Генрих Френкель - Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)
В ноябре 1933 года вышел закон, разрешивший управлению культуры и входившим в него палатам регулировать условия труда и решать вопросы об открытии и закрытии предприятий своей отрасли, а также определять отношения различных профессиональных групп. Благодаря этому президенты палат получили широкие возможности контроля и влияния на работников соответствующих профессий. Фактически их распоряжения обрели силу государственных законов, и президент становился для своих подчиненных высшим судьей, способным исключить работника из палаты как неподходящего, лишив его возможности работать по специальности. Любого работника можно было лишить членства в палате, если находились факты, свидетельствовавшие о его «недостаточной благонадежности или квалификации.» Это означало, что авторы и художники, пытавшиеся в чем-то противоречить президенту, могли быть лишены права профессиональной деятельности и обречены на прозябание. А на тех, кто осмеливался заниматься творческой деятельностью, не будучи членом палаты или нарушая ее правила, мог быть наложен штраф в размере 100 000 марок! Соответствующий параграф декрета от 1.11.33 г. недвусмысленно гласил, что полиция была обязана применять к нарушителям меры пресечения по требованию управления культуры или входивших в него палат.
Как и Министерство пропаганды, управление культуры протянуло свои щупальца во все регионы страны. В каждой области существовал его филиал, глава которого, носивший пышный титул «управляющего по делам культуры», был одновременно и начальником местного отделения министерства пропаганды.
Стоит еще заметить, что членство в своей палате, хотя оно и было обязательным, было отнюдь не обременительным для тех, кому режим благоволил, и даже для тех, кто по разным причинам просто не желал нарушать официальные предписания. Такие художники, музыканты, актеры имели неплохие средства к существованию, заработанные не слишком тяжким трудом, а их известность в обществе даже превосходила ту, которой они пользовались раньше, до прихода нацистов к власти.
2. «Всем разойтись по палатам!»
«Штык Отто изящно проскользнул меж ребер русского, после чего тот рухнул с протяжным стоном. Перед глазами Отто возникла простая и заветная великая мечта — железный крест». Так звучит отрывок из «литературного» произведения, изучавшегося в нацистских школах.
Министерство пропаганды постановило, что писателям рекомендуется творить только в следующих четырех жанрах: 1) «фронтовая проза»; 2) «партийная литература»; 3) «патриотическая проза»; 4) «расовая проза». Неудивительно, что с приходом нацистов к власти Германию покинуло, добровольно или принудительно, более 250 немецких писателей, поэтов, критиков и литературоведов; среди них были Эрих М. Ремарк, Лион Фейхтвангер, Бертольд Брехт и другие.[2]
Благодаря «умелому руководству» известных нацистских писателей и идеологов Ганса Ф. Блунка и Ганса Йоста (автора знаменитого изречения, приведенного выше), палата литературы «успешно работала», охватывая обширное поле деятельности и имея в своем составе шесть отделов.
Первый отдел был административным; второй занимался профессиональными, юридическими и общественными аспектами работы писателей; третий курировал все вопросы книготорговли, от издания до розничной продажи, в том числе и работу платных библиотек и разъездных книготорговцев. Четвертый отдел имел дело с литературными ассоциациями и агентствами по чтению лекций. Пятый занимался работой публичных и профессиональных библиотек; шестой следил за выпуском справочников и популярной литературы.
Оставалась еще трудная задача литературной цензуры, но ею занималась не палата литературы, а государственное литературное агентство, находившееся непосредственно в ведении министерства пропаганды, которое и решало вопрос о том, одобрить ли книгу, готовую к изданию, или же отвергнуть ее; а уж потом палата литературы выпускала «черный список» книг, запрещенных к изданию (выходивший регулярно!). Декретом от 25 апреля 1935 года палата литературы выпустила известный «Перечень», включавший названия книг и фамилии авторов, признанных в Третьем рейхе «антигерманскими и вредными для интересов нации». Запрет распространялся на новые издания, на перепечатку и на перевод иностранных книг, как старых, так и новых. Если запрет нарушался, то книги могли быть конфискованы гестапо. Книги таких авторов, как Томас Манн, Стефан Цвейг, Франц Верфель, Карл Цукмайер и Франц Кафка, были полностью запрещены и изъяты из городских и школьных библиотек. Меньше пострадала литература, не затрагивавшая политические проблемы, но тут тоже требовалось, чтобы автор не был евреем или каким-нибудь другим врагом режима и не переступал в своем произведении определенных границ.
Государственная палата изобразительных искусств«Для художников был установлен целый ряд возможных карательных мер, применявшихся по отдельности или вместе: «лишение права на преподавательскую деятельность»; «лишение права выставляться»; «лишение права заниматься живописью». Агенты гестапо совершали молниеносные проверки студий и выставок. Владельцам художественных салонов и магазинов раздавали списки художников, попавших в немилость к властям, и перечни запрещенных к продаже произведений искусства».[3]
Палата изобразительных искусств представляла собой весьма обширную организацию, имевшую отделы живописи, скульптуры и архитектуры, отделки интерьеров, садово-паркового искусства, художественных ремесел, графического искусства, древностей, литературы по вопросам искусства и др. Палата вела свою работу под контролем Министерства пропаганды и следила не только за художественным уровнем, содержанием и характером произведений искусства, но и осуществляла коммерческий контроль за проведением художественных выставок, распродаж и аукционов, обращая особое внимание на возможность конфискации предметов искусства, являвшихся еврейской собственностью.
Представители некоторых художественных профессий пользовались особым расположением палаты. Таковыми были архитекторы, поскольку Гитлер проявлял особый интерес к архитектуре, считавшейся очень важным видом искусства, необходимым для создания общественных зданий, служивших на пользу всей нации. Одобрением пользовались и художники-декораторы, так как считалось, что они своим искусством «вносят вклад в приближение счастливой и культурной жизни в будущем». (Например, они проектировали мебель для молодоженов, получавших специальный заем «на устройство семьи», и таким путем способствовали, хотя и косвенно, росту численности населения и процветанию страны). Поддерживалось садово-парковое искусство, так как оно было призвано «вносить красоту в повседневную жизнь германского народа, украшать природу и ландшафт».
Зато отношение к торговцам предметами искусства и к работникам художественных аукционов было критическим. Их деятельность была строго регламентирована постановлением от 30.07.35 г., предусматривавшим наказания за подлог и мошенничество и указывавшим, что «только аукционеры с надежной репутацией могут быть членами палаты», которая заранее публиковала информацию о намечавшихся аукционах.
В палате имелся пост государственного комиссионера, который занимал профессор Ганс Швейтцер, прославившийся тем, что был автором (под псевдонимом Мьелнир) крикливых открыток и плакатов, агитировавших за Геббельса в период «битвы за Берлин» (см. главу 2). Теперь он занимался тем, что давал предложения и идеи по оформлению и виду всех символов нацистского государства, от памятников до печатей.
Вся эта громоздкая система не оставляла места независимым художникам. Палата искусств запрещала им выполнять работы не только на продажу, но даже для себя лично. Благодаря такой постановке дела количество зарегистрированных членов палаты искусств росло как на дрожжах, достигнув к концу 1936 года общего числа в 42 000 человек, мужчин и женщин. Среди них были: 15 000 архитекторов, 14 300 художников, 2900 скульпторов, 2300 мастеров художественных ремесел, 1260 художников-оформителей и 2600 издателей и торговцев.
В 1936 году вышло постановление, резко ограничившее возможности для критики произведений искусства. Это был декрет Геббельса от 29.11.36 г., в котором он строго осудил литературно-художественную критику. На собрании сотрудников управления культуры, состоявшемся в Берлине, он объяснил, что отныне допустимы только прямые репортажи и комментарии о том, как выглядит то или иное произведение. За месяц до этого был закрыт отдел современного искусства Национальной художественной галереи в Берлине, являвшейся «самым представительным германским музеем, посвященным искусству». Так был наложен официальный запрет на проявления индивидуального художественного вкуса; нацистский режим добился этого менее чем за четыре года своего правления.
