Лев Никулин - Тайна сейфа
Удар головой о холодный, внезапно выросший столб. Красные огоньки трамвая, зеленые огни газа, звезды, подвешенные в ночи, перевернулись и фейерверком полетели в темноту.
Карьера «Бесстрашного ковбоя» кончилась. Сначала отделение милиции, затем патронат беспризорных.
* * *Сначала это…
Бухарский халат падает на пол, и мистера Тиля бросает в жар. Но, чтобы восстановить земные приличия, он готов терпеть. Аминтайос настолько беспомощна, что мистеру Тилю не избежать самого ближайшего руководства. Сначала — подробности, которые почти не требуют прикосновения.
Сорочка делает Аминтайос еще более неприличной с точки зрения солидного джентльмена его лет. Античная статуя приобретает несколько фривольный характер. Мистер Тиль торопится, показывая пантомимой на значительном расстоянии все, что можно показать одними подражательными жестами. Хуже всего обстоит дело с чулками. Он опускается на колени и здесь дает о себе знать легкий порок сердца. В особенности в минуту, когда нужно натянуть чулок до достаточной высоты. За всю холостую жизнь мистера Тиля он не встречал более безукоризненных линий и более нежной кожи. И, по-видимому, во всех отношениях Симов достиг полного восстановления этого индивидуума. Неудобное положение близятся к концу после того, как надеты подвязки. Бархатное, несколько старомодное платье, туфельки — и античная статуя превратилась в стройную земную женщину с исключительно правильными чертами лица. Мистер Тиль преображается в парикмахера, и когда туалет Аминтайос окончен, его туго накрахмаленный воротник расползается, превращаясь во влажную белую тряпочку. Колени мистера Тиля дрожат, и губы роняют сигару.
Когда Аминтайос выходит в лабораторию Симова, изобретатель оказывается потрясенным переменой. Мистер Тиль с полным удовлетворением рассматривает дело своих рук…
— Это, разумеется, временно… Завтра мисс поедет к портнихе…
Резкий стук в дверь.
В коридоре хлопают разом несколько дверей, топот, говор и настойчивый дребезжащий стук в дверь, приводящий в отчаяние Симова и Тиля. Тонкий, захлебывающийся от волнения голос Каца:
— Гражданин Симов… Пришла милиция… Необходимо осмотреть квартиру…
Симов воздевает руки к небу…
— Из-за старой шубы!.. Ужас!..
Мистер Тиль безнадежно пожимает плечами, отдаваясь во власть стихии и случайностей.
— Насколько я понимаю, женщина без прописки, ночью, притом женщина без определенных занятий.
Симов растерянно тычется по комнате, Тиль предлагает руку Аминтайос и провожает ее до дверей чулана, возвращается и садится на стул с видом высокопоставленного туриста, интересующегося бытом неизвестной страны.
— Куда же ее девать?..
— Нужно будет как-нибудь уладить с документами… Пока она может жить у меня в Деловом дворе.
Вопросительный взгляд Симова.
— То есть не со мной, а рядом… Где-нибудь вблизи. Нельзя компрометировать молодую даму, но нельзя оставить ее навсегда в чулане.
— А опыты?
— Это потом… Прежде всего надо выяснить доходность предприятия.
Шаги нескольких пар ног в коридоре по направлению к дверям Симова.
— Что же сказать им?
— С какой стати они полезут в чулан?
Дверь открывается. Процессию открывает молодой человек в кожаной фуражке и останавливается на пороге, пораженный неописуемым хаосом.
Кац и Прасковья Матросова, в качестве добровольных помощников, объясняют вошедшему положение.
Молодой человек располагается за бюро и вынимает бумаги, затем терпеливо ждет, пока Симов, морщась, с явным недружелюбием отвечает на вопросы.
— Никого, кроме меня и гражданина Соединенных Штатов мистера Тиля, не было.
— Никакого мальчишки не видал.
— Гражданку Матросову знаю. Беспокойная жилица.
— Это я беспокойная? Сам с утра до ночи сверлит и сверлит. Фабрика.
Молодой человек записывает слова Симова, рассеянно обводит глазами аккумуляторы, провода, изоляторы и весь нагроможденный Симовым лабиринт.
— Дверь на черный ход есть?
— Как же-с… У них вроде коридорчика — чуланчик, отдельный ход.
— Желательно осмотреть.
Симов вздрагивает от неожиданности.
— Не могу… Не позволю…
Молодой человек проявляет некоторый интерес к доктору Симову и зловеще щелкает замком портфеля.
— То есть как?.. Как видно, гражданину Симову неизвестно…
— Не могу… Есть особые причины.
— Довольно странно с вашей стороны… Вы понимаете, что говорите? Прошу не препятствовать осмотру отдельного хода…
— Дверь закрыта на засов…
— А вот мы проверим.
И все двигаются к полуоткрытой двери чулана. Кац показывает дорогу. Тиль и Симов не двигаются с места и растерянно смотрят друг на друга. Несколько секунд молчания. Тяжелое дыхание и шепот Тиля.
— Явный скандал. Этим я вам обязан.
Молодой человек первым выходит из чулана.
— Довольно странно…
Симов не поднимает головы. Тиль ждет окончания фразы.
— Довольно странно, почему вы препятствовали осмотру. Действительно, дверь закрыта. Не мешало бы и окошко. Петли плохи.
Молодой человек собирает бумаги в портфель и уходит, сопровождаемый Матросовой и Кацем, обуреваемыми детективным восторгом.
Долгое молчание.
Тиль срывается с места, спотыкаясь о провода, стукаясь о механизмы, и бежит к двери чулана. Следом за ним тяжелой походкой Симов.
Полумрак. Паутина и сырость. Раскрытые сундуки, на полу — рухлядь.
Аминтайос нигде нет.
ТАК НАЗЫВАЕМОЕ СУАРЕ
Б. председатель жилищного товарищества Борис Елисеевич Черепков. Помощник присяжного поверенного. Б. член профсоюза совработников. Юрисконсульт акционерного общества «Липа». Совладелец комиссионной конторы «Молния» на Мясницкой. Совладелец вышеупомянутого кафе «Сильва».
Хризантема Марковна Черепкова. Бывшая сотрудница второй студии Московского Художественного театра. Ин-теллигенгнейшая дама в переулке. Живой вес четыре пуда двадцать два фунта. При хорошем росте едва заметная полнота. Квартира из трех комнат. Прописаны двое родственников. Живет, кроме Черепковых, Жак Леонардович Ящен-ко, ученик студни экранного искусства. Бывший прапорщик. Френч длинный, почти до колен, галифе английского сукна, шевровые сапоги и наборный кавказский пояс. Ежедневно брит, усы — два аккуратных крылышка на верхней губе под тонким, мягким, чуть длинным носом. Не реже двух раз в месяц — суаре. Молодежь — американские танцы и спиритизм. Солидные люди — макао и железка. Иногда присутствуют поэты, которых водит признанный критик Ермолай Самосадкин. В час ночи — ужин с нас-тоенной на лимонной корке, помещичьей крепости и температуры водкой, пивом «Моссельпром», холодной закуской от Елисеева (Эмиро) и солениями от Головкина. Вина господвалов Азербайджана. Старомосковское гостепримст-во и хлебосольство, слегка видоизмененное тем, что гости с каждого снятого банка опускают в кружку десять процентов «для прислуги». Впрочем, прислуга — бедная родственница — числится уплотняющей гостиную, спит на сундуке в коридоре и не имеет особо сытого вида от щедрот гостей. Обыкновенно собираются к одиннадцати часам в кабинете красного дерева Бориса Елисеевича Черепкова. На стенах — гравюры: Москва пятидесятых годов, тонкие рамочки. На тумбах — канделябры, хрусталь. Мебель старинная, реставрированная до тонкости. Арматура — фонарики под фойе Художественного театра. Далее гостиная — золоченая, стеганая голубым штофом — и рояль Бехштейн, поставлен на хранение сбежавшим за границу патроном Черепкова. Картина «Триумф Дианы» во всю стену взята у мадам Мертваго в обеспечение пая по кафе «Сильва». Знатоки утверждают — чистая валюта. В особенности в Лондоне. Имеется и шкафик-«горка» — полусервизы Гарднера и тет-а-тет Севр.
Третья комната — Жаки Ященко. За драпировкой кровать — девичье доже в бантиках и кружевах. На тумбочке у изголовья портрет Хризантемы Казимировны в полунатуральную величину, в платье «сомон» из ателье мод, с веером. Надпись из «Четок» Анны Ахматовой со значением и многими точками. В зеркальном шкафу восемь пар брюк на брюкодержателях и столько же пиджаков, не считая визиток, фрака и френчей. Когда у Черепковых суаре — здесь накрывают стол для ужина. Еще дальше — карельской березы супружеское ложе. Белый медведь на полу, туалет, розовые драпировки — гнездышко.
Но хозяин дома спит в кабинете.
Одиннадцать с четвертью. Звонок. Первые гости.
НЕКОТОРЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ
Теперь, когда гомункулус доктора Симова исчез бесследно, Натаниэль Тиль чувствует себя способным к трезвому обсуждению создавшегося положения.
— Кроме тебя и меня, никто не знает об Аминтайос?..
— Никто… Не считая этого невежды… Но это было двадцать три года назад. Черновые опыты… Этот наглец получил хороший урок… Я постепенно усовершенствовал машину. Я сделал приемник — металлический кружок, который ты держал в руках. Он сделан из особого сплава, который я назвал симонитом. Пока кружок из симонита соприкасается с материализованной энергией Аминтайос, она двигается и существует, как живое существо, как индивидуум со всеми человеческими функциями.
