Фридрих Фурман - Филантропия в Америке
Об Америке и Европе, демократии и деспотии, свободе и религии
Три основные причины способствуют, как представляется, поддержанию демократической республики в Новом Свете. Во-первых, это федеральная структура, избранная американцами. Благодаря ей Союз обладает силой крупной республики и долговечностью малой. Во-вторых, это существование общинных учреждений, которые, с одной стороны, умеряют деспотизм большинства, а с другой – прививают народу вкус к свободе и учат его жить в условиях свободы. В-третьих, это судебная власть. Я уже показал, какую роль играют суды в исправлении ошибок демократии и как им удается приостанавливать и направлять порывы большинства, хотя они и не способны их пресечь. (с. 219)
Всеобщее благосостояние обеспечивает стабильность любой формы правления, но оно особенно важно для демократии, основой которой являются настроения большинства и главным образом настроения тех, кто испытывает нужду. При народном правлении государство может жить без потрясений, только если народ счастлив, поскольку нищета действует на него так же, как честолюбие действует на монархов. А ведь ни одна страна мира ни в одну историческую эпоху не имела столько материальных и не зависящих от закона предпосылок благосостояния, сколько имеет Америка. Процветание Соединенных Штатов объясняется не только демократичностью их законодательства, сама природа работает там на народ. (с. 216)
Трудно описать ту алчность, с которой американцы бросаются на огромную добычу, дарованную им судьбой. Преследуя ее, они бесстрашно идут на стрелы индейцев, переносят болезни, подстерегающие их в пустыне, не боятся лесного безмолвия, не приходят в смятение при встрече со свирепыми животными. Страсть, которая гонит их вперед, сильнее любви к жизни. Перед ними простирается почти безграничный континент, а они спешат так, словно боятся прийти слишком поздно и не найти себе места. (с. 217)
В Европе мы привыкли смотреть на беспокойный ум, неумеренное стремление к богатству и крайнюю тягу к независимости как на большую опасность для общества. Именно все это гарантирует американским республикам большое и мирное будущее. Если бы не все эти неуемные страсти, население скопилось бы в некоторых местах и вскоре, так же как мы, начало бы испытывать потребности, удовлетворить которые ему было бы нелегко. Новый Свет – это счастливый край, пороки людей там почти так же полезны обществу, как добродетели! Это оказывает огромное влияние на то, как судят о поступках людей в разных полушариях. Американцы часто называют похвальным занятием то, что мы считаем жаждой наживы, и видят определенную душевную трусость в том, что мы рассматриваем как умеренность желаний. (с. 218)
Американцев больше всего волнуют не политические, а коммерческие дела, или, вернее, они переносят на политику привычки, приобретенные в коммерции. Они любят порядок, который необходим для успеха в делах, глубоко ценят умеренные нравы, которые лежат в основе прочной семьи. Они предпочитают здравый смысл – создатель крупных состояний, гениальности, которая их нередко пускает на ветер. Идеи общего характера пугают их ум, привыкший к конкретным расчетам, а практике они отдают предпочтение в сравнении с теорией.
Чтобы понять, какое влияние оказывает материальное благосостояние на политическую деятельность и даже на убеждения, которые, казалось бы, подчинены лишь разуму, надо поехать в Америку… (с. 218)
Если дух человека развивается свободно, он стремится привести в соответствие политическое общество и религиозные институты, стремится, если мне будет позволено так сказать, привести к гармонии земную жизнь и небесную. (с. 220)
…в Соединенных Штатах ни одно религиозное учение не занимает враждебной позиции по отношению к демократическим и республиканским учреждениям. Духовенство всех церквей придерживается по этому поводу одного мнения, убеждения не противоречат законам, в умах царит согласие. (с. 221)
Не свобода, а деспотизм может существовать без веры. Республика, за которую они [американцы] выступают, значительно больше нуждается в вере, чем монархия, с которой они борются, а демократическая республика – более, чем какая-либо другая. Разве может общество избежать гибели, если при ослаблении политических связей моральные связи не будут укрепляться? И как можно управлять свободным народом, если он не послушен Богу? (с. 224)
О роли объединений в общественной жизни
Политические объединения составляют лишь очень незначительную часть из того огромного количества разного рода ассоциаций, что существуют в Соединенных Штатах. (с. 378)
Американцы самых различных возрастов, положений и склонностей беспрестанно объединяются в разные союзы. …И всегда там, где во Франции во главе всякого нового начинания вы видите представителя правительства, а в Англии – представителя знати, будьте уверены, что в Соединенных Штатах вы увидите какой-нибудь комитет. (Там же)
Правительство могло бы возложить на себя обязанности некоторых самых крупных американских ассоциаций, и в отдельных штатах такая попытка уже предпринималась. Однако какая политическая власть когда-либо станет способной достаточно эффективно справляться со всей той массой бесчисленных мелких дел, которая ежедневно выполняется американскими гражданами с помощью союзов и объединений? (с. 379)
В Америке мне встречались такие ассоциации, о возможности существования которых, признаюсь, я не имел ни малейшего представления, и я часто восхищался той бесконечной изобретательностью, с которой жители Соединенных Штатов умеют внушать общую цель большому числу людей, добиваясь от них поддержки и готовности добровольно идти к ней. (с. 378)
В аристократических обществах людям нет никакой необходимости объединяться для действия, поскольку они и без того прочно объединены. Каждый богатый и влиятельный гражданин играет роль своего рода главы устойчивой ассоциации принудительного характера, куда входят все те люди, которых он заставляет соучаствовать в исполнении своих замыслов. (Там же)
У демократических народов, напротив, все граждане независимы и слабы; они почти ни на что не способны поодиночке, и никто из них не может обязать окружающих оказывать ему содействие. Все они были бы беспомощными, если бы не научились добровольно помогать друг другу. (с. 379).
***
Вызвавшее изумление Токвиля изобилие и разнообразие добровольческих ассоциаций, следовательно, и благотворительной деятельности, продолжало расти в течение всего 19-го века. Они, однако, были достигнуты в сложных и зачастую противоречивых условиях права и практического регулирования. Это был результат взаимодействия множества инициатив снизу, настороженности и ограничений сверху. К исходу века выявились, исходя из того, как толковался их правовой статус, две основные группы организаций филантропии и волонтерства80.
Для первой группы было характерно «широкое толкование», и к ней относились филантропические организации небольшого числа штатов, преимущественно в Новой Англии. Широкий подход означал не только признание, но и поощрение практически любых добровольческих объединений освобождением от муниципального налога на собственность. Поэтому они здесь процветали.
В Массачусетсе, например, согласно закону штата от 1874 года, от налога освобождались все объединения, созданные с образовательными, благотворительными и религиозными целями. В их число входили ассоциации самых разнообразных направлений – антикварные, исторические, литературные, научные, медицинские, артистические, музыкальные и архитектурные. К ним также отнесли ассоциации миссионеров, действующих дома и за рубежом, атлетические объединения, яхтенные клубы, библиотеки и читальные залы. Льготы получали общества масонов, различные братства и другие организации взаимопомощи. Попечители благотворительных фондов располагали значительными правами в управлении их финансами и были защищены от исков как своих доноров, так и получателей грантов или иной помощи.
Большинство же остальных штатов придерживалось «узкого толкования» филантропии и волонтерства. Они не только ограничивали виды деятельности, которые по закону признавались благотворительными, но нередко требовали для получения налоговых льгот доказательств их некоммерческих намерений. Многие из перечисленных выше ассоциаций Массачусетса вряд ли получили бы льготы и выжили бы, если бы они находились, например, в Пенсильвании, власти которой дотошно контролировали свои благотворительные организации.
