системы, после всех взаимоучетов и прочего, все равно получается примерно так.)
Получив 100 долларов депозита, банк имеет возможность выдать кредита на 90 долларов. А 10 долларов при этом остаются в качестве резерва. Получивший кредит расплачивается им, получивший оплату пишет чек – он снова помещает деньги в банк. И таким образом выданные 90 долларов снова в банк возвращаются. Значит, по правилам, можно снова выдать кредита еще на 90 процентов от 90 долларов – то есть 81 доллар. Но и эти 81 доллар снова притекают в банк (неважно, в тот или другой – они друг с другом рассчитаются). И это дает возможность для кредитования на сумму 72,9 доллара. Когда этот процесс завершится, то выяснится, что 100 долларов «родили» 900 долларов новых, кредитных денег!
А что же происходит, когда вы возвращаете банку долг? Вы в таком случае ни много ни мало, а сокращаете на эту же сумму всю денежную массу в обращении! Да-да, запомните: взяли в банке кредита на 10 тысяч рублей – увеличили на эту сумму количество циркулирующих денег. Отдали – уменьшили. И не забывайте, чем больше денег крутится в обществе, тем сильнее инфляционное давление. Чем меньше – тем оно слабее. Так что в ваших руках благополучие всего общества, можно сказать!
Правда, надо признать: умеренная инфляция, скорее всего, полезна для экономического развития. И, между прочим, для должников! Это для кредиторов, для тех, кто одолжил деньги соседу или банку, открыв там счет или купив его облигации, она вредна. Понятно почему, а россиянам, пережившим 90-е, и вовсе не надо ничего объяснять. Вчера взяли в долг тысячу рублей, а отдавать сегодня надо фактически гораздо меньше, потому что вчерашняя тысяча и на пятьсот-то еле тянет. И наоборот, дали вы в долг тысячу, и сегодня вам вернут ту же тысячу, только купить на нее можно вполовину меньше, чем вчера.
Для тех, кто взял ипотеку, высокая инфляция на руку, отдавать фактически меньше. Для тех, кто ее дал, – разорение.
Ну и вот еще такое, лично для меня неприятное напоминание. Небольшая инфляция еще и тем хороша, что вынуждает всяких занудных, боящихся риска типов все-таки не держать их в консервной банке или в банке на текущем счету, а вкладывать во что-нибудь, заставлять их работать на экономику. А что я могу при этом прогореть, лишить себя и потомков незначительных своих сбережений, так на это всем наплевать!
В банке или в банке?
«За 101-й километр» – успевшие пожить в советскую эпоху или достаточно много о ней читавшие знают, что означало это выражение: на таком расстоянии от Москвы – как минимум! – должны были селиться рецидивисты или неблагонадежные граждане. Так вот, и в Англии долгие годы существовал свой «101-й километр», точнее, 65-я миля (что примерно одно и то же).
Туда, на такое расстояние от английской столицы, изгонялись частные банки, хотевшие печатать собственные деньги. В 1844 году Банк Англии получил официальную монополию на эмиссию национальной валюты. Но за теми частными банками, кто легально занимался эмиссией к тому моменту, оставили это право. Правда, при условии, что они будут держать в Банке Англии 100-процентные (или около того) резервы. Что, конечно, делало их операции куда менее привлекательными – они не могли много выдавать кредитов. Последний такой банк тем не менее закрылся в 30-х годах, а в Северной Ирландии и Шотландии они сохранились до сих пор. Последователи достаточно мощного и уважаемого направления экономической мысли, кстати, доказывают преимущество автономной эмиссии нескольких респектабельных частных банков. Они, в теории, конкурировали бы между собой, и таким образом рынок своей невидимой рукой наводил бы порядок и в производстве такого специфического «товара», как деньги. (Если слово «товар» все-таки к ним применимо.)
Монополизировав эмиссию денег, государства злоупотребляют этим правом определять количество денег в обществе, эксплуатируют веру людей в них, считают представители этой школы.
Ну так эксперимента ради давайте представим себе некий небольшой городок, в котором правит, хоть и не царствует, некий автономный банк, сам себе голова и Центробанк.
У банка есть (а может быть, и нет) некоторый золотой резерв. Что важно, так это то, что население городка в общем-то более или менее уверено, что золото в банке имеется в достаточном количестве. И вот банк печатает свои деньги и пускает их в обращение, выдает кредиты населению и компаниям. И вдруг настает момент, когда, по подсчетам банка, денег в общине становится слишком много – происходит инфляция, а значит, цены растут. Люди начинают все чаще заглядывать в банк и просить обменять свои бумажные деньги на золото. Что делает банк? Он печатает облигации (они же бонды) и предлагает населению их покупать. Если вы их купите, то теперь уже банк будет ходить у вас в должниках и, естественно, будет платить вам каждый месяц процент от одолженной суммы – за право попользоваться вашими деньгами некоторое время. С другой стороны, банк продолжает свою кредитную деятельность, но с каждым выданным кредитом количество денег у населения, наоборот, становится больше.
Итак, еще раз: когда вы берете в долг у банка – денег в общине больше. Вернули долг – их стало меньше. Банк одолжил у вас (продав вам облигацию) – денег в городе в обороте меньше. Вернул вам банк одолженное – количество денег, циркулирующих среди горожан, опять увеличилось. Продает банк облигации – как пылесосом, втягивает денежную массу. Скупает – переключает пылесос в обратный режим, «выдувает» деньги в народ. Вдох-выдох, всос– выброс. Ну и кредит, выдаваемый банком, тоже работает или на увеличение, или на снижение денежной массы – в зависимости от направления движения. Таким образом, банк имеет возможность регулировать количество обращающихся денег и поддерживать стабильность цен. А золото? А золото так, маячит где-то там, в глубине банковских сейфов, для психологического спокойствия. Если все будет идти хорошо, без катаклизмов, то в какой-то момент банк может понять, что оно, золото, и вообще не так уж нужно, без него можно и обойтись.
Вот так я, в очень упрощенном виде, описал механизм работы центральных банков и их эволюцию. Есть там еще один вопрос – о проценте, который банк берет за свои кредиты, и как он соотносится с процентом другим – тем, что банк, наоборот, дает вам, если вы купите облигацию. И что происходит с этими облигациями, когда банк начинает процентами играть. Поверьте, это настоящий триллер! Но этот детективный сюжет требует отдельной главы.
В 1997 году Банк Англии получил независимость от правительства, завершив тем самым примечательный исторический процесс. В 1694 он родился для того, чтобы обслуживать Соверена, правительство, добывать ему деньги на войны и так далее. В 1946-м его национализировали, то есть как будто бы еще более напрямую подчинили правительству. Но вот теперь, в результате долгой и мучительной эволюции, он стал чем-то совершенно иным – могущественным институтом, призванным защищать интересы всего общества, в том числе и от правительства. Правда, последнее по-прежнему имеет право устанавливать пределы допустимой инфляции, и банк, по идее, должен ими руководствоваться. Но его Комитет монетарной политики совершенно свободен в своих решениях – поднимая или опуская учетную ставку кредитного процента. Это довольно сильное оружие в его руках, хотя экономисты до сих пор никак не согласятся друг с другом – насколько эффективно может оно предотвращать кризисы и как, в долгосрочном плане, сказывается его использование на развитие экономики.
Есть одна точка зрения: единственный раз в истории, когда от Центробанка зависело очень многое – в начале 30-х годов, – этот институт полностью провалил экзамен, показал свою несостоятельность. Другие на это отвечают: сам факт, что со времен Великой депрессии и всемирного кризиса ничего подобного не повторилось, свидетельствует о том, как неплохо центробанки со своей миссией справляются.
Ну вот, теперь, кажется, пришло время нового испытания. Посмотрим, как они (и мы вместе с ними) выйдут из него на этот раз…
Волшебная веревочка процента
Однажды в 90-е годы один яркий и хорошо образованный российский политик спорил со своими оппонентами в дискуссионной передаче Би-би-си. Он критиковал шоковую терапию Гайдара, доказывая, что реформу можно было провести по-другому, мягче. Что бы вы конкретно сделали иначе? – спросили оппоненты. Политик принялся перечислять возможные шаги и их последовательность и, наконец, сказал, что принял бы меры по борьбе с инфляцией и ограничению безработицы. И то и другое сразу? – переспросил кто-то, как мне показалось, с довольно ехидной интонацией.
