Максим Оськин - История Первой мировой войны
Нехватка офицеров даже и для перволинейных войск не была особенным секретом в военном ведомстве. Предполагалось, что призыв офицеров запаса позволит закрыть эти пробелы, но высокие потери в офицерском составе вынуждали действовать, и действовать немедленно, иначе гибель офицерских кадров стала бы катастрофой. 18 сентября 1914 года Военный совет принял решение об открытии шести школ для ускоренной подготовки офицеров. Четыре такие школы были открыты при запасных пехотных бригадах в Ораниенбауме (пригород Петрограда) и по одной в Москве и Киеве.
И все-таки офицеров не хватало. Одной из мер стало скорейшее возвращение раненых и эвакуированных в тыл для лечения офицеров обратно в окопы. Для этого предпринимались самые разные меры, в том числе и административные. Уже в 1914 году офицеры, лечившиеся от ран и болезней в Москве, постоянно навещались представителями комендатур, которые следили, чтобы офицер не проводил лишнее время в тылу, а отправлялся на фронт. Контроль усиливался чем дальше, тем больше. Например, в начале 1915 года командующий Московским военным округом генерал А. Г. Сандецкий издал приказ о том, что офицеры, лечившиеся в Москве, должны каждые две недели являться на медицинскую комиссию[87].
Главным же пополнением офицерского корпуса стали прапорщики – офицеры военного времени. Большая их доля была не произведена на фронте за отличия из рядовых и унтер-офицеского состава, а специально готовилась в тылу. Школы прапорщиков создавались в крупных городах, где для них мог быть подобран соответствующий контингент с окружающего региона. Среди них: четыре Петергофских, две Ораниенбаумских, шесть Московских, пять Киевских, две Казанских, три Саратовских, три Иркутских, две Одесских, четыре Тифлисских, Оренбургская, Чистопольская, Горийская, Душетская, Телавская, Ташкентская, Екатеринодарская казачья, Петроградская инженерная. Также такие школы существовали при фронтах, армиях и запасных пехотных и артиллерийских бригадах. Как видим, в старой столице располагалось аж шесть школ прапорщиков – больше, нежели в любом другом крупном городе.
При этом кадровый состав столичных школ был достаточно элитарным. Действительно, школы прапорщиков в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве комплектовались только студентами высших учебных заведений. Преподавателями в основном являлись фронтовики. О 4-й Московской школе прапорщиков современник сообщает: «Школа состояла из двух рот, по двести пятьдесят человек в каждой. Офицерский состав был из боевых офицеров 1-ой Великой войны. Большинство из них были инвалидами. Были и Георгиевские кавалеры. Но инвалидность офицеров была такова, что не мешала им заниматься строем в условиях мирного времени»[88]. Это такие ранения, как в пятку, в кисть руки, в локоть и проч.
В целом эти школы дали более ста тысяч офицеров, до половины всех произведенных за войну прапорщиков, немного больше, нежели старые и новые военные училища[89]. Разница с мирным временем – разительная, так как до войны в год военными училищами выпускалось немногим более двух тысяч офицеров.
Таким образом, в годы Первой мировой войны Московский военный округ с честью выполнил свой долг перед Родиной. Округ готовил резервы, пополнения, ополченцев, маршевые роты, новобранцев, офицеров. При этом «московские» ресурсы по своему числу превосходили любой другой военный округ и первыми бросались на нужды фронта. Во главе округа в 1914-м – начале 1917 года стояли противоречивые личности. Не умея либо не желая заслужить любовь подчиненных и вызывая крайнюю неприязнь к себе, командующие Московским военным округом, тем не менее, сыграли свою роль в организации чрезвычайных усилий и повседневной деятельности для вверенной им территории и ее населения.
Глава 2
Россия на фронтах войны
Развертывание
В начале двадцатого века среди всех стран мира Российская империя имела самую большую армию мирного времени. К началу Первой мировой войны численность русской армии определялась в 1 423 000 человек (Германия – 760 000 чел., Франция – 863 000 чел.). С объявлением мобилизации в вооруженные силы Российской империи было призвано 3 115 000 запасных и 800 000 ратников 1-го разряда. Таким образом, в начале войны Россия выставляла около 5 340 000 человек.
Разумеется, что вся эта махина живой силы отнюдь не попадала немедленно на передовую в Действующую армию, как назывались войска, находящиеся на театре военных действий и непосредственно ведущие борьбу с врагом. Тщательно укомплектовывались тылы, а часть призывников отправлялась на переподготовку в запасные батальоны пехоты, разбросанные внутри страны. Да и не все эти люди сразу могли попасть на западную границу: эшелоны шли через всю Россию далеко не один день.
Непосредственно армаду первого эшелона вторжения (русское военно-политическое руководство, как и противники и союзники, намеревалось вести только наступательную войну, дабы окончить войну за шесть-восемь месяцев с начала открытия военных действий) составляли перволинейные части (войска мирного времени), пополненные мобилизованными запасными. Именно эти дивизии и корпуса немедленно распределялись между фронтами и армиями, разворачиваемыми против неприятеля.
Характерно, что при укомплектовании дивизий и корпусов, следующих на театр войны, русское военное ведомство совершенно не учитывало того обстоятельства, что на войне, как и везде, «кадры решают все». Те люди, что прежде прочих прибывали на пункты сбора запасных внутри империи, соответственно и первыми отправлялись в войска: не разделяли военного опыта рядовых и унтер-офицеров. Напротив, усиление рядового состава перволинейных дивизий унтер-офицерским составом запаса должно было повысить ударную мощь русского кулака в первых операциях. Также вся без исключения масса призванных в начале мобилизации людей состояла из запасных, то есть уже ранее служила в армии (не служившие зачислялись в ополчение II разряда, призыв коего на фронт вообще не предусматривался).
Объявший страну патриотический подъем был столь велик, что явка на призывные пункты не падала ниже девяноста процентов, а во многих местах для прохождения военной службы явилась масса добровольцев, превысив тем самым запланированный военным ведомством лимит. Такое положение наблюдалось даже в Польше, где русские военные власти рассчитывали на большой недобор призывников-поляков. В связи с тем, что перед военными властями оказался выбор, первыми в Действующую армию отправлялись лица, еще недавно служившие в армии (то есть в последние годы перед войной) и «кадры»: унтер-офицеры запаса.
Подразумевалось, что эта мера до возможного максимума усилит перволинейные войска, «разбавляемые» запасными. Озаботиться сохранением унтер-офицерского (сержантского) и фельдфебельского (старшинского) состава русское военное ведомство не удосужилось. В итоге в тех полках, что 7-12 августа перешли государственную границу с Германией и Австро-Венгрией, огромное количество унтер-офицеров оказалось на должностях рядовых.
Подобный момент наблюдался во всех государствах. Однако в Германии значительное количество унтер-офицеров запаса отправлялось в резервные корпуса и в запасные части, предназначенные для подготовки резервов. Но в любом случае, надо сказать, что процент унтер-офицеров и фельдфебелей (что запаса, что сверхсрочнослужащих) в Российской империи всегда был гораздо ниже, нежели в прочих великих державах Европы. Так, по сравнению, например, с Германией число сверхсрочнослужащих в России было меньшим в шесть-восемь раз. Это обусловливалось как более низким уровнем дохода в армии, так и положением военных в российском обществе, которое сильно пошатнулось после 1905 года.
Понятно, что именно те люди, что должны были бы составить костяк вооруженных сил в солдатском составе и были выбиты в первые же полгода войны (в 1914 году, еще до периода тяжелейших поражений 1915 года, русская армия потеряла более миллиона человек). В то же время в Германии и под ее влиянием в Австро-Венгрии часть унтер-офицеров запаса сразу отправлялась в тыловые части, дабы готовить пополнения для войск на передовой. В России же обошлись тем штатом, что предусматривался для запасных батальонов пехоты, согласно военному законодательству. В результате уже в ноябре 1914 года Действующая армия будет получать отвратительно подготовленные пополнения, которые явятся скорее балластом, нежели усилением сражающихся войск.
Причина такого положения дел, когда русские сразу выставили в поле всю массу уже подготовленных людей, не оставляя почти ничего «про запас», объясняется, во-первых, тем, что русское командование жаждало раздавить неприятеля в первых же сражениях, несколько забыв о том, что помимо доблести войск требуется еще и воинское искусство их командиров. Во-вторых, как уже говорилось, в России полагали, что война продлится сравнительно недолго, а значит, фактически хватит и тех людей, что были призваны в вооруженные силы по мобилизации. В-третьих, цифра Действующей армии в пять миллионов штыков и сабель, пусть даже не выставленная в поле вся разом, а постепенно подходившая из глубины империи, представлялась столь чудовищной, что, как казалось, ее просто не могло не хватить для безусловной победы.
