Николай Барсов - Славянский мир Начальной летописи
В юго-западном углу Восточно-Европейской равнины, по склонам Карпат и по течению рек, сливающихся с них на северо-восток и юго-восток, Начальная летопись указывает поселения хорватов, улучей, тиверцев и дулебов, которые в разное время носили разные названия (бужан, велынян или волынян). Хорватов она указывает в соседстве улучей, тиверцев и дулебов, но точного положения их не определяет. Тем не менее самое название этого племени дает основание думать, что оно расселилось по склонам Татранских Карпат, которые до сих пор у галицких русских называются Горбы (Хърбы, Хрипы), и составляло, вероятно, отрасль великого племени белохорватов, о которых говорит и сама Начальная летопись, и Константин Багрянородный[134]. На их обширное распространение именно в Прикарпатской области могут указывать многочисленные местности, удержавшие доныне хорватские названия от истоков Вислока, Белой и Сана на юг до Тиссы и по ее притокам Гернаду, Бодрогу по Сомошу и Красной до Прута, на восток до Днестра, на север до Вислы. Так мы видим, населенные места по ту сторону Карпат, в теперешней Венгрии: Horwatczik, к юго-западу от Кошицы (Кашау), на реке Бодве, притоке Шайо; Грабко на запад от Пряшева (Эпериеша); Гарбовцы к юго-востоку от Кашау, Erdo-Horvathi (Хорватский Лес) близ Шаторалия Уйгель, Грабовцы на Ондаве, Храбоч близ Верхней Унга; Гарбочь близ Самоша к северу от Сатмар-Немети, Horvathi на верхнем течении реки Красны, к северо-западу от Клаузенбурга, а еще южнее, у Клаузенбурга, – Горбо. По эту сторону тех же гор, в Галиции: Грибов, город на Белой, село Граб у истоков Вислока, Чистогорб (оба недалеко Дукли). К северу от них Хорибина на реке Лонке в Решевском округе; Хорбаче на реке Ширеце, притоке Днестра, к югу от Львова; селения Грибовец и Хоровь на юг от Володимира-Волынского; Горбов, Горбаков, Хоровы, Хоравятинская близ Ровна и Острога свидетельствуют о распространении хорватов до области Западного Буга и Припяти. Далее на юг Корбы на Днестре, Балагуровка на реке Чернявке, левом притоке Прута, оба в Коломыйском округе, Хербинцы к северо-востоку от Бухареста; Карпачь на Пруте у границ Хотинского уезда с Белецким, Балагорешть на Пруте же в Кишиневском уезде, Хорешки и Карбуча к югу от Кишинева на реке Ботне, правом притоке Днестра; Белохорешти на Пруте в Кишиневском же уезде и др. На восток и юго-восток от хорватов жили улучи и тиверцы. Начальная летопись определительно указывает эти многочисленные племена в области Днестра до Понта на юге и Дуная на юго-западе. «Улучи и тиверцы, – говорит она, – седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви; бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря» (Лавр., с. 5). Как из этого свидетельства, так и из другого известия летописи о борьбе улучей и тиверцев с Олегом, видно, что эти племена не только соседили, но и стояли в некоторой связи между собой[135]. Раннее подчинение тиверцев русским князьям дает основание думать, что поселения их занимали ближайшую к Киеву северо-восточную часть днестровской полости, простираясь, может быть, на восток до среднего течения Восточного Буга, где теперь в Винницком уезде, к югу от уездного города, мы видим на Буге село Тивров напротив Сутеска. На северо-запад тиверские расселения могли занимать все среднее течение Днестра до области хорватов, может быть до сей поры оставив по себе память в топографических названиях Поднестровья, сходных с их племенным названием тирава, тернава, тарнова[136]. Что касается улучей, их географическое положение и самое имя вызвало много противоречащих мнений и предположений. Название улучей имеет в различных списках летописи множество вариантов – улучи, уличи, улици, угличи, улутичи, лютичи, лутичи, лучане, суличи, – и каждый из них давал повод к своеобразным толкованиям, вопреки Шлёцеру, который утверждал, что под всеми этими названиями скрывается одно племя (Нестор I, с. 125). Так, Татищев, приняв в основание чтение «угличи», полагал, что они жили по реке Углу, или Орели, левому притоку Днепра, о которой говорится в южнорусской летописи под 1170 и 1183 годами (Ипат., с. 98, 128). Карамзин отличал лутичей, живших по Днестру вместе с тиверцами, от суличей, как он называл жителей побережья Сулы, не совсем, впрочем, отрицая и татищевских угличей. Надеждин в исследовании «О положении города Пересечна»[137] также принял чтение «угличи» и объяснил, что такое название получило по своему географическому положению население нижней, или степной, части теперешней Бессарабии, то есть Угла или изгиба Черноморского побережья между устьями Днестра и Дуная, который до сей поры называется турецко-татарским словом буджак, что значит «угол». Это мнение наиболее принято и распространено в науке, хотя П. И. Шафарик прямо высказался против чтения «угличи», полагая, что эта форма или ошибка писца, или же основания ее должно искать в особенном произношении имени угличи разными славянскими народами, то есть с прибавлением «г». Также разноречивы мнения, высказанные по поводу известия, которое сообщает Никоновский летописный свод о подчинении улучей (уличей)[138] русским князьям. По этому известию Игорь, покоривший улучей в 914 году, наложил на них дань и отдал их воеводе своему Свенельду (Свентельду), и, говорит летописец, «не дадеся ему един град именем Пересечен, и седе около него три лета и едва взят его. И беша седяще Угличи по Днепру вниз и по сем придоша межи воин дестр, и седоша тамо» (Никон. I, с. 41). Это, без сомнения, испорченное место вызвало различные объяснения и догадки относительно географического положения улучей, из которых наиболее заслуживают предположения, сделанные Надеждиным, а в последнее время Н. П. Ламбиным[139]. Довольно сложная догадка Надеждина о происхождении имени улучей от угла, или буджака, значительно ослабляется тем обстоятельством, что в Древней Руси заливы и вообще изгиб морского побережья назывались лукоморьем, лукой моря[140]; так что, если уже надо искать корня этого племенного названия, то, всего скорее, в слове «лука» – изгиб, залив; улучь – пространство у лукоморья, как убережь (1193 год; Ипат., с. 143) – пространства у берега. Следовательно, улучи (улучци) не могут ли быть приняты как жители излучистого поморья? Не настаивая на этом объяснении, нельзя, однако, не заметить, что в области, где Начальная летопись помещает это племя, до сей поры есть местности с названиями, ясно напоминающими улучей, и нет ни одного, которое указывало бы угличей. Уже это одно побуждало бы предпочесть чтение древнейшего Лаврентьевского списка летописи всем другим позднейшим вариантам, и, между прочим, варианту «угличи». Но такое предположение подтверждается сверх того тем соображением академика А. Ф. Бычкова, которое он высказал в разборе упомянутого выше сочинения Н. П. Ламбина, что «все варианты этого имени указывают на то, что вероятное их написание было ульци (уличи), и что чтение угличи здесь не могло иметь места, потому что если бы оно было написано в означенных известиях Нестора, то не исчезло бы бесследно из всех списков летописи»[141]. Что касается географического положения улучей, то весьма вероятно, что поселения их простирались первоначально на юго-востоке по Бугу до Днестровского лимана (сулицко-лиманское село против Никополя, между Херсоном и Александровском). Но отсюда, по приведенному выше известию Никоновского свода, они передвинулись на запад и тем усилили тиверское население области Днестра: летописец обращает особенное внимание на многолюдность Поднестровья (Лавр., с. 5). Из приведенного выше известия Никоновского летописного свода нельзя заключать, что переселение улучей совершилось именно вследствие завоевания их Игорем и взятия города их Пересечна Свенельдом. Скорее следует кажется принять, что летописец, рассказав об этом завоевании, счел нелишним записать предание и о том, что прежде, в старину, «беша сидяще улучи по Днепру, а по сем (то есть после, позднее) преидоша… и седоша тамо», то есть там, где был поставлен город их Пересечен, взятый Игорем или Свенельдом после трехлетней осады. Такое объяснение можно допустить тем скорее, что переселение улучей совершилось несомненно раньше завоевания их Игорем. Известно, что Олег, подчинив себе Поднепровье, обратился на улучей и тиверцев, но встретил у них сопротивление. Летопись не говорит о том, чем окончилась «рать» этих земель с русским князем, записанная ею под 885 годом (Лавр., с. 10). Однако через 20 с лишком лет он предпринимает поход на Грецию – явный знак, что дело обеспечения целости и безопасности своих владений он считал уже поконченным. В походе принимают участие вместе с другими тиверцы, очевидно уже подчинившиеся руси, но улучей мы не видим. Это умолчание летописи свидетельствует, что в то время улучи еще не были покорены русскими князьями, но так как Олег не мог, конечно, оставить независимым в среде подчиненных ему земель или на ближних их окраинах это многочисленное и воинственное население, то необходимо предположить, что именно к этому времени, к последней четверти IX века, относится их передвижение, о котором говорит Никоновский свод летописи. Все разноречивые мнения о новых поселениях улучей, мнения, которые были вызваны испорченным текстом известия Никоновского свода, устраняются вариантом этого известия в списках Новгородской летописи, о котором заявил академик А. Ф. Бычков: они поселились «межи Бог и Днестр». Здесь, в Побужье, они сходились с южными расселениями древлян, о чем свидетельствует Константин Багрянородный[142]; здесь они поставили город Пересечен, взятый у них Русью в 914 году. По догадке Надеждина, положение этого города приурочивается в Бессарабии к теперешнему селу Пересечина, почтовой станции по большой кишиневской дороге из Оргеева (в 24 верстах). Есть известие, что борьба улучей с Русью этим не завершилась, что она продолжалась и в 20-х годах X века. Следствием ее могло быть дальнейшее передвижение улучей на запад в Бессарабию, Молдавию и Валахию, в область Прута, Кулмуцуя и Яломицы, где знает их летописец и где остатки их составляли основу славяно-русского населения Подунайской области до XIV века. Здесь память о них сохраняется в названиях населенных мест – Залучи на Пруте, в Хотинском уезде, Суличи на юго-восток от Батушан, в Молдавии, Лучиу на реке Кулмуцуе, к юго-востоку от Браилова, и, наконец, самый южный пункт, известный нам, – Улуйце на реке Яломице, левом притоке Дуная, к северо-востоку от Бухареста. Вблизи двух последних селений мы находим селения Презичени и Пресычина, напоминающие летописный Пересечен (к юго-западу от Бухареста, на реке Аржисе и на одном из его притоков). В войне с Игорем, окончившейся их покорением, улучи являются в последний раз в истории[143]. К концу XI века на Руси ходило только предание, что ими были основаны города на Поднестровье и Черноморском поморье. Весьма вероятно, что появление в южных степях кочевников, известие о которых летопись открывает рассказом об уграх, двинуло главные массы их на север, вверх по Днестру и левым притокам Нижнего Дуная, ближе к Карпатам, в теперешнюю Галицию и Северо-Восточную Венгрию, где они усилили собой славянское население хорватской ветви. Память о таком движении славян в закарпатскую область сохранилась в мадьярских преданиях о переходе Арпада в Паннонию[144]. Очень вероятно, что следы того же движения удержали доныне некоторые местности в Северо-Восточной Венгрии – два Уйлака (к северу от Сатмар-Немети), Улыч и Улыч Крива на одном из верхних притоков Унга; к востоку от Синна и по эту сторону Карпат, в Галиции – Улично на реке Олыпанке в Самборском округе (к западу верстах в пяти от Стрыя), Сулуков, к югу от Стрыя у реки Свечи, Улючь на Сане к северу от Санока, Уличне на восток от Любачева в Жолкевском округе. К востоку от хорватов и к северу от первоначальных заселений тиверцев и улучей была расположена область дулебов, которые имеют в Начальной летописи и другие равнозначащие имена – бужан и велынян, или волынян. Древнейшее и, может быть, первоначальное название этой ветви были дулебы: еще из VII века летопись сохранила предание об утеснении их обрами (аварами). Подобноименные дулебы известны и у западных славян, у чехов, на Верхней Влтаве, что также говорит в пользу стародавности этого наименования[145]. Бужане являются, как кажется, позднее, уже в эпоху составления Начальной летописи; по крайней мере, в древнейшем предании (о походе Олега на греков) названы не бужане, а дулебы. Из летописного определения видно, что название бужан совершенно совпадало по значению с названием дулебов[146]. Наконец, третье название велынян, или волынян, должно быть признано еще больше поздним. Едва ли даже замечание «Бужане живяху по Бугу, гды ныне велыняне» не принадлежит позднейшему составителю свода, ибо термины «волынь и волыняне» входят в общее употребление только с XIV века. Перемены в географическом названии этой славянской ветви не могли быть случайны, они должны указывать на перемены в ее внутренних отношениях, в ее внутреннем строе, и едва ли будет слишком смело предположение, что эти перемены совершились под влиянием городов и усиления их политического значения. Происхождение названия бужан летопись объясняет рекой Бугом «за не седоша по Бугу». Но образование этого имени противоречит такому объяснению. В древнем географическом словаре нельзя найти для обозначения поречного населения «семян, росян, сулян, дунян», но встречаются посемцы (река Семь), поршане (Рось), посульцы (Сула), дунайцы (Дунай), тогда как жители города Киева, Смоленска, Пинска носят названия киян, смольнян, пинян; Чернигова, Турова, Римова, Выгошева – черниговцев, туровцев, римовцев, выгошевцев. Это дает некоторое основание видеть в бужанах летописи не одних только жителей побережья Буга, но население области, так или иначе зависевшей от города Бужска, который, как увидим ниже, еще в конце XI и в первой половине XII века обособляется весьма часто из ряда городов Володимирского княжения или удела и который, конечно, еще до образования Русского государства мог получить центральное значение и сгруппировать вокруг себя более или менее обширную землю, более или менее обширный союз волостей. Таким же путем объясняется и происхождение географического названия волынян, или велынян, от города Велыня, или Волыня, остатки которого указывают в городище при впадении Хучвы в Западный Буг в 20 верстах ниже Володимира-Волынского[147]. В бужанах и волынянах открываются названия земель, возникавшие в эпоху образования Русского государства на территории дулебского племени или колена, но еще не успевшие тогда вытеснить или заменить собой стародавнее племенное название. Что в области дулебов задолго до вступления ее в состав Руси могло начаться разложение земель под влиянием городов, видно из того, что не позже как в X веке западная часть ее является обособленной, тянувшей к Червеню (теперешнее Чермно, в юго-восточном углу Царства Польского, в пяти верстах от Тышовец, к югу от Грубешова). Под 981 годом летопись говорит о нем как о представителе целой области, а несколько позднее, под 1018 годом, упоминает о червенских городах, о городах, зависевших от Червеня, следовательно, входивших в состав Червенской земли[148]. Память о прежнем земельном значении Червеня могла удержаться в ходячем названии теперешней Галицкой Руси – Червонная Русь, в названии которого, впрочем, не знают, сколько известно, наши летописи даже до XVI века. Расселение дулебской ветви славян летопись указывает по Бугу, не определяя, однако, ничем, о каком именно из двух Бугов (Западном или Восточном) говорит она. Так как нижнее течение и того и другого было занято, несомненно, другим населением, восточного – тиверцами и затем кочевыми степняками, западного же – дреговскими и кривскими заселениями, то естественно принять, что дулебы занимали верхние течения того и другого Буга, простираясь на северо-восток до области Припяти, где и теперь находятся село Дулбунов к югу от Ровна, дулибы к северо-востоку от Острога между Аннополем и Гущей и село Дулибы на реке Турьи близ Турийска в Ковельском уезде. Западные же и юго-западные расселения их могли заходить в область Вислы и Днестра. Мы видим там местности: Дулибы на юго-восток от Львова, между реками Зубрьей и Липой, Дулибы близ реки Стрипы, к северу от Черткова (Дуплиска к югу от этого города), Дулибы на Стрые; несколько выше город Стрыя и село Дулонбен (Дулубен, Dulaben) на Вислоке Вислянском к юго-западу от города Ясла.
