Александр Зихунов - Медовый месяц императора
Это могло произойти весной или летом 1705 года. Сколько лет Ганнибалу? Ученые определяют его год рождения между 1695-м и 1698-м. "...Указанные достаточно серьезные источники, - отмечал Георг Леец, - и расчеты по ним позволяют отнести год рождения Абрама Петровича Ганнибала к 1695 году (в одном случае), к 1696-му (в пяти случаях) и к 1697 году (в одном случае). Преимущество за 1696 годом, который мы и считаем наиболее вероятным годом рождения прадеда А.С. Пушкина".
Статистический метод, применяемый Г. Леецем, в данном случае не совсем корректен. Важно не количественное упоминание той или иной даты, а достоверность источников, откуда эти даты взяты.
Данные из биографии Абрама Петровича накладываются на эпизоды из биографий иных арапов по имени Абрам. В книге И. Фейнберга "Абрам Петрович Ганнибал прадед Пушкина" в качестве иллюстрации приведено фото внутренней обложки книги, где красивым крупным почерком написано по-немецки: "Абрахам Петрович Москва, 1711". Трудно поверить, что в 14-15 лет Абрам Петрович имел свою библиотеку, причем прекрасно писал по-немецки. Вероятно, речь идет о бывшем до него Абраме, который в 1711 году был значительно старше. Вполне возможно, что именно о нем упоминается в приходно-расходной книге царя: "1705 г. 18 февраля, Абраму арапу к делу мундир и в приклад дано 15 рублей 15 алтын". Слишком большая сумма для мундира девятилетнего мальчика. Скорей всего, эта книга принадлежала тому арапу Абраму, который выехал на учебу во Францию несколькими годами ранее Абрама Петровича.
Из его биографии перешел в биографию Ганнибала эпизод с войной за испанское наследство. Из немецкой биографии Ганнибала: "...произведенный оттуда в офицеры артиллерии, он затем участвовал в войне за испанское наследство во всех походах в чине капитана артиллерии; тогда же он был использован и в инженерном деле в минных галереях, участвовал здесь в подземных сражениях; при этом однажды был сильно ранен в голову и в конце концов взят в плен".
Война за испанское наследство, перешедшее к Филиппу V Бурбону, внуку Людовика XIV, началась в 1700 году. Завершилась война подписанием Утрехтского (1713 г.) и Раштаттского (1714 г.) мирных договоров.
Абрам Петрович никак не мог успеть поучаствовать в этой войне. Во Францию он приехал только в 1717 году в свите императора Петра I. Следовательно, в войне участвовал какой-то иной человек, который был ранен и взят в плен. После пропал. Ганнибал присоединил факт его биографии к своей и стал героем испанской войны. Нужно заметить, что в обращении к Екатерине I и Елизавете Петровне он никогда об этом не упоминает. Участие его в испанской войне описано только в биографии, написанной Роткирхом.
Из периода французской жизни Абрама Петровича Ганнибала (тогда он звался просто Абрам Петров) наиболее достоверно известно, что прибыл во Францию он в 1717 году, покинул её летом 1723 года.
Шестилетний период его жизни прошел в нужде и постоянных жалобах на нехватку денег и несвоевременное получение денежного довольствия из России.
Абсолютным вымыслом нужно считать фрагменты из биографии Ганнибала, где автор утверждает, что Петр I постоянно следил за ходом учебы своего ученика. "Император Петр Великий, - пишет автор биографии, - с удовольствием видел растущие успехи своего крестника в знаниях и науках; для усовершенствования соответственно обстоятельствам тогдашнего времени послал он его с значительной стипендией и особыми рекомендациями к тогдашнему регенту Франции герцогу Орлеанскому с горячей просьбой взять на себя наблюдение за ним..."
Никакой особой стипендии не было. Абрам получал сто сорок ефимков в год. Причем жалованье он, как и другие ученики, получал бумажными деньгами, которые из-за инфляции сильно упали в цене. Абрам голодал. Это невыносимое положение подтолкнуло его на вступление во французскую службу. В письме к кабинет-секретарю Макарову он оправдывает свой поступок тем, что в 1720 году создали школу молодых инженеров, в которую иностранцев не принимали, кроме тех, что служили во французской армии. Фактически Абрам стал наемником. Вот текст его письма к Макарову от 16/5 февраля 1722 года: "Прошу донести царскому величеству, что я был в службе здесь поручиком инженерским, в котором полку и служил полтора года учеником. Понеже сделали здесь школу новую для молодых инженеров в 1720 году, в которую школу не принимали иностранных, кроме тех, которые примут службу французскую; но я надеялся, что не будет противно его величеству, что я принял службу для лучшаго учения, и ежели его величество изволит повелеть мне пребыть сей год для учения, понеже мы сами сделали без мастеров город для учения, а також разных и для подкопов..."
Очень похоже на то, что требование прибыть в Россию прозвучало после получения известия, что Абрам Петров служит во французской армии.
Судя по всему, Абрам Петров решил стать невозвращенцем. Он всячески оттягивает отъезд. Макаров шлет письмо с требованием немедленно выехать морем в Россию. Абрам отговаривается тем, что плохо переносит морские поездки. "...Прошу вас, - пишет он, - государя моего, доложить его величеству, что я не морской человек: вы сами, государь мой, изволите видеть, как я был на море храбр, а ноне пуще отвык. Моя смерть будет, если не покажут надо мною милосердие божеское... Ежели императорское величество ничего не пожалует, чем бы мне доехать в Петербург сухим путем, то рад и готов пешком идти..."
Знает хитрый Абрам Петров, что Петр деньгами не бросается - прижимист предельно.
Занятно, что ровно сто лет спустя его правнук, Александр Сергеевич Пушкин, почти теми же словами, ссылаясь на смертельную болезнь - аневризм в сердце, - будет отговариваться от командировки для борьбы с саранчой в Херсонской губернии.
Еще год пробыл Абрам во Франции. Но петербургские хитрецы все же нашли способ вернуть строптивца. Не хочешь ехать сам морем, поедешь с посольством князя Долгорукова.
Весной 1723 года по требованию императора Абрам Петров покинул Францию и выехал в Россию вместе с посольством князя Долгорукова. Далее по тексту "Немецкой биографии": "Получив известие об его приближении, государь со своей супругой, императрицей Екатериной, поехал ему навстречу из Петербурга до Красного Села, на 27-ю версту, а затем назначил его на 28-м году капитан-лейтенантом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка; в последней каждый правящий монарх всегда сам является капитаном, и потому Ганнибал по своей должности имел ежедневный верный случай часто говорить со своим капитаном, без предварительного доклада".
Пушкин в романе "Арап Петра Великого" творчески обработал этот момент. Петр I не только выехал навстречу своему крестнику, но и ждал его в трактире "со вчерашнего дня".
Здесь практически все вымысел. Император получил известие не о приближении своего бывшего арапа, а о прибытии посольства и действительно выехал ему навстречу. Камер-юнкер Берхгольц писал об этом в своем обширном дневнике так: "25 мая. ...государь ездил навстречу двум господам, именно князю Долгорукову и графу Головкину, прибывшему из Берлина. Первый находился вне России 15, а последний 16 лет. Долгоруков был послом при датском и французском дворах... Они сидели с императором в коляске и были встречены им за несколько верст до города".
Бывшему фавориту не нашлось места рядом с императором, и это вполне объяснимо, если учесть, что никакой особенной близости ни в прошлом, ни теперь между ними быть не могло. Количество денщиков-фаворитов было настолько велико, что Петр и сам, вероятно, их не помнил. Вот краткий перечень их за 1721 год: "...почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однакож почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес. Теперь особенно в милости три или четыре: первый - племянник генерала Бутурлина, другой - Травеник, один из двух близнецов... Того из них, который не сумел подделаться под его вкус, он отдал царице. Третий фаворит и денщик - Татищев, из русской фамилии; четвертый и последний - Василий, очень незнатного происхождения и человек весьма невзрачный. Царь поместил его, как бедного мальчика, в хор своих певчих, потому что у него был, говорят, порядочный голос... он скоро взял его к себе и до того полюбил, что ни минуты не может быть без него. Оба последние самые большие фавориты, и хотя Татищева считают величайшим, потому что он почти всегда обедает с царем... однакож я думаю, что тот имеет перед ним большое преимущество: царь иногда раз сто берет его за голову и целует, также оставляет знатнейших министров и разговаривает с ним..."
Тревожный отрывок. Настораживает увлечение Петра мальчиками. Эти публичные поцелуи "в голову" не могли не раздражать императрицу. Свита Екатерины стала отстойником, куда Петр отправлял тех мальчиков, которые не сумели "подделаться под его вкус". Экзотический вкус Петра сильно отдает гомосексуализмом. Вспомните частые ночные судороги, случающиеся у императора, когда денщик или арап должен был ложиться в постель к императору и находиться там до конца приступа.
