Шалва Амонашвили - Исповедь отца сыну
"Я обязан, я должен поехать!" — я все больше и больше убеждался: может быть, мы уже очень близко подошли к завершению нашей многолетней созидательной деятельности?
Успокаивать себя, конечно, не следует. Воспитание — скрытый процесс. Это тебе не учение, когда можно передать знания и тут же проверить, как они усвоены. Как проверить, как удостовериться родителям, вырос ли сын честным, преданным Человеком? Ни устные, ни письменные экзамены тут не помогут. Надо лишь тысячу раз убеждаться, что он на деле проявляет верность моральным ценностям своего общества, впитывая их как личные моральные устои. А потому это твое "Я обязан, я должен!": лучше принимать как рождение в тебе чувства осознания долга, которому предстоит еще кристаллизоваться и проявляться в делах тысячу раз.
Только вот какой получился парадокс: мы, всматриваясь в тебя сквозь нашу повседневную суету, оказывается, не смогли заметить, как накапливались в тебе количественные изменения, ведущие к качественным преобразованиям. По силе инерции вчерашнего опыта мы и в настоящем пытались воспитывать тебя как вчерашнего ребенка, в то время как ты уже успел стать взрослым.
Мы вернули билеты в кассу, сдали путевки в местком, помогли тебе уложить чемодан и пошли на вокзал провожать тебя. Там, на привокзальной площади, в честь отъезжающих в трудовые лагеря был устроен торжественный митинг. Вас было несколько сотен. Ты держал знамя…
Ты вернулся через месяц. Все это время я размышлял о том, как у нас в семье шло твое трудовое воспитание. Ведь мы, к сожалению, не смогли приучить тебя к трудовым навыкам и умениям. Правда, мы с тобой любили плотничать и смастерили столик, который стоит на веранде, диван, который у нас в комнате; ухаживали за деревьями, которые мы посадили во дворе, чинили дома краны и убирали квартиру; помогали бабушке закрывать крышками банки с компотами, тащить с базара и из магазинов продукты.
Мы не ленились делать все это и многое другое. Мы с тобой перекрасили стены и площадку нашего подъезда, оклеили обоями коридор. Верно, все это было. Но я не могу назвать это системным трудовым воспитанием. Это, скорее всего, были стихийные трудовые процессы, в которые ты вовлекался по мере надобности.
Мы не смогли включить тебя в серьезную, постоянную, целеустремленную трудовую деятельность. Не смогли показать тебе труд как труд.
Может быть, над нами давлела подсознательная и, по всей вероятности, излишняя родительская предосторожность, стремление уберечь тебя от сложных работ?
Может быть, мы и не знали, как тебя занять постоянным трудом? Эти сомнения не давали мне покоя, пока ты находился в трудовом лагере. Я корил себя и маму за то, что ты не овладел у нас какой-нибудь профессией. Мы чуть передержали, считая тебя ребенком, потому и волновались.
И когда ты вернулся, мы увидели тебя — мускулистого парня, с крепкими руками, похудевшего, усталого, но довольного. И судя по тому, как ты проявлял готовность снова работать для общего блага, судя по письму старика Хамзе, которое получила школа, мы могли предположить, что труд и долг начинают определять твое сознание и твою личность.
НАДЕЖДА
Я описал тебе нашу систему воспитания, которая сложилась в процессе созидания твоей личности. Мы все, твои родные, искренне верим, что ты, современный юноша, станешь достойным членом общества. Человеком, дарящим людям радость и стремящимся к жизни. Твое совершеннолетие, по всей вероятности, не снимет наши родительские заботы о твоем дальнейшем становлении, но оно, видимо, изменит формы нашего воспитательного общения с тобой. Как? Покажет будущее, ибо пока нам самим не все ясно.
Попытаюсь суммировать все сказанное, не претендуя на научность обобщения.
Воспитание создает в каждом отдельном ребенке особое сочетание, особый сплав его души, сердца и ума, применив в качестве сырья обнаруженные нами в нем же самом эти бесценные "вещества". Хорошее воспитание находит в ребенке большие богатства души, сердца и ума, облагораживает и обогащает их и создает из них сплав уникального сочетания. В нем честный ум не может существовать без чистого сердца и чистой души. Они одухотворяют честный ум стремлением творить добро.
Такое сочетание души, сердца и ума, такой уникальный сплав можно получить не в каких-то стерилизованных, оторванных от жизненных сложностей лабораториях, не гдето в облаках, далеких от беспокойной земной жизни, а в гуще нашей повседневной суеты, наших забот, радостей и огорчений.
Цели и устремления людей озаряют наши будни думой о будущем, а гуманность отношений между людьми согревает их оптимизмом.
Главным методом гуманного воспитания я признаю человеческое общение. Я его мыслю как заботу друг о друге, как жизнь, в процессе которой люди дарят друг другу самое дорогое, что у них есть — жизнь.
Был у меня и основной принцип воспитания — это романтика самого воспитания, увлечение воспитателя самим процессом воспитания.
Я не берусь судить, насколько все это согласовывается с принятыми в науке нормами, но процесс, который описал тебе, с радостью повторил бы снова.
Прав ли я? Не ошиблись ли мы?
Ты уже становишься совершеннолетним. Будь добр, помоги нам доказать нашу правоту!
февраль, 1980
СЕМЕЙНЫЙ СЛОВАРЬ
Мать — имеющая и проявляющая Творение.
Отец — образ Творца.
Ребенок — возрождение нового бытия.
Дети — действующие в Истине.
Сын — Суть и Сила Начала. Ипостась Творца.
Дочь — очи Дао (Дао — тайна Творца).
Семья — сила проявления человека.
Дед — действующий в тайне Творца.
Бабушка — проявляющая качество будущего бытия.
Школа — лестница духовного восхождения.
Воспитание — питание духовной оси ребенка Учителем.
Образование — процесс выявления образа Творца в человеке.
Личность — полнота неповторимой сути лика; неповторимый образ, наиболее полно переданный в облике.
Женщина — энергия Начала, Жизни.
Мужчина — проявляющий энергии начал Мудрости.
Гуманный — смертный, ищущий в себе начало бессмертия.
Гуманная педагогика — культура сознания о ведении растущего человека к познанию внешнего мира через познание своей духовной сущности; искусство созидания
соответствующей практики.
Учитель — душа, дарящая Свет.
Ученик — душа, ищущая Свет.
Слова поясняются через их духовную суть. Эти толкования сути слов я набрал из разных источников.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ПААТЫ
С того дня, как отец вручил мне свою "Исповедь", прошло 25 лет.
На дворе новое тысячелетие.
На дворе мир безумных скоростей, мир молниеносного обмена информацией, мир постоянного напряжения.
В это время спокойные шестидесятые годы прошлого столетия кажутся такими далекими, такими теплыми.
Это годы, когда проходило детство моего поколения…
Что такое наше детство? Где оно на самом деле?
Каждый из нас хоть раз пытался восстановить в себе образы глубокого детства. Но наша память упрямо отказывается снабдить нас чем-то отчетливым. Все, что у нас осталось в сознании, это всего пара туманных обликов и единичные тусклые просветы в виде неопределенных чувств.
Остальное — это море бессознательных ощущений, океан грез и вселенная недоступных нам тайн. Кто мы? Откуда?
Эта книга — одно из моих самых драгоценных сокровищ.
Она способна оживлять во мне те туманные образы детства, которые недоступны многим.
Она способна вернуть в теплые стены нашего старого дома…
Она способна сделать жизнь прекраснее! В то же время она является живым напоминанием, мудрым заветом отца о том, что ценно на самом деле; о том, что любовь и уважение к людям гораздо важнее, чем вещи, достаток или власть.
И что бы мы ни имели, очень важно использовать наши знания и возможности на благо людей.
И что самое главное, быть полезным — это есть основа душевного покоя, что стало такой редкостью в мире безумных скоростей, в мире молниеносного обмена информацией, в мире постоянного напряжения.
Паата Амонашвили,
февраль, 2005
