Виталий Ларичев - Охотники за черепами
Виновата его бескомпромиссность и уверенность, что на Яве открыто «долгожданное недостающее звено». Это обстоятельство почему-то дает право противникам вести критику в том тоне, в каком они находили нужным. Любое выражение считалось законным и естественным, поэтому некоторые из наиболее яростных оппонентов заходили в критическом раже настолько далеко, что без стеснения стремились скомпрометировать даже унизить Дюбуа и его находку.
Но разве объяснишь каждому, что «легкость» открытия — это миф, а выводы — результат долгих и мучительных раздумий?
Спорам, казалось, не было видно конца. Однако Дюбуа не отчаивался и продолжал настаивать на своей не для того провел он семь лет на Малайском архипелаге, чтобы отступать теперь, когда решается судьба его детища. Не удивительно поэтому, что прошло лишь два месяца со времени окончания конгресса в Лейдене, и Дюбуа снова на трибуне, на этот раз в Берлине, в зале заседаний Общества антропологии, этнографии и первобытной истории, там, где господствует сильный и опасный противник — Рудольф Вирхов.
— …Господа! Я позволю себе сделать главный вывод из изложенного ранее и закончу доклад. Итак, из сравнительного изучения материалов, а также измерений, проведенных мною со всей возможной тщательностью неизбежно следует вывод; в Триниле открыта переходная форма от обезьяны к человеку, иначе говоря — «недостающее звено». Объем его черепной коробки, по форме напоминающей черепную коробку гиббона, составляет 908 кубических сантиметров. Рост, судя по длине бедра, достигал 1 метра 72 сантиметров. Думаю, что вес обезьяночеловека с Явы превосходил 100 килограммов.
Дюбуа наклонил голову в знак благодарности и принялся собирать листочки, разбросанные по пюпитру — Вирхов, который, кажется, под конец слегка задремал, утомленный докладом, сразу же оживился и торопливо водрузил на нос пенсне.
— Господа, мы имеем редкостную и счастливую возможность осмотреть кости из Тринила, которые наш гость любезно согласился привезти в Берлин. О них говорит сейчас вся Европа, да и Америка тоже. Поэтому я объявляю перерыв и прошу проследовать за нами в соседнюю комнату, где выставлены находки.
Большинство слушателей двинулось вслед за Дюбуа и Вирховом. Всем не терпелось поскорее увидеть знаменитое «недостающее звено», о котором не переставая пишут газеты. Каков он, далекий предок? Некоторые вскоре вернулись — кости как кости, и есть ли смысл спорить о них до хрипоты. Однако многие остались около стола и прислушивались к разговорам почтенных членов общества. Не каждый день случается посмотреть на останки странного существа, бродившего по джунглям миллион лет назад, и послушать, что говорят по этому поводу умные люди.
Осмотр коллекции закончился, заседание продолжалось. Один за другим выходили к пюпитру оппоненты, однако вскоре Дюбуа понял, что среди членов Берлинского общества антропологии, этнографии и первобытной истории сторонников у него будет еще меньше, чем в Лейдене. Снова удивительный разнобой в мнениях, досадно противоречивые и сбивчивые заключения, необоснованные и сердитые упреки, странное нежелание понять суть его доводов, оскорбительные намеки на некомпетентность…
Что-то скажет сам Рудольф Вирхов? По праву председателя он завершит дискуссию и подведет ее итоги.
— Господа, я буду немногословен, поскольку считаю вопрос ясным. К тому же мне пришлось совсем недавно в Лейдене высказаться по поводу так называемого питекантропа, и не хотелось бы повторять все заново…
Так начал свою речь Вирхов, и Дюбуа понял, что ему нe удалось убедить «закоренелого старого скептика», как назвал его однажды Оснил Чарлз Марш. Значит, остается лишь надеяться на лучшее будущее?
— Я не вижу причин и повода, — продолжал Вирхов, — к отказу от вывода, что черепная крышка принадлежала гиббону. Разумеется, не обычному, а какой-то гигантской его разновидности, поскольку черепная крышка отличается необычайно большими размерами. Но заметьте, господа, что даже при таком увеличенном размере череп сохраняет в общем сходные с черепом гиббона контуры. К тому же вы, очевидно, обратили внимание на резкое сужение черепной крышки в районе, расположенном сзади верхнего края глазниц. Ничего подобного не наблюдается у человеческого существа но характерно для обезьян. Следует, кроме того, учитывать деформацию кости от длительного пребывания Л в земле на очень большой глубине. На эту мысль меня наталкивает необычно уплощенный вид затылочной кости черепной крышки. Стоит ли говорить о совершенно обезьяньих надглазничных валиках? Это факт очевидный и не допускающий иного толкования. Отсюда можно сделать вывод, что черепная крышка аз Тринила представляет собой часть черепа не человека, а обезьяны. Коренные зубы тоже, бесспорно, обезьяньи, хотя при сильном желании в них можно заметить нечто от зубов человека. Но это не меняет существа дела…
Когда дело касалось принципиальных споров с глубоко антипатичными ему дарвинистами, Вирхов менее всего думал о деликатности и смягченных формулировках. В зал летели ядовито-насмешливые слова, и вспышками грозных молний сверкали в стеклах пенсне отсветы электрических ламп люстры.
— Признаться, более всего меня удивляет настойчивое желание доктора Дюбуа совместить черепную крышку и бедро. Разве не очевидно, что последнее принадлежало не обезьяне, а человеку? Я не буду утомлять вас доказательствами. Однако не могу не обратить вашего внимания на нечто ускользнувшее от необычна зоркого глаза докладчика. Впрочем, упрек касается моей области интересов — патологоанатомии. Верхняя часть бедра изуродована болезнью. Здесь имеется отчетливое патологическое новообразование, что-то вроде наростов. Я, как врач, иногда встречал такие наросты у своих пациентов. Если они не пользовались специальным тщательным лечением, то были обречены на смерть! Но поразительно — существо из Тринила не умерло, а, судя по следам заживления, исцелилось и продолжало жить! Значит, бедро принадлежало не какому-то примитивному человеческому существу, а человеку современному и притом достаточно цивилизованному, чтобы бороться и победить ужасную болезнь.
Ради справедливости я должен отметить, что бедро обладает некоторыми примитивными особенностями. По его необычной прямизне, округлости диафизов особенно в нижней части, оно очень напоминает бедро гиббона. Поэтому, если уж так желательна идея совмещения всех костей, найденных в Триниле, я не вижу препятствий к утверждению о том, что бедро, как и черепная крышка, принадлежало гигантскому гиббону. Если бы это был человек, вы нашли бы вместе с его костями каменные орудия. Поскольку ничего подобного в вулканическом туфе не обнаружено, то в согласии со всеми правилами классификации тринильское существо следует считать животным, обезьяной, а не обезьяночеловеком. Питекантроп — выдумка, а не реальность!
Дюбуа снова обратил внимание на огромный по сравнению с антропоидами объем мозга «тринильца», детали строения черепной крышки, которые напоминали череп человека. Ученый призвал на помощь авторитет Неринга и напомнил, что сужение черепной крышки около верхнего края глазниц наблюдается иногда даже у современного человека. Привел также мнение Марша о благополучном существовании в тропиках обезьян с такими же, как на бедре питекантропа, болезненными наростами на костях. Они жили, хотя и не получали медицинской помощи. Очевидное смешение особенностей, присущих человеку и обезьяне, дает право, утверждал Дюбуа, считать существо с Явы обезьяночеловеком, древнейшим предком людей.
Все напрасно: друзей не следовало убеждать, а противники, вроде Вирхова, откровенно скучали, потеряв интерес к предмету спора. Дюбуа ушел с заседания глубоко огорченный и расстроенный. Его идеи, такие, кажется, очевидные и ясные, не находили широкой поддержки, на которую он рассчитывал…
Два года ведет ученый ожесточенное, не на жизнь, а на смерть сражение за питекантропа. Достаточно большой срок, чтобы даже «закоренелым скептикам» уяснить существо его мыслей. Во всяком случае, ему самому без посторонних подсказок потребовалось меньше времени на то, чтобы понять значение открытия на берегах Бенгавана. Противники с досадой отмахиваются от доводов и упорно не желают признать обоснованность заключений о «недостающем звене». Конечно, Дюбуа не одинок. На его стороне такие выдающиеся антропологии как Густав Швальбе и Герман Клаач. Его по- прежнему страстно поддерживает Эрнст Геккель. Однако Дюбуа нужно всеобщее признание. Ведь все так очевидно и ясно!
Неожиданно наступает момент тяжелого кризиса, Дюбуа стал замкнут, подозрителен, недоверчив, в поведении появились трудно объяснимые странности. Питекантроп превратился в его рок. Как ревнивый отец ограждает он от «посторонних» свое детище. Только он должен иметь исключительное право на обладание бесценным сокровищем. Несогласных с его выводами Дюбуа теперь считает своими личными врагами.
