Роберт Силверберг - Замок Лорда Валентина
– Ничего.
– Ничего?
– Разве я не могу поддаться настроению, как всякий человек?
– Когда твое лицо вот так меняется – кажется, будто тень заслоняет солнце. И так неожиданно…
– Что-то в Делиамбере, – сказал Валентин, – озадачивает и тревожит меня. Когда он коснулся меня…
– Делиамбер безвредный. Думаю, как все колдуны, особенно вруонские и маленькие. В очень маленьком народе всегда темное лукавство. Но тебе нечего бояться Делиамбера.
– Это правда? – он закрыл дверь и обнял Карабеллу.
– Правда, – сказала она. Тебе не нужно бояться никого, Валентин. Ты с первого взгляда нравишься всем. В мире нет никого, кто повредил бы тебе.
– Хотел бы я этому верить, – сказал он, когда она потянула его на постель. Он целовал ее сначала нежно, потом более страстно, и скоро их тела сплелись. Он не был с ней близок больше недели и ждал с упоением и желанием. Но инцидент в коридоре украл его желание, оставил его оцепенелым и отстраненным, и это удивляло и расстраивало его. Карабелла, вероятно, чувствовала его холодность, но не обращала внимания, потому что ее энергичное тело искало его страсти. Он вынудил себя ответить и скоро был почти так же пылок, как и она, но как бы стоял в стороне от собственных ощущений, был только зрителем их любви.
Все быстро кончилось, и стало темно, хотя лунный свет проникал в окно и бросал холодный свет на их лица.
– Приятных снов, – прошептала она.
– Приятных снов, – ответил он.
Она уснула почти сразу же, а он лежал рядом с ее теплым телом, и спать ему не хотелось. Через некоторое время он отодвинулся, лег в любимую позу для сна – на спине, сложив руки на груди, но сон не приходил, только легкая дремота. Он считал блавов, представлял себя жонглирующим со Слитом и Карабеллой, пытался расслабить тело по одному мускулу, но ничто не помогало. Он приподнялся на локте и посмотрел на Карабеллу.
Она видела сон. На щеке подрагивали мышцы, глаза двигались под закрытыми веками, груди поднимались и опускались в резком ритме; она прижала пальцы к губам и бормотала что-то несвязное. Ее худощавое тело казалось таким красивым, что Валентину захотелось прикоснуться губами к маленьким твердым соскам, но мешать человеку, видящему сон, было грубостью, непростительным нарушением приличий. Так что он ограничился тем, что смотрел на нее и любил издали.
Карабелла в ужасе вскрикнула. Глаза ее открылись, но ничего не видели – знак послания. По телу ее пробегала дрожь. Она, еще спящая и видящая сон, повернулась к Валентину. Она стонала и всхлипывала, и он обнял ее, чтобы дать ей сон-помощь, сон-покой, защитить ее от тьмы духа, и, наконец, ярость сна ушла и тело ее обмякло и расслабилось.
Она еще некоторое время лежала тихо и Валентин подумал, что она спит обычным мирным сном. Нет. Она проснулась, но не шевелилась, как будто рассматривала свой сон, боролась с ним и пыталась вывести его в область яви. Вдруг она села и прижала руки к губам. Глаза ее были дикие и остекленевшие.
– Милорд! – прошептала она, отодвинулась от него, отползла, как краб, на край постели, одной рукой прикрывая грудь, а другой – лицо. Губы ее дрожали. Валентин потянулся к ней, она в ужасе отпрянула и свалилась на пол, где испуганно съежилась, пытаясь прикрыть свою наготу.
– Карабелла… – растерянно позвал Валентин.
Она подняла на него глаза.
– Лорд… Лорд… пожалуйста, оставь меня Лорд… – Она снова опустила голову и сделала пальцами обеих рук знак горящей звезды, жест повиновения, который делают только перед Короналем.
14
Думая, что, может быть, не ей, а ему приснился сон, который все еще длится, Валентин встал, увидел одежду Карабеллы, брошенную на его одежду. Она скорчилась в стороне, ошеломленная и дрожащая. Он хотел успокоить ее, но она отскочила и согнулась еще больше.
– В чем дело? – спросил он. – Что случилось?
– Я видела во сне, что ты… – Она запнулась. – Так реально, так страшно.
– Расскажи. Я растолкую твой сон, если смогу.
– Его нечего толковать. Он говорит сам за себя. – Она снова сделала ему знак горящей звезды и продолжала тихо, спокойно, без интонаций: – Я видела во сне, что ты истинный Корональ Лорд Валентин, что у тебя похитили власть и твою память, поместили в другое тело и выпустили недалеко от Пидруда, чтобы ты скитался и жил в праздности, в то время как кто-то другой правит вместо тебя.
Валентин почувствовал себя на краю бездны, и земля осыпалась под его ногами.
– Это было послание? – спросил он.
– Да, послание. Не знаю, от кого – от Леди или от Короля, но это не мой сон, он был как-то помещен в мой мозг со стороны. Я видела тебя, Лорд…
– Перестань называть меня так.
– …на вершине Замковой Горы, ты стоял лицом к лицу с другим Лордом Валентином, с тем черноволосым, перед которым мы жонглировали, в потом ты спустился с горы, чтобы ехать в великой процессии по всем странам, и когда ты был на юге, в моем родном городе Тил-омоне, тебе дали наркотик, усыпили, пересадили в это тело и выбросили тебя. Не было никого мудрее тебя, но у тебя колдовством отняли твои королевские силы. А я касалась тебя, Лорд, я делила с тобой ложе и была фамильярна с тобой на тысячу ладов, и как я теперь получу прощение, Лорд?
– Карабелла!
Она дрожала от страха.
– Взгляни на меня, Карабелла.
Она покачала головой. Он встал рядом с ней на колени, коснулся рукой ее подбородка. Она вздрогнула, словно он обжег ее кислотой. Ее тело застыло в напряжении. Он снова дотронулся до нее.
– Подними голову, ласково сказал он, – посмотри на меня.
Она медленно, робко взглянула на него, как смотрят на солнце, боясь его яркости.
– Я Валентин-жонглер, и больше никто.
– Нет, Лорд.
– Корональ черноволосый, а у меня золотистые волосы.
– Умоляю тебя, Лорд, оставь меня в покое. Я боюсь тебя.
– Ты боишься странствующего жонглера?
– Того, кто ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и я тебя люблю. Я боюсь того, кем ты был, Лорд. Ты был рядом с Понтификсом и пил королевское вино. Ты ходил по громадным залам Горного Замка. Ты знал полнейшую власть над миром. Это был истинный сон, Лорд, он был отчетлив и ясен, как наяву, и не может быть никаких сомнений, что это послание. И ты настоящий Корональ, а я касалась твоего тела, и ты касался моего, а это святотатство – чтобы такая простая женщина, как я, подходила к Короналю так близко. И за это я умру.
Валентин улыбнулся.
– Даже если я и был когда-то Короналем, милая, то в другом теле, а в том, которое ты обнимала ночью, ничего святого нет. Но никогда не был Короналем.
Она пристально смотрела на него. Голос ее дрожал уже меньше, когда она сказала:
– Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты не мог назвать мне имени своего отца, а когда говорил о своем детстве в Ни-мойе, ты сам не верил этому, а имя матери ты придумал. Скажешь – неправда?
Валентин кивнул.
– А Шанамир рассказывал мне, что в кошельке у тебя было много денег, но ты не имел представления о их ценности и хотел расплатиться с продавцом сосисок пятидесятиреаловой монетой. Правильно?
Он опять кивнул.
– Вроде бы ты всю жизнь жил, не пользуясь деньгами. Ты так мало знаешь, Валентин тебя надо учить, как ребенка.
– Да, с моей памятью что-то случилось, но это еще не делает меня Короналем.
– Все – как ты жонглируешь, так естественно, словно ты способен ко всему чего захочешь, как ты ходишь, как держишься, свет, который исходит от тебя – все говорит, что ты рожден для власти… Как только ты у нас появился, мы считали, что ты изгнанный принц или герцог. Но мой сон не оставляет сомнений, Лорд…
Лицо ее побелело. На минуту она преодолела свой страх, но теперь снова затряслась. А страх, похоже, заразителен, потому что Валентин тоже начал испытывать его. Мороз прошел по его коже. Правда ли это? Неужели он был помазанным Короналем и касался Тивераса в Лабиринте и в Горном Замке? Он снова услышал голос толковательницы слов Тизаны: «Ты упал с высокого места и теперь должен взбираться туда снова». Невозможно. Немыслимо. «Тем не менее, Лорд Валентин, этот подъем ждет тебя и не я его тебе предлагаю». Нереально. Невозможно. Да еще эти его сны, этот брат, который хотел убить его и которого он сам убил, и Коронали и Понтификсы, проходящие по комнатам его души, и все прочее… Могло ли это быть? Невозможно. Невозможно!
– Ты не должна меня бояться, Карабелла, – сказал он.
Она вздрогнула. Он потянулся к ней, но она отшатнулась с криком:
– Не трогай меня, Милорд! Нет…
– Пусть я был когда-то Короналем, хотя это звучит странно и глупо, но теперь-то я не Корональ так же и не в помазанном теле, так что все, что было между нами, не святотатство. Теперь я Валентин-жонглер, кем я ни был бы в прошлом.
– Ты не понимаешь, Лорд.
– Я понимаю, что Корональ такой же человек, как и все, прочие, только ответственности у него больше, но ничего магического вокруг него нет, и бояться можно только его власти, а у меня власти нет. Даже если и была.
