Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 1
Для составителя рассматриваемого сборника В. Б. Авдеева вопрос о происхождении славян ясен как божий день: «Созидателем и носителем культуры на всей территории Европы и европейской части России всегда был один и тот же расовый тип — длинноногий голубоглазый блондин». И вообще: «всегда и везде в мировой истории исходным расовым типом-создателем культуры — был человек нордической расы. Именно он является поэтому наиболее биологически ценным» (Предисловие к сборнику, с. 39, 41). Эти слова выделены жирным шрифтом.
Есть такое опасное психическое заболевание, которое я бы назвал «белобрысоманией». Процитированные выше фразы — явный синдром этой болезни. В. Б. Авдеев даже не задумывается о том, скольким людям он наносит оскорбление подобной писаниной.
Среди немцев эта болезнь приняла эпидемический характер при нацизме, но ее бациллоносители распространяли эту заразу с самого начала XX века. Одним из них был монах-расстрига Ланц, присвоивший себе титул «фон Либенфельс». Его журнал «Остара» именовался «журналом для блондинов и мужчин». Ланца называют «человеком, который дал идеи Гитлеру». Гитлер и в самом деле внимательно штудировал журнал Ланца, хотя отнюдь не был блондином. Впоследствии в Германии этот психоз достиг такого размаха, что некоторые молодые люди кончали с собой от отчаяния из-за того, что они не имели счастья принадлежать к нордической расе (как, впрочем, половина населения Германии). Во избежание подобных случаев стали придумывать разные идиотские формулы, вроде: «В этом темноволосом человеке живет белокурая душа». Оставалось только уточнить, какие еще части тела есть у души. Даже такой крайне правый деятель, как Г. А. Амодрюз, осуждает «нордизм», высокомерное отношение белокурых маньяков ко всем остальным европейцам как к чужакам, как к семитам или неграм, и видит в этом опасное извращение расовой идеи («Мы — другие расисты». Монреаль, 1971, с.122).
Ни одна раса не имеет никаких оснований смотреть свысока на другую. Классик немецкой расовой теории Ганс Ф. К. Гюнтер подчеркивал: «Нет общезначимого масштаба ценности народов и рас, т. е. раса не имеет высшей ценности сама по себе и не может называть другие неполноценными» (Избранные работы по расологии. М., 2002, с.80). В противоположность этому В. Б. Авдеев позволяет себе отнести «инородцев России» к «низшим» расам и распространить на всю мировую историю принцип: «высшие» расы создают — «низшие» уничтожают («Русская расовая теория». Предисловие, с.24). Да и публикации в его сборнике подобраны соответствующим образом. В первой же из помещенных в нем статей историк С. В. Ешевский так описывает ситуацию в США: «Там… была еще возможность существу высшей породы… представителю белой расы, способной к бесконечному совершенствованию, с полным спокойствием совести употребить, как машину, как рабочую силу, негра, в котором, по счастию (!), еще сохранилось посредствующее звено между собственно человеком и высшей породой обезьяны» (Там же, с.65). Ему вторит И. А. Сикорский: «Черная раса принадлежит к наименее одаренным на земном шаре» (Там же, с.248). А у В. А. Мошкова термин «низшие расы» просто не сходит с уст (с. 501–508).
Даже общепризнанный основоположник расовой теории граф А. Де Гобино, и тот считал негров весьма одаренной расой и доходил до того, что приписывал художественные таланты европейских народов примеси негритянской крови. Конечно, в эту крайность тоже впадать нельзя, а то у нас есть много охотников объяснять, например, талант Пушкина кровью его негритянских предков. И. А. Сикорский в статье «Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина» четко определяет сферу влияния этой крови: необузданность природы Пушкина, внезапная порывистость его решений и действий, разгул, бурные инстинкты с ухаживаниями, пиршествами, ссорами, дуэлями — все это «дань черному расовому корню». Сюда же относятся и те «увлечения», которые поэт называет «прочными заблуждениями». Добавляя к этому физическую неутомимость Пушкина и быстроту его восприятия, Сикорский пишет, что этим «исчерпываются африканские дары, внесенные природой в душу Пушкина» (с.309–311).
Чтение статей о «русской расовой теории» может привести к такому ложному умозаключению, будто русские — еще большие расисты, чем западные европейцы. Но история нашего народа показывает совершенно противоположную картину: на всех территориях, куда они приходили, русские, в отличие от англосаксов, не уничтожали туземные народы и не превращали их в рабов. Те, кто принимал христианство, вообще становились своими, а остальные могли сохранять самобытность своего привычного образа жизни. Очень верное определение дал в свое время А. С. Хомяков: «Мы будем, как всегда и были, демократами и между прочих семей Европы… благославляя всякое племя на жизнь вольную и развитие самобытное» (Собр. соч. Т.5, с. 106–107).
И вот теперь приходят «белобрысоманы» и начинают нас переучивать. Они заняты поисками длинных черепов и светлых волос во всех частях земного шара к вящей славе «нордической расы», не понимают или не желают понять, что их «находки и открытия» никакого отношения к означенной расе не имеют. Выдающийся советский антрополог В. В. Бунак доказал, что появлению нынешних рас предшествовал этап многообразия расовых форм, причем древние формы были отличны от современных. Один из столпов немецкой расологии, Ойген Фишер, подробно растолковал, как у многих рас развивались одинаковые признаки, только у одних они возобладали, а у других нет. Так что вовсе не были «арийцами» светловолосые и голубоглазые ливийцы, с которыми воевали древние египтяне. По словам Л. Н. Гумилева, монголы, в отличие от татар, были народом высокорослым, бородатым, светловолосым и голубоглазым. Они не имели ничего общего с блондинами, населявшими Европу (Поиски вымышленного царства. М., 1970, с.99).
С другой стороны, любопытно, как «белобрысоманы» будут объяснять тот факт, с которым столкнулся основоположник русской научной антропологии А. П. Богданов, просматривая сборник русских народных песен Сахарова. Он обнаружил, что, в то время как латыши воспевают «златовласых дев», в русских песнях добрый молодец всегда с черными кудрями (Русская расовая теория, с.139). В. В. Воробьев добавляет к этому чисто антропологические данные: «Изучение большинства современных славянских племен, а в том числе и великоруссов, показывает, что светлый цвет волос и глаз далеко не является преобладающим… Несколько больше половины всех великоруссов темноволосы. Как чистых блондинов, так и чистых брюнетов очень немного, не более 8–0 % в сложности, остальные же 90 % падают на долю русых волос различных оттенков» (Там же, с.179).
Что же касается «находок», которыми любят потрясать «белобрысоманы», то медик П. А. Минаков замечает в связи с этим, что по внешнему виду «курганных» волос нельзя давать заключения об их первоначальном цвете: от долгого лежания в земле черные волосы могут посветлеть. Поэтому, изучая волосы из курганов средней России, Минаков пришел к выводу, что курганное население было темноволосое. Это противоречит распространенному мнению, что наши предки-славяне были светловолосые, и подтверждает, наоборот, мнение Воробьева, что праславянин имел, по всей вероятности, темные волосы (Там же, с.377).
«Белобрысоманы» путаются не только в волосах. Крайнюю неразборчивость проявил В. Б. Авдеев при составлении своего сборника. Наряду с серьезными научными статьями в него попали совершенно бредовые «теории» В. А. Мошкова. Этот генерал от артиллерии, похоже, стал как-нибудь во время стрельб жертвой сильной отдачи, и это сказалось на его умственных способностях. Чего стоит одно его заявление, будто «кроме белого длинноголового человека в неолитическом веке на всем земном шаре никаких других человеческих рас еще не существовало, а были только африканские и азиатские питекантропы, следовательно, короткоголовые пришельцы, появившиеся в Европе в неолитическом веке, были никто иные, как питекантропы» (Там же, с.480). Это в неолите-то! В пятом тысячелетии до нашей эры! Совершенно ясно, что случай с генералом Мошковым чисто клинический. А ведь на этих мифических питекантропах основывается вся «теория» Мошкова о «высших» и «низших» расах.
Такого рода «сборники» принято называть «сборной солянкой». Книга очень выиграла бы, если бы у нее отрезали хвост, страниц двести с лишним и закончили ее где-нибудь на стр. 430 статьей И. И. Мечникова «Борьба за существование», который, между прочим, считается великим еврейским ученым (см. сборник «Евреи в русской культуре». М., 1996, с.166), поскольку это очень важная по нашим временам статья.
И. И. Мечников очень кстати напомнил нам, что говорил Макиавелли: «Человек, желающий в наши дни быть во всех отношениях чистым и честным, должен погибнуть в среде громадного бесчестного большинства». Мечников полемизировал с немецкими экономистами этической школы, которые утверждали, что естественный отбор «возвышает более совершенное и уничтожает более низкое», хотя и видели, что «при свободной конкуренции побеждают не только более способные, но слишком часто и более бессовестные элементы». Таким образом, этика в борьбе за существование не помогает, а, наоборот, только мешает. Необходимую поправку вносил Гельвальд: «В борьбе за существование побеждает не всегда высшая в духовном отношении раса, но такая, которая всего лучше приспособлена к этой борьбе, причем дело решается иногда чисто физиологическими свойствами» (Там же, с.404). Эту мысль развил впоследствии русский биолог А. Н. Северцов, показавший, что в животном мире к числу наиболее процветающих видов принадлежат паразиты низшего уровня. В человеческом обществе мы наблюдаем то же самое.
