Александр Корнейко - Когда погиб Милован
Было темно, луна спряталась за тучами, и Миллер двигалась почти наощупь. На левой стороне дороги заметила мерцающий огонек сигареты, кто-то осторожно курил. Эльза перешла дорогу и чуть не натолкнулась на автомобиль. В кабине сидел шофер и курил, прикрывая сигарету левой рукой. Миллер открыла дверцу и спросила:
— Вы не меня ждете?
— Если вы едете за продуктами, то вас. Садитесь. Эльза села в кабину. Шофер завел двигатель и тихо отъехал от госпиталя. Метров через триста он остановил автомобиль.
— Вам придется пересесть в кузов, там среди ящиков приготовлено место.
— Хорошо.
Шофер помог Миллер подняться наверх, снял несколько ящиков и указал на образовавшийся проем.
— Располагайтесь, я закрою вас ящиками.
Путь от города занял чуть меньше часа. Как только прибыли на место, к Эльзе подошел высокий мужчина, взял под руку и повел в дом, который находился в старом лесу.
«Дом лесника», — решила Миллер.
Они вошли в большую комнату, уставленную столами и грубо сколоченными скамьями.
— Похоже, я приехала на свадьбу, — сказала Миллер.
— Вы почти угадали, товарищ Милован. У нас сегодня состоится торжество, правда, без спиртного и закусок, но торжество самое настоящее.
— Очень интересно. Меня вызвали для того, чтобы я вместе с вами повеселилась?
— Отчасти и поэтому. Разрешите представиться — майор Рябинин. — И он продолжил: — Сегодня здесь собираются командиры партизанских отрядов, получен приказ перейти к самым активным действиям, чтобы у оккупантов земля под ногами горела. Наши войска наступают на многих направлениях. Фашистам скоро конец. Я вызвал вас, чтобы вы тоже порадовались вместе с нами.
— Разрешение Москвы есть на этот вызов?
— Да. Товарищ Радомир поздравляет вас с присвоением звания майора и награждением орденом Красного Знамени.
— Служу Советскому Союзу!
— Вы спрячетесь за этой занавеской, сквозь нее все видно, а вас никто не заметит. Совещание будет длиться не более часа, потом мы с вами обсудим ваше задание.
— Не лучше ли будет, если во время совещания я побуду в другом месте? Вдруг меня кто-нибудь увидит?
— Это исключено. Все предусмотрено.
— Все предусмотреть невозможно, майор.
И Эльза рассказала о разговоре, который слышал агент гестапо.
— Вспоминаю, действительно такой разговор происходил, но рядом никого не было. Мы были уверены в этом. Кто этот агент?
— Гнатенко.
— Где этот негодяй?
— На том свете.
— Его ликвидировали вы?
— Нет, начальник СД. Мне удалось убедить его, что Гнатенко — провокатор.
Майор побледнел, даже пот выступил у него на лбу.
— Вот это история…
— Главное, что она закончилась благополучно. Начальник СД собственноручно застрелил предателя, этим он свел на нет все показания Гнатенко. К тому же перед смертью тот кричал, что давать эти показания его заставил начальник СД.
— Гнатенко пытали?
— Допрашивал мой заместитель.
— Он подозревает вас?
— Нет. Мы очень давно знаем друг друга.
— Простите, товарищ Милован, за оплошность.
— Разное случается в жизни, вот почему я не хотела бы присутствовать на совещании.
Чекист вздохнул и неожиданно с сочувствием сказал:
— В таком случае вы не увидите своего мужа, вернее, другого случая увидеть его не будет. Скоро вы расстанетесь надолго.
— Спасибо вам, майор, за участие.
Эльза отвернулась и заплакала. Чекист подошел к ней и слегка тронул за локоть:
— Сейчас начнут собираться командиры партизанских отрядов, давайте перейдем за занавеску.
Они зашли за ширму, сделанную в глубине комнаты из вылинявшего от многократной стирки цветастого ситца. Майор позвал сержанта.
— Сюда никого не пропускать. Сядьте так, чтобы закрыть собой подход к занавеске.
— Слушаюсь, товарищ майор.
В комнату стали заходить вооруженные люди. Каждого вошедшего майор тихо представлял Эльзе, сидевшей за занавеской и в щелочку наблюдавшей за прибывающими.
— …Секретарь подпольного обкома. С ним у вас будет встреча после совещания. Вы знакомы со Степаном Тарасовичем?
— Нет, слышала о нем много, но видеть не приходилось.
— От кого слышали?
— Конечно, от сотрудников СД.
Вскоре всю комнату заполнили партизаны.
— Это все командиры партизанских отрядов? — шепотом спросила Эльза у майора.
— Командиры и комиссары.
— Нетрудно представить, сколько сейчас в лесу партизан.
— Много, целая лесная армия, — не без гордости ответил чекист.
Поднялся секретарь подпольного обкома.
— Товарищи, разрешите поздравить вас с большим праздником. Красная Армия перешла в наступление почтя на всех фронтах. Ура!
— Ура! Ура! — прокричали партизанские командиры.
— Сегодня я вас всех собрал для того, чтобы ознакомить с приказом из Москвы.
Секретарь читал приказ, и лица партизан светились радостью. Москва приказывала перейти к активным наступательным боевым действиям.
Во время совещания Эльза внимательно всматривалась в лицо мужа, но ей было плохо видно. Иван сидел у самой стены, и его от Эльзы закрывали другие люди. Когда они начали расходиться, муж стал виден лучше. Вот он тоже надел шапку, поправил шашку и собрался выходить. Его окликнул секретарь обкома:
— Капитан Петренко, задержитесь.
— Слушаю вас, товарищ секретарь.
— В ближайшие дни совершите ночной налет на станцию Власовка, там сейчас собралось много немецких составов. Образовалась пробка из-за отсутствия паровозов. Учтите, станция охраняется эсэсовскими частями.
— Ничего, нам не первый раз встречаться с ними.
— Желаю удачи, капитан!
Эльза жадно ловила каждое слово мужа, вслушивалась в родной голос, неотрывно смотрела на любимое лицо, несколько постаревшее и возмужавшее за эти годы. В какой-то миг ей захотелось выйти из-за занавески, броситься к нему, прижаться и больше никогда не расставаться… Она зажала зубами носовой платок, чтобы не зарыдать: «Прости, милый, прости, что не могу раскрыться. Я не знаю, что ожидает меня впереди, пусть все остается, как прежде… Прости…»
Эльза отвернулась. Очнулась от легкого прикосновения к плечу.
— Нам пора, — сказал чекист.
К Эльзе подошел секретарь обкома.
— Здравствуйте, дорогой товарищ Милован! Наконец мы встретились. Спасибо за все. Ваша информация не раз помогала нам.
— Здравствуйте, товарищ секретарь, я тоже слышала много хорошего о вас, а вот встретиться раньше не пришлось. Но я сообщала партизанам о готовящихся против вас операциях.
— Амазонка, если бы вы не предупредили, мог немало вреда нам принести. И за Бурлуцкую спасибо, чуть не попала в руки немцам.
— Рада, что принесла хоть немного пользы подпольному обкому.
— Вы слышали приказ из Москвы?
— Да.
— Для того чтобы действия партизан были успешными, им нужна точная информация о расположении воинских частей и подразделений немцев.
— Понимаю.
— Когда сможете представить эти данные?
— Через три дня.
— Отлично! У меня все. Вопросы ко мне есть?
— Я прошу вас по своим каналам узнать, что с моими матерью и сыном. Я несколько раз запрашивала об этом Центр, но мне не отвечают.
— Хорошо. Я сообщу в Москву вашу просьбу и, как только будет ответ, передам его вам.
— В этом нет необходимости, — вмешался майор. — Я должен был сегодня сообщить Лизе о матери и сыне, но не успел.
— Вам что-то известно о них? — обрадовалась Эльза.
— Да. Матери, к сожалению, уже нет в живых…
— С кем же сын? — бросилась к нему Эльза.
— Сын в детском доме. Он сдан под расписку одной воспитательнице. Она теперь несет за него ответственность. Женщина серьезная, добрая, понимает важность порученной ей работы. За ребенка можете быть спокойны, он в надежных руках.
— Муж знает, где сын?
— Нет. Мы ничего не говорили ему, хотели посоветоваться с вами.
— Не надо пока сообщать ему об этом. Его дело сейчас — бить фашистов. Тем более, что уверен: с сыном все в порядке, ведь он с моей матерью.
— Вполне согласен с вами, — ответил майор. Миллер обратилась к секретарю обкома:
— У меня собрались ценности на сумму до трех миллионов марок. Может быть, есть смысл передать их партизанам?
— На это я ничего сказать не могу. Такие вопросы имеет право решать только ваше начальство.
— Товарищ майор, вы слышали мой вопрос?
— Да, но ответить на него я тоже не могу. Сегодня же запрошу Москву. Ответ получите завтра у Кустаря.
— Хорошо. У меня вопросов больше нет.
Секретарь обкома обнял Эльзу и по-отечески прижал к груди.
— Прощай, дочка, может, больше не увидимся. Успехов тебе в твоей работе…
К автомобилю Эльзу проводил майор.
