Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 2
В-третьих, холод. В тех же самых раскаленных Каракумах зимой минус 30, а в степях за Уралом бывает и минус 50.
А если к этому еще добавить коварные суточные колебания температуры – в Сахаре они до 30 градусов, — то невольно преисполнишься сочувствием к беднягам бедуинам, которые, бывало, целый день парясь в своих бурнусах, ночью мерзнут, прижимаясь к теплым бокам дромадеров.
Но и это не все. Здесь есть где разогнаться ветрам. Какой-нибудь плохонький ветерок, с трудом выпутавшись из чахлого перелеска, попадая в степь, набирает силу и через сотню-другую километров норовит стать суховеем, самумом, ураганом.
Как видите, сестры взбалмошные, неуравновешенные. Сказывается это и при выборе нарядов. Если пустыню, из-за скудости почв, безводности и резкости температурных колебаний можно считать особой сильно декольтированной, то степь кидается из одной крайности в другую, от «макси» к «мини».
Впрочем, обе они раз в году бывают прекрасны. Весной – в Евразии и Америке. В африканских полупустынях и степях – в период дождей. Буйные эфемеры и эфемероиды набрасывают на их одежды щедрое разноцветье, травы растут не по дням, а по часам, зацветают кустарники. Это как улыбка красавицы.
Но как быстро наступающая сушь превращает эту улыбку в страшную гримасу. Еще борются некоторое время солянка и полыни, еще удерживает зелень в крепких своих листочках песчаная акация, но уже чувствуется огневое дыхание ветра. Все желтеет, сморщивается, превращается в тлен. Лишь степь – это зависит от ее географического положения – сохраняет наряд до зимы, но это чаще всего нищенская одежда – ковыль…
Степи и пустыни, кто с ними уживается?! Насекомые. Пауки. Скорпионы. Пресмыкающиеся. Птицы. Звери.
Суслики, сурки, долгоноги, тушканчики, кенгуровые крысы, мышовки, хомяки, песчанки, степные пеструшки – это грызуны, одолевшие пустыню и степь, здесь уместнее всего поставить пресловутые «и т. д. и т. п.», ибо дальнейшее перечисление грозит сделать фразу чрезмерно громоздкой.
Большинство из них не назовешь типичными обитателями степей и пустынь. Они, или, вернее сказать, близкие виды, живут в лесостепной зоне, в горах, в лесу. Как наши знакомые, сурки.
Терпеливые часовые равнин, не освоенных человеком, они выстаивают свои вахты у бутанов, по нескольку часов готовы стоять! Они не требуют от природы многого. В пустыню их не заманишь, но со степью они дружны. Их привычки подобны привычкам их горных братьев: те же колонии, те же посвисты (беспроволочный телеграф!), передаваемые друг другу в минуту опасности, та же сибаритская лень и беспробудный сон на всю зиму. Одно слово – мармоты. Так называет сурков благородная латынь.
Другое дело суслики. Эти и бегать, и строить, и запасать – на все горазды. Земли оккупировали всякие. За Полярным кругом попадаются. И в жаркой пустыне живут. Ленивыми не назовешь!
А между тем внешне этакие сурки в миниатюре, особенно если перед глазами у вас экземпляр преклонного возраста, который уже отбегал свое и занят в основном тем, что ест. Та же посадка «столбиком». Но если сурок выглядит несколько мешковатым, то суслик стоит прямее и стройнее. Он похож на гордого, подтянутого, резковатого молодого командира.
20-30 видов в Европе, Азии и Северной Америке (в СССР 10 видов) да еще тонкопалый суслик, или среднеазиатская земляная белка, отделяемый обычно в самостоятельный род за некоторую оригинальность в строении зубов и черепа. Размеры: от 25 сантиметров – малый суслик – и до 38 – суслик-песчаник. Многие, включая и тонкопалого отщепенца, прижились в степях и пустынях.
Удачливые и, по общему признанию, благоденствующие грызуны.
Степь, весна… Трава ударилась в рост, жаворонок ликует в небе. А небольшая птичка каменка деловито ныряет под землю. Тут ничего странного: опасаясь высоких летних температур, она справляет новоселье в брошенной норе суслика. Но, поднявшись в воздух, видит он видит каменка: скачет по степи грациозный зверек. И прямо в ту же нору. Хозяин. И тут птица бросается на законного домовладельца! Цепкими коготками впивается в крапчатую спину, и суслик удирает. А каменка его за уши треплет: быстрей!
Горюет суслик недолго. Найдет подходящее местечко, копнет, а через несколько минут его уж и не видно, только комочки земли вылетают из лаза. И уж если кто захочет вытащить его из норы, пусть и не пробует. Схваченный за задние ноги, суслик так цепко держится передними, что пополам разорвешь – не отцепится! Однако мало кому удается схватить суслика: он быстр, проворен, а нора его глубока, о чем можно судить по холмику выброшенной земли. Высота его с полметра. (У Сергея Ивановича Огнева есть данные подсчета объема всех этих холмиков на площади в один квадратный километр где-то в Калмыцкой степи, краю, богатом сусликами: 30 тысяч кубометров!)
Конструкция норы, даже зимней, проста и практична: наклонный ход (рядом холмик выбросов, а сам вход на зиму забит землей), а затем вдруг от гнездовой камеры вертикально вверх идет отнорок, не доходящий немного до поверхности. Это, если вдуматься, поразительное изобретение: здесь зверек прячется, оставаясь в то же время у поверхности и слушая, что наверху делается. Если наводнение случится и все внизу зальет, отнорок останется сухим, да и выбраться из него легко – надо лишь покопать немного вверх, что весной и делается.
«Под лежачий камень вода не течет» – гласит народная мудрость. Мобильность, и буквальная, и, так сказать, экологическая, обеспечила суслику жизненный успех. Его североамериканская кузина – луговая собачка, прозванная так за то, что «лает» (не столь, правда, громогласно, как цепные церберы. Сидя в подземелье, могут облаять незваного пришельца; друг с другом общаются, тявкая), — так вот эта луговая собачка похожа и на суслика и на сурка. Подземелья луговых собачек, соединенные сотнями переходов с сотнями входов и выходов, тянутся милями. Луговую собачку считают связующим звеном между сурками и сусликами, но… она не легка на ногу. Это последнее качество отделяет ее от суслика и ставит рядом с сурком, на которого она и внешне больше похожа.
В прошлом веке верховой, ступив на улицу «деревни» этих зверьков где-нибудь у подножия Скалистых гор, за несколько дней не мог ее миновать: бугорки, бугорки, желтые фигурки, отрывистый лай… Теперь всего этого нет. Сильные машины распахали плодородные угодья: зверюшки, смешивая верхние и нижние грунты, обогатили их минеральными солями.
А в пустынях, полупустынях, в песчаных и каменистых? Там жить трудно. Но можно.
Долгоног, или долгопят каффрский, – зверек с беляка, в шкурке приличного качества. Его мясо знают и ценят жители Южной Африки. Но он не заяц и не тушканчик, а представитель особого семейства, неопределенного систематического положения, где-то на полпути между шипохвостыми белками и крысами. Он живет безбедно на землях самых бедных.
Солнце в тех краях жаркое и нещадно преследует все живое. Поэтому днем долгоног спит в обществе себе подобных, каждая пара в своей норе( но в непосредственной близости с 10-15 другими парами.
Выбравшись ввечеру из убежища, долгоног медленно бродит: где листочек подберет, где корешок или клубень из сухой почвы вывернет.
Но это не тихоход какой-нибудь вроде дикобраза. В местах с редкой растительностью, чтобы унять голод, надо преодолеть не километр, а больше. Долгоног на это способен. Как стальная пружина подскочил на длинных задних – прыг! И трех метров пути как не бывало. И вперед, прыжок за прыжком. Наблюдатель может усомниться, уж не в Австралии ли он: очень похожи прыжки долгонога да и сам он на кенгуру. Прыг да прыг… А когда торопится, например если кто за ним гонится, прыжки уже пятиметровые. Не бег – полет!
Африканский долгоног похож на большого тушканчика или небольшого кенгуру. Прежде его считали тушканчиком, потом «породнили» с дикобразами, а в последнее время сближают с шипохвостыми белками. До сих пор положение долгонога в классификации грызунов не совсем ясное. Капский долгоног обитает в степях к югу от Великих озер, другой вид или подвид – к востоку от них.
Раньше думали, что он не пьет. Лишь недавно проследили, что пить он ходит, да порой за 32 километра!
Есть среди грызунов, жителей пустынь, такие, кто действительно может совсем не пить. Например, американские кенгуровые крысы, похожие на тушканчиков.
В Индии в Международном институте по изучению и освоению пустынь в опытах над песчанками установили, что и эти похожие на крыс зверьки (но из семейства хомяков и с волосатыми, а не голыми, как у крыс, хвостами) выживают на одном сухом пайке в среднем по 16 месяцев. А ведь некоторые из них умирают естественной смертью в двухлетнем возрасте.
Собственно, песчанки здесь упомянуты не просто к слову. Это большой с десятью-тридцатью видами (из которых в СССР восемь) и множеством подвидов североамериканский и азиатский род подлинных победителей пустынь и полупустынь. Должен предупредить читателя, что, невзирая на все интересные сведения, которыми мы обязаны песчанкам, в рассказе о них трудно сохранить доброжелательный тон. Ибо эти покорители пустынь – варвары. Проще говоря, вредители. Песчанки расхищают сельскохозяйственные культуры, подрывают полотна железных дорог и рушат берега арыков, чем вызывают праведный и опасный человеческий гнев, подкапываются под корни кандыма, черкеза и акации и ведут пустыню к горькой бедности и бесплодию.
