Джеймс Баррат - Последнее изобретение человечества
Гуд хотел жениться на Пендлтон. Однако для нее сорокалетняя разница в возрасте оказалась слишком серьезным препятствием. Тем не менее между английским чудаком и красавицей из Теннесси сложились отношения, которые она даже сейчас с трудом может описать. На протяжении тридцати лет она сопровождала его на отдыхе, следила за всеми его бумажками и подписками, вела его дела как на работе, так и после отставки до самой смерти, включая и заботу об ухудшающемся здоровье. При встрече она показала мне дом Гуда в Блэксбурге — кирпичное одноэтажное здание с пологой крышей возле федеральной трассы № 460, которая в те времена, когда он только поселился в Теннесси, была всего лишь двухполосной сельской дорогой.
Сегодня Лесли Пендлтон — стройная женщина пятидесяти с чем-то лет, доктор философии и мать двух взрослых детей. Она профессор и администратор в Вирджинском политехническом, владычица расписаний, аудиторий и профессорских прихотей, к которым работа с Гудом ее отлично подготовила. И несмотря на то, что она вышла замуж за ровесника и вырастила детей, многие местные жители ставили под сомнение характер ее отношений с Гудом. Ответ Лесли Пендлтон дала в 2009 г. в надгробном слове на похоронах Гуда. Нет, между ними никогда не было романтических отношений, сказала она, но они всегда были преданы друг другу. В лице Пендлтон Гуд не обрел возлюбленной, но обрел лучшего друга на тридцать лет жизни и непреклонного защитника своего наследия и памяти.
Во дворе дома Гуда, под аккомпанемент надоедливого, как комариный писк, гудения близкого шоссе, я спросил Пендлтон, говорил ли когда-нибудь знаменитый дешифровщик об интеллектуальном взрыве и о том, сможет ли когда-нибудь компьютер снова спасти мир, как это произошло во времена его молодости. Она на мгновение задумалась, пытаясь отыскать что-то в памяти, а затем ответила, к моему немалому удивлению, что Гуд изменил свое мнение об интеллектуальном взрыве. Она сказала, что ей нужно посмотреть кое-какие его бумаги, чтобы ответить на этот вопрос как следует.
В тот же вечер в тихом ресторанчике, где Гуд обычно вечером в субботу встречался со своим другом Голдом Хольцманом, тот рассказал мне, что на взгляды Гуда сильное влияние оказали три вещи: Вторая мировая война, холокост и несчастная судьба Тьюринга. Это помогло мне связать мысленно военный опыт Гуда и то, что он написал в работе «Размышления о первой ультраразумной машине». Гуду и его коллегам пришлось столкнуться в жизни со смертельной угрозой, и одержать победу в борьбе им помогли вычислительные машины. Если машина могла спасти мир в 1940-е, то, может быть, сверхразумная машина могла бы решить проблемы человечества в 1960-е. А если машина получила бы возможность обучения, ее интеллект буквально взорвался бы. Человечеству пришлось бы приспособиться к жизни на одной планете со сверхразумными машинами. В «Размышлениях» он писал:
Машины вызовут социальные проблемы, но не исключено, что они смогут и решать их в дополнение к проблемам, порожденным микробами и людьми. Такие машины будут внушать страх и уважение, возможно, даже любовь. Некоторым читателям эти замечания могли бы показаться чистой фантазией, но автору они представляются очень реальными и насущными, заслуживающими особого внимания за пределами научной фантастики.
Между Блетчли-парком и интеллектуальным взрывом нет прямой концептуальной связи, их соединяет лишь извилистая линия, испытавшая множество влияний. В 1996 г. в интервью статистику и бывшему ученику Дэвиду Бэнксу Гуд рассказал, что на написание этого очерка его подвигло погружение в проблемы искусственных нейронных сетей (ИНС). Они представляют собой вычислительную модель, имитирующую деятельность настоящих нейронных сетей в мозге человека. При стимуляции нейроны мозга посылают сигнал другим нейронам. Этот сигнал может нести зашифрованную информацию о воспоминании, может порождать действие, а может делать то и другое одновременно. Гуд в свое время познакомился с книгой психолога Дональда Хебба, в которой тот предположил, что поведение нейронов можно смоделировать математически.
Машинный «нейрон» должен быть соединен с другими машинными нейронами, причем каждому соединению придается численный «вес» в соответствии с его устойчивостью. Считается, что машинное обучение имеет место, если два нейрона активируются одновременно, и «вес» связи между ними возрастает. «Между клетками, которые срабатывают вместе, появляется связь». Это утверждение стало лозунгом теории Хебба. В 1957 г. психолог из Массачусетского технологического института (МТИ) Фрэнк Розенблатт создал на основе работ Хебба нейронную сеть и назвал ее Перцептроном. Перцептрон, реализованный на базе компьютера фирмы IBM, занимавшего целую комнату, «видел» и распознавал простые визуальные образы. В 1960 г. IBM попросила Гуда оценить Перцептрон. «Мне казалось, что нейронные сети с их параллельной работой имеют не меньше шансов привести к созданию разумной машины, чем программирование», — рассказывал Гуд. Первые доклады, на которых, собственно, и основывались «Размышления о первой ультраразумной машине», вышли два года спустя. Родилась концепция интеллектуального взрыва.
Мнении Гуда об ИНС содержало больше истины, чем он сам догадывался. Сегодня искусственные нейронные сети — тяжеловесы искусственного интеллекта, они задействованы в самых разных приложениях, от систем распознавания речи и почерка до программ финансового моделирования, от одобрения кредитов до управления роботами. У ИНС прекрасно получается высокоуровневое, быстрое распознавание образов, необходимое для всех этих работ. В большинстве приложений возможна также «тренировка» нейронных сетей на больших массивах данных (называемых обучающими выборками), на которых сеть «усваивает» закономерности. Позже она может узнавать аналогичные структуры в новых данных. Аналитики могут задать вопрос: если судить по данным последнего месяца, как будет выглядеть фондовый рынок через неделю? Или: какова вероятность, что некто не сможет оплачивать закладную на дом, если исходить из истории его доходов, расходов и кредитных данных за три года?
Подобно генетическим алгоритмам, ИНС представляют собой «черные ящики». То есть входные данные — веса соединений сети и нейронные срабатывания — прозрачны. То, что получается на выходе, тоже понятно. Но что происходит внутри? Никто не понимает. Выходные данные систем искусственного интеллекта типа «черный ящик» невозможно предсказать, поэтому они не могут быть по-настоящему, доказательно «безопасными».
Но они, скорее всего, будут играть значительную роль в системах УЧИ. Сегодня многие исследователи уверены, что распознавание образов — то, на что был нацелен Перцептрон Розенблатта, — представляет собой главный инструмент интеллекта. Джефф Хокинс, изобретатель карманного компьютера Palm Pilot и коммуникатора Handspring Treo, первым реализовал на ИНС распознавание рукописного текста. Его компания Numenta создает УЧИ на основе технологии распознавания образов. Бывший главный технолог Numenta Дайлип Джордж теперь возглавляет фирму Vicarious Systems, корпоративные амбиции которой отражает девиз: «Мы создаем программное обеспечение, которое думает и учится, как человек».
Нейробиолог, когнитивист и инженер-биомедик Стивен Гроссберг предложил модель на основе ИНС, которая, по мнению некоторых специалистов, может привести к созданию УЧИ и, возможно, «ультраразума», потенциал которого Гуд видел в нейронных сетях. Если говорить в самом общем плане, сначала Гроссберг определяет роли в когнитивном процессе различных областей коры головного мозга. Именно здесь обрабатывается информация и рождается мысль. Затем он создает ИНС-модели всех задействованных областей. Он уже добился успеха в обработке движения и речи, распознавании формы и выполнении других сложных задач. Теперь он занимается разработкой логической связи своих модулей.
Возможно, машинное обучение было для Гуда новой концепцией, но при оценке Перцептрона для IBM он обязательно должен был столкнуться с алгоритмами машинного обучения. При этом манящая перспектива обучения машины подобно человеку вызвала у Гуда мысли о возможных последствиях, которые никому другому тогда еще не приходили в голову. Если машина способна сделать себя умнее, то эта новая, улучшенная машина способна будет сделать себя еще умнее, и т. д.
В бурные 1960-е, когда рождалась концепция интеллектуального взрыва, Гуд, возможно, думал о тех проблемах, с решением которых разумная машина могла бы помочь. Тогда уже не нужно было топить вражеские подлодки, но был на Земле враждебный Советский Союз, были Карибский кризис, убийство президента Кеннеди и опосредованная война между США и Китаем в Юго-Восточной Азии. Человечество катилось к гибели; казалось, настало время нового Колосса. В «Размышлениях» Гуд писал:
