Александр Ивин - По законам логики
Аристотель сомневался в приложимости закона исключенного третьего к высказываниям о будущих событиях. В настоящий момент наступление некоторых из них еще не предопределено. Нет причины ни для того, чтобы они произошли, ни для того, чтобы они не случились. «Через сто лет в этот же день будет идти дождь» — это высказывание сейчас скорее всего ни истинно, ни ложно. Таким же является его отрицание. Ведь сейчас нет причины ни для того, чтобы через сто лет пошел дождь, ни для того, чтобы его через сто лет не было. Но закон исключенного третьего утверждает, что или само высказывание, или его отрицание истинно. Значит, заключает Аристотель, хотя и без особой уверенности, данный закон следует ограничить одними высказываниями о прошлом и настоящем и не прилагать его к высказываниям о будущем.
Гораздо позднее, уже в нашем веке, размышления Аристотеля над законом исключенного третьего натолкнули на мысль о возможности принципиально нового направления в логике. Но об этом будет случай поговорить позже.
В XIX веке Г. Гегель весьма иронично отзывался о законе противоречия и законе исключенного третьего. Последний он представлял, в частности, в такой форме: дух является зеленым или не является зеленым, и задавал «каверзный» вопрос: какое из этих двух утверждений истинно?
Ответ на этот вопрос не представляет, однако, труда. Ни одно из двух утверждений: «Дух зеленый» и «Дух не зеленый» не является истинным, поскольку оба они бессмысленные. Закон исключенного третьего приложим только к осмысленным высказываням. Только они могут быть истинными или ложными. Бессмысленное же не истинно и не ложно.
Критика Г. Гегелем логических законов опиралась, как это нередко бывает, на придание им того смысла, которого у них нет, и приписывание им тех функций, к которым они не имеют отношения. Случай с критикой закона исключенного третьего — один из примеров такого подхода.
Сделанные вскользь, разрозненные и недостаточно компетентные критические замечания Г. Гегеля в адрес формальной логики получили, к сожалению, широкое хождение. В логике в конце XIX — начале XX века произошла научная революция, в корне изменившая лицо этой науки. Но даже огромные успехи, достигнутые логикой в результате этого, не смогли окончательно искоренить тех ошибочных представлений о ней, у истоков которых стоял Г. Гегель. Не случайно немецкий историк логики X. Шольц писал, что гегелевская критика формальной логики была злом настолько большим, что его и сейчас трудно переоценить.
Резкой, но хорошо обоснованной критике подверг закон исключенного третьего голландский математик Л. Брауэр. В начале этого века он опубликовал три статьи, в которых выразил сомнение в неограниченной приложимости законов логики и прежде всего закона исключенного третьего. Первая из этих статей не превышала трех страниц, вторая — четырех, а вместе они не занимали и семнадцати страниц. Но впечатление, произведенное ими, было чрезвычайно сильным.
Л. Брауэр был убежден, что логические законы не являются абсолютными истинами, не зависящими от того, к чему они прилагаются. Возражая против закона исключенного третьего, он настаивал на том, что между утверждением и его отрицанием имеется еще третья возможность, которую нельзя исключить. Она обнаруживает себя при рассуждениях о бесконечных множествах объектов.
Упустим, что утверждается существование объекта с определенным свойством. Если множество, в которое входит этот объект, конечно, то можно перебрать все объекты. Это позволит выяснить, какое из следующих двух утверждений истинно: «В данном множестве есть объект с указанным свойством» или же: «В этом множестве нет такого объекта». Закон исключенного третьего здесь справедлив.
Но когда множество бесконечно, то объекты его невозможно перебрать. Если в процессе перебора будет найден объект с требуемым свойством, первое из указанных утверждений подтвердится. Но если найти этот объект не удастся, ни о первом, ни о втором из утверждений нельзя ничего сказать, поскольку перебор не проведен до конца. Закон исключенного третьего здесь не действует: ни утверждение о существовании объекта с заданным свойством, ни отрицание этого утверждения не является истинным.
Ограничение Л. Брауэром сферы действия этого закона существенно сужало круг тех способов рассуждения, которые применимы в математике. Это сразу же вызвало резкую оппозицию многих математиков, особенно старшего поколения. «Изъять из математики принцип исключенного третьего, — писал немецкий математик Д. Гильберт, — все равно что… запретить боксеру пользоваться кулаками».
Критика Л. Брауэром закона исключенного третьего привела к созданию нового направления в логике — интуиционистской логики. В последней не принимается этот закон и отбрасываются все те способы рассуждения, которые с ним связаны. Среди них — доказательства путем приведения к противоречию, или абсурду.
Интересно отметить, что еще до Л. Брауэра сомнения в универсальной приложимости закона исключенного третьего высказывал русский философ и логик Н. Васильев. Он ставил своей задачей построение такой системы логики, в которой была бы ограничена не только сфера действия этого закона, но и закона противоречия. По мысли И. Васильева, подобным образом ограниченная логика не способна действовать в мире обычных вещей, но она необходима для более глубокого понимания логического учения Аристотеля.
Современники не смогли в должной мере оценить казавшиеся им парадоксальными идеи Н. Васильева. К тому же сам он склонен был обосновывать свои взгляды с помощью аргументов, не имеющих прямого отношения к логике и правилам логической техники, а иногда и просто путано. Тем не менее, оглядываясь назад, можно сказать, что он оказался одним из предшественников интуиционистской логики.
Тезис об ограниченности закона исключенного третьего отстаивался в начале этого века и русским математиком С. Шатуновским, исходившим в своих рассуждениях из тщательного изучения особенностей доказательств в математике и своеобразия операций с бесконечными множествами. Он писал, в частности, что «применение логического закона исключенного третьего не только к элементам бесконечного многообразия, но и к элементам конечного класса требует чрезвычайной осторожности и иногда может быть оправдано только после длинного ряда исследований».
В дальнейшем идеи, касающиеся ограниченной приложимости закона исключенного третьего и связанных с ним способов математического доказательства, были детально развиты советскими математиками А. Колмогоровым, В. Гливенко, А. Марковым, Н. Шаниным, А. Драгалиным и др. В результате критического переосмысления основных принципов интуиционистской логики возникла так называемая конструктивная логика, также считающая неправильным перенос ряда логических принципов, применимых в рассуждениях о конечных множествах, на область бесконечных множеств.
«ОСНОВНЫЕ» ЗАКОНЫ
Еще одним логическим законом, имеющим долгую, хотя и довольно спокойную историю, является закон тождества.
Внешне он самый простой из всех законов. Он говорит: если высказывание истинно, то оно истинно. Или: если А, то А. Раньше его передавали в форме: А = А.
К примеру: «Если трава зеленая, то она зеленая», «Если трава черная, то она черная» и т. д.
Этот закон выражает идею, что каждое высказывание является и необходимым и достаточным условием своей собственной истинности.
В прошлом веке получила широкое распространение концепция «расширенной» формальной логики. Ее сторонники резко сдвинули центр тяжести логических исследований с изучения правильных способов рассуждения на разработку проблем теории познания, причинности, индукции и т. д. В логику были введены темы, интересные и важные сами по себе, но не имеющие к ней прямого отношения. Собственно логическая проблематика отошла на задний план. Вытеснившие ее методологические проблемы трактовались, как правило, упрощенно, без учета динамики научного познания,
Характерным примером такой «расширенной» трактовки была «Логика» английского логика Д. Милля. Еще при жизни автора эта книга выдержала восемь изданий, не без интереса она читается и сейчас. Общая ее направленность хорошо видна из полного ее названия:
«Система логики рациональной и индуктивной, в связи с принципами очевидности и методами научного познания». Широкой известностью пользовались также книги по логике немецких логиков В. Вундта, X. Зигварта, Л. Лотце. «Логика» В. Вундта состояла из трех толстых томов, «Логика» X. Зигварта — из двух. Последняя, как и книга Д. С. Милля, была переведена на русский язык и оказала большое влияние на распространение идей «расширенной» логики в России.
С развитием математической логики это направление в логике, путающее ее с поверхностно понятой методологией и пронизанное психологизмом, постепенно захирело.
