Франсис Мазьер - Загадочный остров Пасхи
Глава XX. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА ДОЩЕЧЕК С ПИСЬМЕНАМИ
Самой сложной проблемой острова Пасхи остается, безусловно, письмо, которое называют то идеографическим, то пиктографическим. Возникновение его на этом острове тем более невероятно и таинственно, что до сих пор на полинезийских островах никакой другой письменности обнаружить не удалось. Было сделано много попыток расшифровать эти идеограммы, начиная со времени открытия первых дощечек с письменами, изучавшихся епископом Тепано Жоссаном, и кончая недавними работами профессора Томаса Бартеля из Гамбургского университета. Никто еще, однако, не смог добиться достоверного толкования этого письма. Вернемся к основной проблеме и попытаемся понять истинный смысл того, что называли "говорящим деревом". Здесь мы сразу же сталкиваемся с первой выдуманной расшифровкой, искажающей самое основу исследований. Термин кохоу ронгоронго был переведен как "говорящее дерево". И действительно, кохоу значит "дерево", но правильное произношение этого слова - кохау, что значит "запись", "надпись". Вторая часть - ронгоронго - значит "тот, кто передает". Этот вариант дает нам почти буквальную или, во всяком случае, значительно более точную интерпретацию понятия. Дощечки, таким образом, были "передатчиками записей и, письма", а ученые, которые владели этим письмом и обучали других, назывались маори кохау ронгоронго, что значит "ученый, передающий письмо". Проблема эта возникла из-за того, что почти все ученые ронгоронго погибли во время перуанского налета в 1862 году, а вслед за этим, с приходом первых миссионеров, пришел конец и всей самобытной культуре острова. Тепано Жоссан, правда, пытался заставить переводить одного островитянина, посвященного в тайны письма последними учеными. Условия, в которых происходил этот допрос, приводят к мысли, что результат не мог быть успешным, и прежде всего потому, что надо совсем не знать свойств так называемого примитивного ума - я бы назвал его умом посвященных, - чтобы поверить в возможность добиться так вот вдруг, в обстановке очной ставки, хоть какой-нибудь откровенности. С другой стороны, следует иметь в виду, что это письмо посвященных имело, возможно, как и египетское, три формы, а именно: иероглифическую, иератическую и демотическую. В 1914 году мисс Раутледж попыталась сблизиться с последними стариками и получить от них хоть какие-нибудь сведения. Она отмечает, что, к сожалению, все они умерли через несколько дней, и среди них некий Томеника, о котором мы еще будем говорить. Хотя у нас нет никаких оснований не доверять мисс Раутледж, я все-таки думаю, что никогда ни один островитянин не осмелился бы открыть европейцу значение этого письма, поскольку ему хорошо было известно, что кохау ронгоронго были священны и ни в коем случае не могли быть переданы непосвященным. Это письмо было когда-то достоянием только: 1. Семьи верховного вождя. 2. Вождей шести районов. 3. Маори кохау ронгоронго. Нельзя упускать из виду, что элементарное понятие эзотеризма часто приводит к забавным интерпретациям, вызываемым боязнью отказаться сделать что-то. Так, например, Жоссан, Томпсон, Раутледж и другие подтверждают, что они получали разные переводы одной и той же дощечки, и это после опросов, проводившихся с интервалом всего в несколько дней. В 1956 году профессор Томас Бартель занялся этой проблемой, используя совсем другую методологию. Он считает, что добился определенных результатов, но совершенно очевидно, что во время пребывания на острове Пасхи он не смог увидеть ни одной дощечки, а равно и получить какие-нибудь достоверные сведения от жителей. В очень интересной работе Хевеши было сделано сравнение идеограмм острова Пасхи с теми, которые были обнаружены при раскопках Мохенджо-Даро и Хараппа в долине Инда. Вполне вероятно, что это направление исследований не было реализовано до конца, и выводы Хевеши представляют значительный интерес. Нас очень удивили интересные сведения, полученные на острове Пасхи. Один наш друг сказал: - Первая раса изобрела письменность ронгоронго - они писали на камне. Из всех четырех частей света эта письменность существует только в Азии, где некогда жила эта первая раса. В другой информации, приведенной доктором Стефаном Шове, сообщается, что, по преданию, Хоту Матуа привез с собой шестьсот текстов, написанных на банановых листьях. Но это совершенно не исключает предыдущей информации, так как и мы тоже считаем, что эта письменность зародилась не на острове Пасхи. Остается нерешенной другая проблема: почему она сохранилась только на острове Пасхи? На этот вопрос мы ответить не беремся, учитывая малое количество исследований, проведенных на других архипелагах Тихого океана. Единственный ценный вклад, который наша экспедиция может внести в дело разгадки письменности, - это тетрадь, упоминавшаяся нами ранее. Рассмотрев ее внимательно, мы поняли, что она принадлежала знаменитому Томенике, о котором упоминает мисс Раутледж. Кажется, что идеограммы были нарисованы им самим, тогда как перевод был сделан кем-то другим, умеющим писать. Размер этой тетради таков, что потребуется много месяцев работы не только для того, чтобы перевести эти надписи, сделанные на старом рапануйском языке, но в особенности для того, чтобы затем классифицировать идеограммы и попытаться перевести хоть одну дощечку. Однако мы надеемся, что этот глоссарий идеограмм поможет внести значительный вклад в изучение письменности. В дальнейшем мы предполагаем работать в двух направлениях: прежде всего над переводом переложений знаков ронгоронго на древний рапануйский язык, а затем, очевидно, над обработкой на большой вычислительной машине ИБМ тысяч решений, непосильных для человека. Пока еще нельзя считать, что письменность острова Пасхи можно рассматривать так, как подсказывает нам этимология самого названия. Мы склонны думать, что подобно кипу [Кипу - один из видов предметной письменности. Кипу состоит из одного прочного шнура и нескольких укрепленных на нем нитей. Смысловое значение письма зависит от цвета нитей, типа и числа узелков, а также от расположения нитей по отношению к главному шнуру, от их последовательности и вида переплетения. Прим. пер.] или шнуркам с узелками с Маркизских островов идеограммы острова Пасхи заключают в себе такую силу мысли, а следовательно, и силу выразительности, которую просто не в состоянии передать наша форма транскрипции. Подобной выразительностью обладают, пожалуй, лишь математические символы, стремящиеся сейчас превратиться в единственный универсальный язык. Если сейчас уже нет границ для передачи и понимания формул Эйнштейна и Оппенгеймера, то нечто подобное происходило и с пониманием первобытных символов. Приведем только два примера: все представители так называемых первобытных народов сразу же понимают и одинаково объясняют два кажущихся нам странными знака Вопервых, это волнообразные линии, встречающиеся в Карнаке и многих других местах и символизирующие волны жизни. И во-вторых, это пресловутый крест [Речь идет, по-видимому, о древнем знаке, который фашисты использовали в качестве своей эмблемы. Прим. пер]. Его ломаные линии имели сначала другое направление, отличное от того, о котором так много говорили и которое от Тибета и до острова Пасхи символизирует приведение человеком в движение двух осей неподвижной жизни. Будучи вписанными в круг, они выражали сначала образование и превращение веществ, то есть служили символом основы всего существующего, символом атома. Наша книга помимо того, что она не может претендовать на открытие или завершение истории острова Великанов, грешит, по-видимому, двумя основными недостатками. В ней нет результатов двух исследований: во-первых, нет результатов радиоуглеродного анализа древесного угля из стратиграфии, и, во-вторых, не сделана попытка толкования письменности ронгоронго. Эти исследования сейчас нам не под силу, так как приходится рассчитывать только на себя, короче говоря, у нас просто нет средств для проведения этой работы. Кто знает, не начнем ли мы в один прекрасный день работать иначе и не отбросим ли при этом целую науку, слишком часто основывающуюся на логике людей, считающих себя умными, но остающихся тем не менее совершенно безответственными в своих поступках. Остров Пасхи не раскроет перед нами свои двери, как университет или музей, он может погибнуть во второй раз.
Глава XXI. ТО, ЧТО ПРОДОЛЖАЕТ ТРЕВОЖИТЬ НАС
Всего несколько недель оставалось нам прожить на острове Безмолвия, но как много текстов надо было записать. С приближением разлуки жители острова стали настолько активны, что дни становились все более напряженными, а часы короткими. Целую долгую неделю мы ездили верхом по маленькому двуликому миру, подземному, но обращенному лицом к небу. В последний раз мы побывали в гигантской мастерской на Рано-Рараку не только для того, чтобы вновь почувствовать все ее величие, но и для того, чтобы осмотреть один чрезвычайно интересный архитектурный ансамбль. На вершине гребня вулкана, отвесно спускающегося более чем на 200 метров, открывается целая система сообщающихся углублений и коридоров, вырубленных руками человека. Метровой глубины и 90 сантиметров ширины, углубления эти расположены через определенные интервалы. Другая серия таких же коридоров, расположенная немного ниже, имеет такие же интервалы. Они соединены между собой подземными ходами, отполированными трением веревок. Трудно судить о назначении этого ансамбля. Эти отверстия могли быть постами наблюдения солнечной обсерватории или, как нам сообщил один старик, здесь могла быть система блоков, связывавшая равнину Хоту-Ити с Рано-Рараку. Последнее объяснение, как и объяснение происхождения рва Пойке, кажется все же выдуманным от начала до конца на потребу приезжающим сюда путешественникам. Здесь, так же как и в других легендах, чувствуется, что настоящая интерпретация имела два варианта, чтобы сохранить тайну. Один из наших друзей кое-что уточнил. Согласно легенде, эта система сообщающихся углублений использовалась в качестве ворота с последовательным натяжением, обеспечивавшего возможность передвижения статуй по внутренней стене вулкана. С самого начала нас поразил особый, какой-то выродившийся стиль статуй, находящихся внутри кратера, и по исполнению, и в особенности по использованному камню. Возможно, что люди второй миграции, копируя и упрощая из-за утери маны искусство великанов, были вынуждены изобрести механические средства, чтобы передвигать статуи со склонов вулкана к подножию кратера. Статуи эти весили меньше, гак что возможность использования ворота была оправданна. Следовало бы поискать в породе на внутренней стене вулкана следы разрушений от трения веревок, начиная с верхнего устройства и до самого подножия. Теперь предстояло вернуться к проблеме знаменитых мощеных дорог, уходящих в море, поскольку они привели некоторых авторов к выводу, что территория острова Пасхи некогда была больше. Дороги эти на самом деле представляют собой безукоризненно очерченный поток некогда расплавленной лавы, растрескавшейся при соприкосновении с водой океана. Столетиями волны полировали эти трещины, и в конце концов появилось предположение, что это тщательно уложенные камни. Но уже самое простое исследование сразу опровергает его. Тем не менее на острове есть три дороги, уходящие на несколько метров в море и созданные руками человека. Построенные в маленьких бухтах, относительно укрытые от прибоя, они, конечно, использовались как пирсы или причалы для лодок. Некоторые исследователи видели в них залог связей между архипелагами, то есть, попросту говоря, считали, что они могли использоваться в качестве салазок для погрузки статуй, предназначенных к перевозке. Учитывая расположение дорог, гипотезу эту следует признать маловероятной, но зато уж совершенно очевидно, что эти дороги использовались островитянами в качестве причалов для имевшихся у них когда-то лодок. Дороги, образованные потоками лавы, подобные тем, что находятся по соседству с бухтой ХангаРоа, безусловно, тоже использовались людьми, но мы не смогли найти никаких признаков, свидетельствующих о вмешательстве человека в их происхождение. Мы решили в последний раз объехать остров, чтобы снова увидеть все аху, все каменные платформы, на которых во вторую культурную эпоху были установлены статуи. Вывод о том, что все платформы были воздвигнуты после второго переселения, появился в результате сравнения плит аху с плитами домовлодок, на которые они очень похожи, за исключением Аху-Винапу, стиль которого произвел на нас особое впечатление. Нет никакого сомнения в том, что первая цивилизация была уничтожена и ассимилирована второй миграцией. Однако очень примечательно в этой связи, что в трех аху, построенных, по преданию, Хоту Матуа в Анакене, есть камни из домов-лодок и на одном из них, уложенном в кладку, можно видеть нс только голову, изображение которой напоминает коленопреклоненную фигуру с Рано-Рараку, но и двух летящих птиц, выполненных в совершенно иной манере. Все эти факты усложняют решение проблемы не только полинезийского заселения, но и предшествовавшего ему. Я считаю, что легенда об Ануа Мотуа может дать для этого важные уточнения и поможет найти достойное место для истории Ануа Мотуа, безусловного главы последнего переселения полинезийцев. Каждый день моя жена отправлялась в лепрозорий, называемый здесь властями санаторием. Там нас ждал старый Веривери. Там часами мы переводили его рассказы. Там, в хижине из самана, мы постигали нищету. С нашей точки зрения, история острова Безмолвия - я не говорю предыстория - может быть изложена следующим образом. Вполне вероятно, что к IV веку н. э. люди, пришедшие с полинезийских архипелагов, достигли пустынных берегов острова Пасхи. Затем произошли еще два последовательных переселения: переселение Хоту Матуа и Ануа Мотуа. Обе эти миграции достигли острова Пасхи после длительного морского путешествия через Маркизский архипелаг, архипелаги Туамоту и Гамбье. Это произошло к концу XIII века. Переселенцы нашли на острове Пасхи вполне сложившуюся культуру и нескольких оставшихся в живых, истощенных представителей первой, остающейся до сих пор таинственной расы. Именно полинезийцы воздвигли аху со статуями. Первая раса оставила им на острове Пасхи свое необыкновенное завещание. Эта раса пришла с Востока и не была только тем, что мы подразумеваем под термином "доколумбовая". Вопрос этот является очень важным, так как тревожная тайна острова Пасхи отнюдь не исчерпывается чисто эстетическими проблемами. Здесь можно обнаружить следы доисторического народа, присутствие которого мы начинаем все больше ощущать и который заставит пересмотреть все данные о времени н этике, навязываемые нам сейчас наукой то ли из тщеславия, то ли от скудости. Мы знаем, что эта первая раса действительно существовала и обладала какими-то высшими знаниями совсем другого мира, и считаем своим долгом изложить на страницах этой книги те сведения, которые нам разрешили опубликовать. В течение долгих ночных бесед в лагерях, когда мы наблюдали не только знакомую Галактику, но и пролетающих спутников Земли, нам сообщили то, что я передаю здесь в дословном переводе и что мне самому кажется чрезвычайно важным. Я цитирую эти сведения в том порядке, в каком они сообщались мне. "Жители Юпитера установили связи между планетами". "Статуя (вывезенная в Бельгию) - одна из самых древних, но она полностью лишена своей силы". "Наше тело сможет выдержать на других планетах не более двух месяцев". "Все планеты поклоняются Солнцу". "Немногие звезды обитаемы". "Самая священная дощечка с письменами была украдена на острове Пасхи, город, в котором она находилась, был сожжен". [Лувен] "Атмосфера вызывает бури и свечение Венеры". "Две планеты, Юпитер и Марс, не имеют природного электричества, они подобны Земле. Там нет воздуха". "Только на нашей земле есть люди разного цвета". "Есть только одно Солнце, и никто не может на нем жить". "Есть одна планета без растений, без земли, состоящая лишь из воды и камня. Живые организмы там другие и зарождаются в воде". "На этой планете есть залежи металлов, отличающихся от наших, один из них, единственный в своем роде, более изысканный, чем золото, зелено-черно-голубого-желто-красного цвета". "Планета представляет шар из камня и железа". "Чтобы добраться до этого металла, надо прожечь железную корку горящими камнями". "Металл получается очень чистый, благодаря горящим камням и воде. Он может быть использован как ткань". "Остров Пасхи был другим. Здесь не было дождей, а вода появлялась из-под земли. Он имел ту же форму, климат был очень жаркий, на острове росли огромные растения". "Первая раса жила на двух островах Полинезии, в одном месте в Азии и в одном месте в Африке, там, где находятся действующие вулканы". "Какой-то остров Тихого океана получил на сохранение потерянную силу острова Пасхи. На этом острове, и это единственное место на земле, живы еще несколько экземпляров древнего дерева, произраставшего раньше во всех четырех частях света. Дерево жизни не имело плодов". "Много тысячелетий назад камень Рано-Рараку был другим, твердым. Изменение климата повлияло на структуру горной породы". "На острове Матакитеранги были животные". "Вулканы появились при первой расе: 1 возник Рано-Арои; 2 возник Рано-Као; 3 возник Рано-Рараку, но их появление разделяют многие годы. Это все, что мы знаем!" Я прекрасно понимаю, что этот документ вызовет насмешки одних, скептицизм других ученых и недоумение или восхищение некоторых читателей. И все-таки следует перечитать этот принадлежащий не нам документ. Сам же я не могу и не хочу высказывать по этому поводу никаких соображений. Вот книга, которую мы смогли и должны были написать об острове Матакитеранги. Возможно, в ней есть некоторые упущения, но ведь это не приключенческая книга, а всего лишь результат сложных интроспективных наблюдений. К сожалению, мы познали и поражения, и тайное беспокойство, ведя исследования по непроторенным путям, но мы получили зато потрясающие свидетельства от тех, кто никогда уже не возродится к жизни. Остров Пасхи был поражен проклятием, которое называют "кругами ада". Он изведал, обезумевая от голода, века полной изолированности. Он изведал тревожное бегство в подземелья, когда жизнь его была подобна ставке в игре других. Он изведал и чувства тех, кто в тюрьмах узнает, что погибший род не восстанавливается. Он изведал и трагедию любви, убитой сифилисом белых людей. И в век космоса жители острова, смущенные и чистые, выносят надменную оккупацию тех, кто, к сожалению, придает спеси и расизму видимость цивилизации. Кто же расскажет им, за что действительно стоит умирать, кто укажет им дорогу к счастью? Остров Пасхи похож на туберкулезного больного. Зная о близкой смерти, задыхаясь, он все еще живет, переживая самого себя в мечтах о покое. Остров Пасхи трагичен. Но кто посмеет отвернуться от взгляда тех, кого проказа сделала навеки удивленными? Только для того, чтобы жила эта книга, я задам еще один вопрос. Что стало с рапануйцами, которые несколько лет тому назад на жалких пирогах, без продовольствия, можно сказать, без ничего бежали более чем за 5000 километров, на Таити, предпочитая смерть жизни на острове? Почему им нравилось так рисковать жизнью? Я знаю их имена. А что стало с теми, кто болел проказой? Что стало со многими другими? Над островом снова бушует буря, а мы ждем прихода нашего судна. В тревожную ночь наши друзья увидят его огни. Уже несколько дней оттуда нет никаких известий, и в голову неотступно лезут всякие печальные воспоминания о море. И в эту ночь, собравшись в хижине, мы слушали песню Стариков, песню любви, обращенную к тем, кто не вернулся, к тем, кто, ослепленный солнцем, так и не увидел зарю Таити.
