Александр Кондратов - Была земля Арктида
«Весной 73-го нашей экспедицией было пробурено несколько мелких скважин со льда пролива Дмитрия Лаптева. Оказалось, что на дне пролива лежат те же плейстоценовые породы, что и на островах, и на прилегающем материковом берегу, но без слоев каменного льда в верху разреза. Этот лед растаял. Зато на глубине, в самих породах, сохранились реликты “вечной” мерзлоты. Мерзлота и море несовместимы. Значит, пролив образовался совсем недавно, — пишет ленинградский геолог В. Иванов. — Наши исчезающие острова ломают представления о геологическом времени. Принято считать, что геологические процессы, кроме землетрясения и извержений вулканов, идут настолько медленно, что их невозможно наблюдать. Однако это, по крайней мере для тех районов, о которых идет речь, не так. “Лик Земли”, как выражались в старину, меняется на наших глазах».
В 1981 году в дельту реки Лены (а дельта эта — целая страна, тридцать тысяч квадратных километров, на пять тысяч больше, чем дельта Нила!) выехала очередная экспедиция С. В. Томирдиаро. Она должна была определить, случайны или же закономерны находки особых, сложенных на 90 процентов объема из подземного льда (почти сплошной, лед!) арктических едом, которые были ранее обнаружены ими и впервые изучены в районе пролива Дмитрия Лаптева.
С. В. Томирдиаро сделал известное (опубликованное в ряде газет и журналов) предположение, что эти ледяные едомы и есть остатки растаявшей лессово-ледяной, по его представлениям, земли Арктиды. Но тогда такие земли должны были бы прослеживаться до Таймыра. И действительно, на островах дельты Лены эта экспедиция открыла также высокие ледяные холмы — едомы арктического типа. Целый пояс их уходил на восток от дельты до Таймыра.
«Все это может привести только к одному выводу, а именно: в пределах Восточно-Сибирского шельфа путем одного только термоабразионного разрушения была за сравнительно небольшой срок уничтожена обширная высокая льдонасыщенная равнина, — пишет Томирдиаро. — Отдельные очаги этой катастрофы мы можем наблюдать и в настоящее время на примере быстрого таяния и отступания высоких 30–40-метровых “ледяных” берегов на материке и островах этого региона. Если с учетом современных глубин шельфа считать, что ширина этой прибрежной равнины составляла 300–400 км, а с ее понижением по уклону дна с юга на север и несомненно большего, чем ныне, прогрева морей в эпоху голоценового климатического оптимума принять, что термоабразия в голоцене в среднем достигала максимальных современных величин, т. е. 30–40 м в год, то время термоабразионного уничтожения равнины длилось примерно 10 тыс. лет. Иначе говоря, можно считать, что ее разрушение произошло за время голоцена, то есть эпохи, сменившей ледниковый период, в которую мы сейчас живем».
Гибель последних остатков «мамонтова материка», по всей видимости, является ключом к решению давних загадок истории географических открытий, связанных с Землей Андреева, Землей Санникова и другими землями и островами, о которых сообщали исследователи XVII, XVIII, XIX столетий и которые не удалось обнаружить, несмотря на тщательные поиски, в нашем веке.
КНИГА ОСТРОВОВ
Острова в Студеном море
Остров Туле, лежащий где-то далеко на севере, в средние века стал символом «края земли». Реальной землей, расположенной не так уж далеко от Северного полюса, был Свальбард викингов, Грумант поморов — нынешний архипелаг Шпицберген. Поморы открыли и другие острова в Баренцевом и Карском морях — Новую Землю, Вайгач и т. д.
В 1644 году казак Михаил Стадухин добрался до устья большой реки «Ковыми» — Колымы. Ссылаясь на рассказы других казаков и колымской «женки» Калибы, он доложил в Якутске, что если плыть морем от устья Лены к устью Колымы, то «от Святого Носа на левой руке объявляется остров, и горы снежные, и пади, и ручьи знатны все». Остров этот очень большой, он тянется от устья Енисея до устья Колымы: «идучи из Лены от Святого Носа и к Яне реке, и от Яны к Собачьей, Индигирка тож, и от Индигирки к Ковыме реке едучи, и гораздо тот остров в виду». Зимой «чухчам» требуется лишь однодневный переход на оленях, чтобы достичь этого острова.
Вероятнее всего Стадухин видел «горы снежные, и пади, и ручьи знатны все» на острове Большой Ляховский с его горой Эмий-Тасс, на которой и летом бывает снег, и долинами ручьев, в ясную погоду различимыми со Святого Носа. Но возможно, что это Крестовский остров, самый близкий к берегу остров из группы Медвежьих островов. Стадухин связал свои личные наблюдения с рассказами казаков об островах, лежащих против устья Лены. «Так сложилась географическая легенда о великом острове на Ледовитом океане берегов Восточной Сибири, — пишет советский историк географических открытий И. П. Магидович. — Этой легенде верили более ста лет после плавания Стадухина. Действительно существующие, расположенные против устьев восточносибирских рек, сравнительно недалеко от материкового берега, острова и миражи невольно сливались в представлении восточносибирских мореходов в один гигантский остров. Они своими глазами видели в разных местах “Студеного моря” восточнее Лены “горы”, то есть — высокие холмы, казавшиеся горами по сравнению с низменным материковым берегом. Эта легенда “подтверждалась” неправильно истолкованными рассказами береговых жителей, посещавших некоторые острова. Служилые люди и промышленники надеялись найти на этом “великом острове” и ценную “мягкую рухлядь” (песцы), и ценную “заморскую кость” (бивни мамонтов), и “корги” (косы) с богатейшими лежбищами “зверя-моржа”, дающего не менее ценный “заморный зуб”, или “рыбий зуб” (моржовые клыки)».
В начале XVIII столетия были обнаружены Новосибирские острова, но подлинное их открытие сделали Ляхов, Санников и Генденштром в конце XVIII — начале XIX века. В 60-е годы XVIII века русские мореходы завершили открытие берегов Новой Земли, до той поры считавшейся одним островом. Тогда же купец Никита Шалауров открывает в Восточно-Сибирском море остров Айон.
Изучив обширную литературу о движении льдов «Студеного моря», князь П. А. Кропоткин пришел в 1870 году к выводу о том, что «между Шпицбергеном и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая простирается к северу дальше Шпицбергена и удерживает льды за собой». Кропоткин организовывает экспедицию для изучения «пространства, лежащего к северу от Новой Земли», которое «остается нам так же неизвестным, как и скрытая от нас часть поверхности луны и, во всяком случае, менее, чем поверхность ближайших к нам планет».
Однако из-за нехватки средств экспедиция не состоялась. И открытие земли к северу от Новой Земли сделал не предсказавший ее существование русский ученый, а австрийская полярная экспедиция под руководством Юлиуса Пайера и Карла Вайпрехта в августе 1873 года, после 375 дней плавания в Арктике. «Нас привела сюда счастливая случайность, — писал Пайер. — Тысячелетия миновали, а человечество ничего не знало о существовании этой земли. Открытие ее было наградой кучке незадачливых моряков за силу их надежды и выдержку в период тяжелых испытаний. Нам подарил ее каприз пленившей пас льдины». Суша в сердце Арктики оказалась архипелагом гористых, покрытых ледниками островов и получила название Земля Франца-Иосифа, кайзера Австро-Венгерской монархии, хотя, как замечает академик В. А. Обручев, новооткрытый архипелаг «по справедливости должен был бы носить имя ученого, предсказавшего его существование».
В своих «Записках революционера» Кропоткин писал: «Земля, которую мы провидели сквозь полярную мглу, была открыта Пайером и Вайпрехтом, а архипелаг, который должен находиться на северо-востоке от Новой Земли (в этом я убежден еще больше, чем тогда), так еще и не найден». И это научное открытие Кропоткина блестяще подтвердилось. В 1913 году русские ледоколы «Вайгач» и «Таймыр» открыли Северную Землю, последний крупный архипелаг в Арктике. Правда, открыватели его приняли Северную Землю за один большой остров, и окончательное открытие архипелага произошло уже в советское время. Ледокол «Г. Седов» в 1930 году подошел к берегам Северной Земли и высадил на ее безлюдных берегах четырех зимовщиков во главе с Г. А. Ушаковым.
Остров Домашний, на который высадились зимовщики с 43 собаками и трехгодичным запасом продовольствия, был, по словам Ушакова, «всего лишь гребень известняковой складки, выступавшей из моря. Он поднимался узенькой, взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся из воды спину кита. Впервые вступив на его обледеневшую, скользкую поверхность, мы невольно шли осторожной походкой, будто под ногами и в самом деле лежал кит, готовый каждую минуту погрузиться в холодную пучину». За два года экспедиция изъездила на упряжках, запряженных собаками, не менее 5000 километров, положив на карту почти весь архипелаг — четыре крупных и множество мелких островов. Это было последним крупным географическим открытием в Арктике и крупнейшим открытием, сделанным в нашем веке.
