Р Рамсей - Открытия, которых никогда не было
"Дьявольские острова"
Среди читателей географической литературы существует определенная группа людей, включающая и меня, которых можно было бы назвать людьми, "пристрастными к островам". В островах есть чтото притягательное. Возможно, Рэчел Карсон права, считая, что человек, житель земли, воспринимает море как чуждый ему мир и его инстинктивно привлекает к себе внезапно появившийся кусочек его собственной среды обитания среди всей этой враждебной ему обширной стихии. Но какое объяснение ни старались бы этому дать, оно ничего не меняет в нашем отношении к островам, они по-прежнему обладают особой притягательной силой. Это знает каждый мальчишка, который испытал особое удовольствие, когда ему удавалось перебраться на лодке на крошечный островок на реке или озере и там изображать из себя пирата, хотя он с таким же успехом мог бы это сделать на берегу. Никому не придет в голову фантазировать о кораблекрушении на тропическом побережье континента, даже если климат и девушки там не менее заманчивы, чем на любом тропическом острове. Событие, которое показалось бы незначительным и было бы быстро забыто, случись оно на материке, могло бы быть достаточным для того, чтобы сделать знаменитым остров. Обратите внимание, например, на то, что о сокровищах Штейнхеймера, якобы захороненных гдето в северном Техасе, слышали очень немногие, тогда как было предпринято множество бесплодных попыток отыскать сокровища, по слухам, спрятанные где-то на Кокосовом острове. По-видимому, острова привлекают какой-то невыразимой таинственностью, и эта таинственность уходит корнями в далекое прошлое. Географыклассики создавали повесть за повестью об открытиях интересных и необычных островов. Возможно, что интерес к островам усиливался из-за того значения, которое в средние века географы связывали со словом "остров". Употребляли это слово не в современном смысле, а как неясный намек на какую-то далекую землю, которую считали интересной и посещение которой предполагало длительное морское путешествие. [Антониу Галвану, писавший около 1555 года, упомянул о нереализованном проекте фараона Сесостриса III (ХIX век до нашей эры) прорыть канал, соединяющий Нил с Красным морем, и прокомментировал, что, если бы этот проект был осуществлен, Африка стала бы "островом, со всех сторон окруженным водой". Это, насколько мне удалось установить, самое раннее четкое употребление слова "остров" в современном его смысле]. Правдивый Марко Поло называл островами все земли, о которых он слышал что-нибудь примечательное, но которые он лично не посетил. Полстолетия спустя автор знаменитой книги о путешествиях по суше и по морю, приписываемой Джону Мандевилю, заполонил Восток островами, полными чудес, которые он, согласно его утверждению, посетил сам, но большинство из этих островов, если они вообще существовали, на самом деле были, вероятно, частями континента. Если принять во внимание это широко распространенное человеческое пристрастие к фактически существующим островам и добавить к этому убеждение людей средневековья, что остров это место всяческих чудес, то будет нетрудно понять, почему среди географов средневековья возникла уверенность в том, что на некоторых островах происходят страшные и сверхъестественные вещи. Представление об отдаленных островах как о заколдованных местах, населенных духами, или как о местах, где происходят чудеса, конечно, не ограничивается средневековой Европой. Оно свойственно всем ранним приморским культурам. Сюда относится история знаменитого благословенного острова Авалон и различных островов, населенных демонами, о которых рассказывают древнеирландские саги (особенно в легендарном путешествии Майль-Дуйна). Я упомянул о некоторых из них в четвертой главе наряду с чудесными островами, которые святой Брандан посетил, по преданию, во время своих странствий. А в главе девятой мы познакомимся с западным островом, на котором, по легендам античных времен, был заключен лишенный трона отец Зевса Крон. Можно было бы упомянуть еще много других островов, как, например, остров Пенг-Лай, который, по поверью древних китайцев, был расположен в Тихом океане и таил в своей глубине эликсир телесного бессмертия и который каждая экспедиция, отправлявшаяся на его поиски, находила перевернутым вверх дном. Но эти острова к делу не относятся, так как они не появлялись на картах. Один из таких чудесных островов, отмеченных на карте, во всяком случае на карте арабского географа XII века Идриси,- остров Ваквак. На этом необыкновенном острове, якобы населенном только женщинами, росли деревья, плоды которых по форме походили на женские головы и свисали с ветвей, прикрепленные за волосы. Эти головы непрерывно выкрикивали бессмысленное "Вак-Вак" и, если их срывали с дерева, умирали. Никто так и не нашел удовлетворительного объяснения этого странного мифа, хотя Ричард Бертон в своих примечаниях к книге "Тысяча и одна ночь", где упоминается Ваквак, указывает на возможную связь этого мифа с тем фактом, что на кантонском диалекте Японию иногда называли Вакок. Христианское верование средневековой Европы предполагало существование рая на небесах и ада в недрах планеты. Такое размещение ада предполагало существование входных и выходных отверстий на поверхности земли, и географы позднего средневековья "нашли" некоторые из них. Эти отверстия находились, вероятнее всего, в районах вулканической активности, наиболее известными из которых стали остров Стромболи на Средиземном море и гора Гекла в Исландии. Один анонимный испанский картограф поместил в Атлантике Адский остров (Дель-Инфьерно), а поскольку под этим островом, по-видимому, подразумевался один из Канарских островов, наверное, имелся в виду вулканический пик Тенерифе. А разве не могло их быть бесконечно много в неведомой дали этих далеких "островов, на которых могло случиться все, что угодно". Когда читаешь о средневековой европейской цивилизации или по крайней мере о некоторых ее периодах, то создается впечатление, что люди того времени чувствовали себя так, как будто их все время осаждал жестокий враг. На Земле существовала довольно маленькая территория, называемая христианским миром, где воля бога была известна и где ее выполняли, а наряду с ней обширные неизведанные пространства, окружавшие ее,- обиталище его врага. Если смотреть на вещи с такой точки зрения, то усилия католических миссионеров представляются не столько попытками спасти отдельные души, сколько военными набегами на территорию сатаны, а жестокости инквизиции и крестовые походы направленными не столько на то, чтобы пресечь нарушение христианских законов, сколько на то, чтобы принять меры против подрывной деятельности врага. Несомненно, что с помощью многочисленных цитат средневековых авторов можно было бы опровергнуть такую интерпретацию, но данных вполне достаточно, чтобы создалось впечатление, что основная масса людей того времени верила в нечто подобное. Поэтому нет никакой необходимости погружаться в глубины веры или суеверия для того, чтобы понять, как с культурой тех времен сочеталось убеждение в том, что атлантические острова - прибежище нечистой силы. Когда именно возникло это суеверие и сколько времени продолжало оставаться в сознании простого народа и в матросских легендах, сейчас невозможно определить. Но нет сомнений в том, что оно существовало, так как мифические острова не наносили на карту без всякой причины. Насколько нам известно, впервые такой "дьявольский остров" появился на карте Андреа Бианко в 1436 году под названием Сатанаксио. Полное название острова, хотя оно очень трудно поддается прочтению на этой карте, по-видимому, означает "рука Сатаны", но остается непонятным странный суффикс, добавленный к имени сатаны. Норденшельд, который произвел обширные исследования Арктики и позднее стал большим знатоком древних карт, высказал мнение, что оригиналом, возможно, было Santanagio, что на языке басков означало остров Святого Афанасия, и считал это доводом в пользу того, что баски знали американские воды еще до Колумба. Возможно, что это правда и что неправильное понимание чужого языка привело к тому, что итальянский картограф поверил в связи западно-атлантического острова с дьяволом. Во всяком случае, Бианко поместил на своей карте дьявольский остров, а более поздние картографы просто его скопировали. Но в промежутке название Сатанаксио, которое, повидимому, только Бианко и использует, претерпело несколько изменений. На некоторых картах на месте Сатанаксио появился остров, называемый Сальваджо. Латинский оригинал этого названия звучит двусмысленно. Он может быть понят либо как savagery (дикость, жестокость), либо как salvation (спасение) и может быть воспринят и объяснен по-разному, в зависимости от того, какой смысл вкладывается в слово "сатанаксио": дьявольский или благочестивый. Остров Сальваджо оставался на карте-до самой середины XVI столетия, но к этому времени его начали вытеснять два других варианта острова Сатанаксио. Существовал остров Сантана - интригующее пересечение слов "святой" и "сатана", хотя, возможно, его название произошло от Святой Анны (смотри выше). Каким бы ни был источник его происхождения, Меркатор, а после него Ортелий обозначили остров в центре Атлантики восточнее и немного севернее Бермудских островов. На карте он, по-видимому, продержался недолго. Колонизация Бермудских островов англичанами в начале XVII столетия и связанное с ней интенсивное судоходство в этом районе развеяли миф о существовании острова Сантана. "Дьявольские острова" в районе Ньюфаундленда - Лабрадора просуществовали дольше. Впервые они появились на карте Иоганна Руйша в 1507 году в виде двух островов, непосредственно к северу от Лабрадора при входе в пролив, теперь называемый Гудзоновым. Они изображены с чертенятами, прыгающими по всей их территории. Вслед за этим на английской карте 1544 года, приписываемой Себастьяну Каботу, прибежищем дьявола становится единственный остров у побережья Лабрадора. Еще одна карта, опубликованная в 1550 году как приложение к классическому собранию путешествий итальянского ученого Рамузио, сохраняет этот единственный остров, но передвигает его на юг, к северному берегу Ньюфаундленда. Оба столпа картографии XVI века, Меркатор и Ортелий, тоже изобразили на своих картах Землю дьявола. Они снова разделили ее на два острова: Меркатор в 1569 году все еще обозначает их к северу от Ньюфаундленда, а Ортелий в 1571 году передвигает свои "дьявольские острова" к северу от прежнего их местонахождения у Лабрадора. "Дьявольские острова" едва дожили до следующего столетия. Во время своих плаваний англичане и датчане не обнаружили ничего, что могло бы подтвердить их существование, к тому же эти путешественникипротестанты чрезвычайно скептически относились к папским суевериям. Тем не менее уже около 1620 года Вильгельм Блау и Михаэль Меркатор все еще копировали их с более старых карт и располагали где-нибудь у Лабрадора. Однако к 1645 году, когда Блау выпустил в свет свою большую карту полярных районов, он их исключил. По существу, у побережья Лабрадора нет островов, кроме нескольких небольших прибрежных островков. Однако при входе в пролив, отделяющий Ньюфаундленд от Лабрадора, на месте, указанном Меркатором и упомянутой уже картой 1550 года, есть два острова: Белл-Айл и соседний, гораздо меньшего размера, Кирпон. По-видимому, французские рыбаки XVI века действительно считали их островами дьяволов. Было ли такое отношение к ним основано на том, что так они изображались на карте, или наоборот, изображение на карте появилось под влиянием рассказов рыбаков, сказать трудно. В этой главе уже упоминались некоторые традиционные источники и верования, которые, возможно, способствовали укоренению (или по крайней мере возникновению) веры в сверхъестественные острова где-то в Северной Атлантике. Остается нерешенной проблема, почему особым районом демонической активности стали места по соседству с Ньюфаундлендом и Лабрадором. Суровый климат и часто поистине дьявольские ледовые условия могли бы сами по себе быть ответом на этот вопрос. Некоторые замечания моряков, характеризующие это место, возможно, были восприняты каким-нибудь картографом слишком буквально. "Дьявольские острова" впервые появились в четком и легко распознаваемом виде на карте Руйша 1507 года. Незадолго до этого, в 1501 году, часть экспедиции Гашпара Кортириала возвратилась в Европу после того, как ее участники открыли землю, которую они назвали Лабрадор (глава 9). Рассказ одного из людей Кортириала, возможно, повлиял на Руйша, который и поместил острова на свою карту. Возможно, что и северные источники способствовали появлению "дьявольских островов" в Северной Атлантике. Средневековые скандинавы верили, что Земля плоская, а Атлантика замкнутое море, если не считать Скаггифьорда щели, через которую Атлантика вытекает в Великий океан, окружающий мир. Это вытекание и втекание является причиной отливов и приливов. Большинство скандинавов считало, что местоположение Скаггифьорда неясно, но жители Гренландии были уверены, что он находится рядом с ними. Есть основание предполагать, что они знали Гудзонов залив с его огромными неистовыми приливами и были убеждены, что это Скаггифьорд. Вполне возможно, что какие-либо воспоминания о лабрадорском районе как об особенно опасном и страшном месте просочились сквозь века из среды мореходов и продолжали существовать в измененном виде до XVI столетия, оказывая влияние на представления географов. С течением времени такие представления вполне могли измениться под влиянием господствующей религии. К этому можно еще добавить, что скандинавы называли обитателей Северной Америки, с которыми им случалось соприкасаться, скрелингами. Это слово переводили по-разному, чаще всего как "крикуны". Потом скандинавы, по-видимому, произвольно использовали его для обозначения эскимосов. Но эскимосам совершенно не свойственна крикливость, тогда как воинственные клики привычное явление для индейцев, хорошо известное тем, кто побывал в их краях, и весьма вероятно, что "крикуны" - это вымершее ныне племя индейцев беотук, которые в XVI - XVII веках и раньше занимали территорию Ньюфаундленда - Лабрадора. Во времена исследования Северной Америки скандинавами, около 1000 года, границы обитания индейцев племени беотук не были точно известны, поэтому тот факт, что скандинавы, возможно, вступали с ними в контакт, еще не определяет границ их открытий. Французские рыбаки считали современный остров Белл-Айл обиталищем дьявола из-за страшных криков, доносившихся с его берегов. Они вполне могли слышать беотуков во время исполнения ими какого-либо из своих ритуалов. Едва ли существенно, насколько часто это случалось. Достаточно было и одного раза для того, чтобы слух о таком событии распространился и оказал влияние на формирование суеверий моряков и концепций картографов. Сообщений о подобных случаях слишком мало, поэтому они могут стать лишь поводом для размышлений. И вполне вероятно, что название Белл-Айл (Прекрасный остров) было чем-то вроде своеобразного очищения, желания изгнать зло и дать этому месту доброе имя.
