Валерий Аджиев - Мифы о безопасном ПО: уроки знаменитых катастроф
Эта точка зрения вызвала многочисленные отклики. Хотя полезность использования контрактных механизмов никто не оспаривал, все же взгляд авторов многим показался упрощенным. Наиболее обстоятельный критический разбор их статьи выполнил сотрудник Locheed Martin Tactical AirCraft Systems, известный специалист в области разработки ответственных систем Кен Гарлингтон (Ken Garlington).[5] Он начал с того, что указал на ошибку в приведенном наброске контракта, где предполагается, что BH преобразуется не из вещественного (как то было в реальности) числа, а из целого.
Показательно, пишет Гарлингтон, что он оказался первым, кто обратил внимание на столь очевидный прокол, а ведь статью читали и публично обсуждали многие квалифицированные специалисты. С тем же успехом (а точнее неуспехом) могла пройти мимо этого дефекта и «QA-team». Так что даже точная спецификация сама по себе не панацея. Гарлингтон также подробно разобрал нетривиальные проблемы, возникающие при написании не «наброска», а действительно полной спецификации контракта для данной конкретной ситуации.
Вывод Гарлингтона вполне отвечает здравому смыслу: проблема носит комплексный характер и обусловлена прежде всего объективной сложностью систем типа Ariane. Соответственно, одним лекарством болезнь, приводящая к появлению ошибок в ПО, вылечена быть не может. Хотя то, что процесс мониторинга спецификаций, кода и документов с обоснованием проектных решений при разработке ПО для Ariane 5, оказался неадекватен, отметила и Комиссия по расследованию аварии. В частности, подчеркнуто, что к процессу контроля не привлекались специалисты из организаций, независимых как от заказчика, так и от подрядчика системы, что нарушило принцип разделения исполнительных и контрольных функций.
Большие претензии были предъявлены не только к процессу тестирования как таковому, но и к самой его стратегии. На этапе тестирования и отладки системы было технически возможно в рамках интегрального моделирования процесса полета исследовать все аспекты работы IRS, что позволило бы почти гарантированно выявить ошибку, приведшую к аварии. Однако, вместо этого при моделировании работы всего комплекса IRS рассматривалась как черный ящик, заведомо выдающий то, что ожидается. Почему? А зачем тестировать то, что успешно работало в течение многих лет?!
Было обращено внимание и на невыявленную при анализе требований к проекту взаимную противоречивость между необходимостью обеспечения надежности и декларацией о величине максимально допустимой нагрузки на компьютер, что и явилось предпосылкой принятия программистами потенциально опасного компромиссного решения о защите от переполнения не всех семи, а только четырех переменных. Впрочем, как справедливо замечает Б. Мейер, всякий инженерный процесс предполагает принятие компромиссных решений в условиях множества разноречивых требований; вопрос в том, насколько полна информация, на основании которой такие решения принимаются.
Особый разговор о механизме обработки исключительных ситуаций, который, как уже говорилось, жил своей особой жизнью в отрыве от общего контекста всей ситуации с полетом, и в итоге уподобился тому врачу, что без всякого осмотра пристрелил пришедшего к нему с непонятными симптомами больного, дабы тот не мучился. Реализация именно такого механизма явилась следствием распространенной при разработке «ответственных» систем проектной культуры особо и радикально реагировать на возникновение случайных аппаратных сбоев.
Принцип действий здесь «простой, как мычание», исходящий из критериев безусловного обеспечения максимальной надежности: отключать допустившее сбой оборудование и тут же задействовать резервный блок: вероятность того, что этот блок также выдаст случайный сбой, да еще в той же ситуации, для надлежаще спроектированных и отлаженных аппаратных систем чрезвычайна мала.
В данном же случае, возникла систематическая программная ошибка; «систематическая» в том смысле, что при повторении тех же входных условий, она обязательно возникнет вновь, ибо тавтология здесь уместна запрограммирована. Вот почему подключение резервной авигационной Системы ничего не дало: ведь ПО на нем исполнялось то же самое, соответственно и обе IRS, и дублирующие друг друга Бортовые Компьютеры с неотвратимостью натыкались на ту же ситуацию и с покорностью обреченных на заклание овец шли к катастрофе. Очевидно, что необходимо по крайней мере отнять у «врача» пистолет: прекращать функционирование аппаратуры при возникновении программного «исключения» целесообразно лишь после комплексного анализа ситуации, но никак не автоматически.
В контексте данной статьи интересно мнение главного редактора журнала «Automated Software Engineering» Башара узейбеха (Bashar Nuseibeh),[6] который, дав обзор разных точек зрения на причины аварии и придя к выводу, что «все правы», связал все-таки катастрофу Ariane 5 с более общими проблемами разработки программных систем. Он отметил, в частности, что современные тенденции в программной инженерии, связанные с разделением интересов вовлеченных в разработку независимо работающих персонажей (что связано с широким внедрением таких подходов, как объектно-ориентированные и компонентные технологии) не получают надлежащего балансирующего противовеса в виде менеджмента, способного координировать всю работу на должном уровне.
Эта тема заслуживает дальнейшего обсуждения, но сначала обратимся к еще одной печально знаменитой истории.
Инциденты с Therac-25
Вспомним более давнюю историю, почти во всем отличную от ситуации с Ariane 5, а сходную только в том, что она также была подробно задокументирована[7] и получила в свое время большой резонанс как повлекшая наиболее тяжкие последствия за всю не столь долгую историю использования медицинских комплексов, управляемых компьютерами. Правда в этом случае полномасштабного официального расследования проведено не было; источниками информации послужили, в основном, протоколы встреч пользователей системы с производителем и материалы многочисленных судебных разбирательств.
Технические подробности инцидентовВ 1985-87 гг. 6 человек получили смертельную дозу облучения во время сеансов радиационной терапии с применением медицинского ускорителя Therac-25 (количество пациентов, также подвергшихся переоблучению, но выживших, точно не известно). Производителем установки являлось одно из подразделений Канадского Агентства Атомной Энергии (Atomic Energy of Canada Limited AECL).
Модель Therac-25, законченная в виде прототипа в 1976 г. и поступившая в промышленную эксплуатацию в 1982 г. (пять установок в США и шесть в Канаде) была развитием ранних моделей Therac-6 и Therac-20. При этом некоторые программные модули, разработанные для ранних моделей, использовались повторно (в том числе поставленные партнером, французской фирмой CGR, сотрудничество AECL с которой прекратилось к моменту начала работ над Therac-25).
Первый зафиксированный факт переоблучения, случившийся в Онкологическом Центре в Marietta (штат Джорджия) в июне 1985 г., просто отрицался и не был должным образом исследован: производитель с цифрами оценки рисков в руках утверждал, что на данной системе это просто невозможно. По странному совпадению, проведенный сеанс облучения не был документирован, так как почему-то вышел из строя принтер; в результате поданный родственниками пациента иск не получил хода ввиду отсутствия документальных доказательств, хотя доза облучения по оценкам была превышена в 100 раз.
Следующий инцидент, случившийся в июле того же года в Онкологическом Центре Онтарио как раз был задокументирован хорошо, но производитель не смог воспроизвести ситуацию, и ее отнесли на счет случайного сбоя аппаратуры; в ПО сомнений по-прежнему просто не было. И трагические инциденты продолжились.
Очередной из них произошел в Онкологическом Центре Восточного Техаса в марте 1986 г. В данном случае процессом управляла опытный оператор, проведшая уже более 500 подобных сеансов. Она быстро ввела предписанные параметры, после чего заметила, что вместо режима облучения электронными лучами заказала лучи рентгеновские (которыми пользовали большинство пациентов). Коррекция требовала исправления всего одной буквы; нажав кнопку, она вошла в режим редактирования, скорректировала в нужном месте «x» на «e», затем несколькими нажатиями клавиши «Return» (благо, все остальные параметры были введены правильно) достигла нижней (командной) строки экрана, убедилась, что против каждого введенного параметра горит «VERIFIED», а статус системы ожидаемый («BEAM READY»), и выдала команду начать процесс облучения. Однако, неожиданно система встала, на консоли высветилось сообщение «MALFUNCTION 54», а статус системы изменился на «TREATMENT PAUSE», что свидетельствовало о проблеме невысокой степени серьезности. Висевшая тут же бумага с кодами ошибок «исчерпывающе» поясняла, что «MALFUNCTION 54» означает «dose input 2». Забегая вперед, укажем, что много позже, во внутренней документации производителя было обнаружено, что это сообщение выдавалось в случае «ненадлежащей дозы облучения» причем, как для слишком большой, так и для слишком малой, что само по себе странно (да и просто недопустимо ведь ситуации принципиально разные).
