С Смирнов - Средние Века
В 751 году войска империи Тан потерпели еще два крупных поражения: тибетцы помогли новорожденному княжеству южнокитайских племен Наньчжао разбить китайскую армию, а на севере подчинившиеся было степняки кидани, взбешенные лихоимством воеводы Ань Лушаня, восстали и разгромили его корпус. Но сам лихоимец уцелел и перенес свои амбиции в глубь Китая: он вошел в доверие к фаворитке престарелого императора и задумал взойти на трон. Но повторить дело Ли Шиминя не удастся: гордые пограничники уже выродилсь в хищников-мародеров и не могут дать порядок стране, истощенной военными налогами и бездарной администрацией. В 755 году Ань Лушань поднимает мятеж. В империи нет войск, сравнимых по качеству с пограничниками, и мобилизованные крестьяне будут нести огромные бесплодные потери, пока танское правительство не призовет на помощь окрестных "варваров", сохранивших боеспособность (которой нет у китайских пахарей) и чувство чести (которое иссякло у пограничников). В подавлении мятежа примут участие тюрки, тибетцы, южные горцы мань и уйгуры; придут даже западные воины в черных халатах - арабы из пограничных войск Халифата, оставшиеся без работы при новом режиме Аббасидов. Династия Тан будет спасена, но население страны за семь лет усобиц сократится втрое. Потом начнется долгий и трудный процесс возрождения китайской державы в ее традиционных рамках, не включающих западную степь, горы юга и северную тайгу ...
По сравнению с этими пертурбациями Византия живет в 750 году гороздо проще - хотя не скучно и не мирно. Постоянный натиск арабов не дает имперской власти оторваться от армейских кругов, да и от крестьян, пополняющих армейские ряды и наполняющих имперскую казну. В этом залог долголетия нынешнего византийского режима: он проживет еще почти пять веков, а системы Тан и Аббасидов - втрое меньше. Но, конечно, и здесь есть свои "проклятые" проблемы: балканская и иконоборческая.
Балканский полуостров всегда был ближней периферией Константинополя; его жители, кто бы они ни были, пополняли ряды столичных жителей, имперских солдат и налогоплательщиков. Оттого в Византии почти нет "варварофобии", и в составе правящего класса много "инородцев": славян и армян, сирийцев и анатолийцев. Даже императорская династия Исавров ведет свой корень от полуварвара - полководца, спасшего столицу во время второй ее осады арабами в 717 году. Но такое превращение варваров в ромеев (как византийцы сами себя называют) происходит только в момент их перемещения в зону православно-имперской культуры, а пока варвары сидят в глубине Балкан, они не склонны перенимать "цивилизованный" образ жизни. Так же ведут себя степняки по отношению к Китаю - но у Византии есть в этом плане ряд важных преимуществ: одинаковый тип земледелия, отсутствие сильных этнических предубеждений к соседям и, наконец, государственная религия, которая ставит себя выше этнических различий и призывает к крещению "язычников". В таких условиях могло бы широко развернуться миссионерское движение, какое уже ведут вчерашние "варвары" - англосаксы и ирландцы - среди племен будущей Германии. Но на Балканах эта деятельность тормозится иконоборческим расколом.
Очень странное это явление - иконоборчество. Император Константин Пятый поглощен трудной войной на два фронта - с мусульманами и с болгарами. Несмотря на такую занятость, он упорно требует, чтобы верующие в церквах не поклонялись иконам, как идолам - а верующие столь же упорно сопротивляются государевым указам, и монахи-проповедники организуют их стихийное сопротивление. Повод вроде бы ничтожный, а распря вышла нешуточная: дело доходит до погромов и казней, только что не до гражданской войны. Это противостояние продлится больше века - почему так долго? Видимо, это кризис роста молодого византийского социума, волею судеб облаченного в старое имперское платье. Новые социальные силы не оформили еще свою экономическую программу и потому дейтвуют под религиозными знаменами. Так будет и в Западной Европе в более позднюю эпоху Реформации, но там исход борьбы окажется иным: в условиях Нового времени правительства подчинят себе церковь. В Византии же монахи переупрямят победоносных императоров, после чего церковь начнет энергичную проповедь православия среди балканских славян и иных язычников. Но дорогое время будет упущено: большая часть Европы станет католической, ибо Рим, слабый в административном плане, но ничем не стесненный в своей духовной активности, начал миссионерство раньше, чем Византия. А претензии византийских императоров на духовное господство в своей державе заранее ограничили зону будущего влияния византийской цивилизации (расцвет которой только начинается) сравнительно узкими рамками: Восточной Европой, Кавказом и Балканами.
Так живут в середине 8 века три великие державы, чья власть охватывает огромную зону: от Пиренеев до Кореи, от Кавказа до Судана, от пустыни Гоби до джунглей Индокитая. В ходе удачных завоеваний уже утрачено этническое единство основателей средневековых империй, зато накопился ворох социальных противоречий, ввергших Халифат, Византию и империю Тан в череду кризисов. В Византии это еще не так остро, но вскоре ослабление арабского пресса позволит императорам отвоевать большую часть Малой Азии, развернуть агрессию на Балканах - после этого на православную империю посыплются все те шишки, с которыми уже хорошо знакомы Халифат и Танская держава. Подавление ересей превратится в хроническую гражданскую войну, затянутся войны с болгарами, равно губительные для юной государственности балканских народов и для политического здоровья Византии ... Великие державы поздней Античности давно исчезли. Но остались их "экониши" - ойкумены, и каждый новый этнос, по воле случая первым создающий свою государственность в такой опустевшей эконише, вынужден заполнять ее всю, подчиняя своей власти соседей, чуть отставших от него в социальном развитии. Такой блестящий, но изнурительный марафон завершается созданием огромной державы, политический механизм которой сжимает тесным обручем все населяющие ее народы. Их вынужденное сосуществование обостряет межэтнические конфликты, зато ускоряется социальная эволюция народов - подданных новой империи. Через одно-два столетия они перерастают рамки своей жесткой колыбели и вскоре разрушают ее, отныне способные к развитию национальной государственности в равноправном диалоге со своими соседями - вчерашними партнерами по имперскому подданству. Так первые державы Средневековья играют роль повивальных бабок для многочисленных этносов следующего поколения: на развалинах античных ойкумен они закладывают фундаменты новых цивилизаций, а сыграв эту роль рассыпаются, не дожив до "Высокого средневековья".
Та же схема реализуется на периферии нового мира, будь то леса Германии или горы Кашмира, степи Поволжья или берега Индонезии. Посетим же и эти края, не ведавшие блеска античной цивилизации и начинающие новую жизнь как бы с чистого листа. В будущей Франции быстро идет в гору держава Каролингов - наследников Карла Мартелла, сокрушившего армию арабов при Пуатье в 732 году. Этот воевода оттеснил от власти последних Меровингов - потомков славного Хлодвига, а теперь сын Карла - Пипин Короткий - договорился с римским папой, что будет не только коронован, но и "помазан" на царство, то есть станет владыкой "божьей милостью", а не только по выбору аристократии франков. Акт "помазания" нового правителя совершит англосаксонский священник Бонифаций - креститель лесных германцев, нуждающийся в военной помощи Пипина для успеха своей миссии. Короновать же Пипина будет сам папа - он не поленится пересечь Альпы, так нужна ему защита от посягательств лангобардов - властителей новой Италии. Так все заинтересованные лица общими усилиями воздвигают в Европе новую варварскую империю. Ее будущий глава - Карл Великий (сын Пипина) объединит под своей властью Баварию и Италию, приморскую Аквитань и лесную Саксонию, разгромит аварский каганат в степях будущей Венгрии и отвоюет у арабов часть Пиренейского полуострова. Грамотеи англосаксы создадут при дворе Карла литературную школу, и после смерти владыки будет кому написать его биографию. Имя Карла станет нарицательным - от него произойдет слово "король". Но империя Карла ненадолго переживет своего творца: созданная мечами, мечами же она будет разделена в середине 9 века, когда искусственное "державостроительство сверху" сменится в Европе массовой кристаллизацией новых этносов и становлением феодальной экономики. Социальная ситуация в Индии 8 столетия гораздо сложнее, чем в Европе того времени. Здесь могучий северный правитель Кашмира - Лалитадитья Муктапида - проводит активную "центральноазиатскую" политику: воюет с тибетцами и с арабами, шлет послов в Китай, строит буддийские монастыри и индуистские храмы, разоряет владения соперников на востоке Индии. В борьбе с кашмирской агрессией бенгальский этнос создает государство Палов - к концу 8 века оно ненадолго объединит всю Северную Индию. На центральном плоскогорье Декан усиливается царство Раштракутов, а из степей северо-запада выходят, волна за волной, воинственные племена раджпутов. Индию ожидают еще два столетия сложных усобиц и чехарды царств-гегемонов, быстрого этногенеза и социальной эволюции новых народов. Дхармапала, Васураджа, Дхрува - даже имена этих правителей почти не знакомы нашему читателю. Но каждый из них не уступал размахом деяний общему их современнику Карлу Великому, и сам факт одновременной деятельности трех столь выдающихся вождей-соперников говорит о высочайшем накале страстей на южном субконтиненте Евразии в конце 8 века. Политическая температура в Индии была тогда куда выше, чем в Европе ... На экваторе чуть прохладнее: здесь владычество морской торговой империи Шривиджайя (с центрами на Суматре и на Малаккском полуострове) только в середине 8 века столкнулось с бурным ростом царства Матарам в центре Явы, основатель которого Санджайя выбрал в качестве государственной религии шиваизм в противовес буддизму царей Шривиджайи. Но уже внуки Санджайи разделятся по религиозным симпатиям, принц-буддист одолеет братьев, создаст новую империю Шайлендра и заложит в честь своей победы несравненный храм Боробудур ... В Японии буддизм уже стал государственной религией, и настоятели великих монастырей Хорюдзи и Тодайдзи соперничают в борьбе за власть с могучими феодалами из рода Фудзивара. Эпидемия оспы вызвала вспышку религиозных страстей, и в 749 году в столице Нара воздвигнута громадная бронзовая статуя Будды, которая переживет века. Национальная культура развивается здесь быстро и успешно, поскольку континентальная империя Тан достаточно удалена и занята внутренними проблемами, так что импорт и усвоение новейших достижений китайской цивилизации не затрудняются в Японии военными интервенциями.
