Людвиг Мизес - Бюрократия, Запланированный хаос, Антикапиталистическая ментальность
В этом суть философии бюрократизма. В глазах должностных лиц писаные законы являются барьерами, возведёнными для защиты разных негодяев от справедливых требований общества. Как преступник может избежать наказания только потому, что «Государство», преследуя его в судебном порядке, нарушило какие-то пустые формальности? Как люди могут платить более низкие налоги только потому, что они смогли найти лазейку в налоговом законодательстве? Как юристы могут зарабатывать себе на жизнь, советуя людям, как воспользоваться изъянами в законах? Какой толк от всех этих ограничений, которые писаный закон накладывает на искренние попытки государственных чиновников осчастливить людей? Если бы только не было никаких конституций, биллей о правах, законов, парламентов и судов! Никаких газет и адвокатов! Каким прекрасным стал бы мир, если бы «Государство» имело полную свободу лечить все недуги!
От такого мировоззрения до полного тоталитаризма Сталина и Гитлера всего один шаг.
Ответ, который следует дать этим бюрократическим радикалам, вполне очевиден. Гражданин может ответить: Вы, возможно, превосходные и благородные люди, гораздо лучше, чем все мы, остальные граждане. Мы не ставим под сомнение вашу компетентность и ум. Но вы не являетесь наместниками Бога, которого зовут «Государство». Вы – слуги закона, должным образом принятых законов нашей страны. В ваши обязанности не входит критика законов, а тем более их нарушение. Когда вы нарушаете закон, вы, возможно, ничем не лучше многих вымогателей, какими бы хорошими не были ваши намерения. Ведь вы были назначены на должность, приняли присягу и вам платят за то, чтобы вы проводили законы в жизнь, а не нарушали их. Самый плохой закон лучше бюрократической тирании.
Главное различие между насильно задерживающим человека полицейским и похитителем людей, между сборщиком налогов и грабителем заключается в том, что полицейский и сборщик налогов подчиняются закону и обеспечивают его выполнение, тогда как похититель людей и грабитель нарушают его. Устраните закон, и общество будет разрушено анархией. Государство – это единственный институт, имеющий право применять насилие и принуждение и причинять зло индивидам. Эта огромная власть не может быть предоставлена отдельным людям, какими бы компетентными и умными они себя ни считали. Её применение необходимо ограничить. Эту задачу выполняют законы.
Должностные лица и бюрократы – это не Государство. Это люди, выбранные для осуществления законов. Такие взгляды могут счесть ортодоксальными и доктринёрскими. Они действительно выражают вековую мудрость, ибо альтернативой правлению закона, может быть только правление деспотов.
Бюрократическое самодовольство
ЗАДАЧА должностного лица – служить людям. Его должность была учреждена – прямо или косвенно – законодательным актом и выделением из бюджета средств, необходимых для её осуществления. Государственный служащий проводит в жизнь законы своей страны. Исполняя свои обязанности, он оказывается полезным членом общества, даже если законы, которые он должен осуществлять, причиняют ущерб общественному благосостоянию. Ведь он не отвечает за их несостоятельность. Виновником в этом случае является суверенный народ, а не преданный исполнитель воли народа. Как винокуры не несут ответственности за то, что люди напиваются, так и государственные служащие не несут ответственности за нежелательные последствия неразумных законов.
С другой стороны, нет никакой заслуги бюрократов в том, что их действия приносят большую пользу. То, что департамент полиции работает настолько эффективно, что граждане достаточно хорошо защищены от убийств, грабежа и насилия, не обязывает остальных людей испытывать к полицейским больше благодарности, чем к любым другим согражданам, предоставляющим им полезные услуги. Полицейский или пожарник не может претендовать на большую благодарность людей, чем врачи, машинисты поездов, сварщики, моряки или производители любых полезных товаров. У регулировщика уличного движения не больше оснований для тщеславия, чем у производителя светофоров. Нет никакой заслуги регулировщика в том, что вышестоящие лица наделили его обязанностью, исполняя которую он каждый день и час предотвращает несчастные случаи и спасает жизни многих людей.
Это верно, что общество не смогло бы обойтись без услуг полицейских, сборщиков налогов и судебных чиновников. Но также верно и то, что каждый испытал бы большие неудобства от отсутствия мусорщиков, трубочистов и дезинсекторов. В рамках социального взаимодействия каждый гражданин зависит от услуг, предоставляемых всеми его согражданами. Великий хирург и выдающийся музыкант никогда не смогли бы сосредоточить все свои усилия на операциях и музыке, если бы разделение труда не освободило их от необходимости заботиться о многочисленных мелочах, занимаясь которыми они не сумели бы стать прекрасными специалистами. У посла или смотрителя маяка не больше оснований претендовать на звание столпов общества, чем у проводника спального вагона или уборщицы. Ведь при разделении труда общественное здание покоится на плечах всех мужчин и женщин.
Существуют, конечно, мужчины и женщины, которые действуют из альтруистических побуждений и совершенно бескорыстно. Человечество никогда не достигло бы современного уровня цивилизации, если бы не героизм и самопожертвование лучших представителей общества. Каждый шаг вперёд на пути к улучшению нравственного климата совершался людьми, которые были готовы пожертвовать своим благосостоянием, здоровьем и жизнью ради дела, которое они считали справедливым и благотворным Они делали то, что считали своим долгом, не думая о том, что сами они могут подвергнуться преследованиям. Эти люди не работали ради вознаграждения, они были готовы умереть ради дела своей жизни.
Немецкие философы-государствопоклонники умышленно запутали дело, окружив ореолом такого альтруистического самопожертвования всех людей, состоящих на государственной службе. В трудах немецких этатистов государственный служащий предстаёт святым существом, кем-то вроде монаха, презревшего все земные радости и личное счастье ради того, чтобы как можно лучше служить наместнику Бога на земле – когда-то королю династии Гогенцоллернов [Гогенцоллерны были прусской королевской династией с 1701 по 1918 г., а с 1871 по 1918 г. – одновременно и германской императорской династией], а сегодня – фюреру. Staatsbeamte работает не за плату, потому что никакое жалованье, каким бы большим оно ни было, не может считаться достойным вознаграждением за те бесценные выгоды, которые общество получает благодаря его самоотречению Общество обязано не просто платить ему, но предоставлять содержание в соответствии с его рангом в должностной иерархии. Было бы неправильно называть это содержание жалованьем <см. P. Laband, Das Staatsrecht des Deutschen Reiches, 5-ed., Tubingen, 1911, s. 500>. Только либералы, находящиеся во власти торгашеских предрассудков и заблуждений, пользуются таким неправильным термином. Если бы Beamtengehalt (жалованье гражданского служащего) являлось настоящим жалованьем, было бы только справедливо и естественно обеспечить человеку, занимающему самую скромную должность, больший доход, чем кому бы то ни было за пределами должностной иерархии. Каждый государственный чиновник является, в служебное время, доверенным лицом суверенного и непогрешимого государства. Его свидетельство в суде значит больше, чем показания обычного человека. Всё это было полнейшей чепухой. Во всех странах большинство людей поступало на службу в государственные учреждения, потому что оклады и пенсии там были выше, чем в других сферах занятости. Они ничем не жертвовали, служа государству. Государственная служба была самой выгодной работой, которую они могли найти.
В Европе преимущества государственной службы, сводились не только к уровню жалованья и пенсий; многих, и не самых лучших, претендентов привлекала лёгкость работы и обеспеченность существования. Как правило, работа в государственных учреждениях требовала от человека меньше усилий, чем работа в деловых фирмах. Кроме того, место было пожизненным. Служащего могли уволить только после судебного разбирательства, которое признало бы его виновным в позорном пренебрежении своими обязанностями. В Германии, России и Франции каждый год многие тысячи мальчиков, чей жизненный путь был с самого начала полностью определён, поступали в низший класс школ системы среднего образования. Потом им выдадут аттестаты, они получат должности в одном из многочисленных департаментов, прослужат тридцать или сорок лет и уйдут на пенсию. Жизнь не готовила им никаких сюрпризов и сенсаций, всё было просто и известно заранее.
Различие в социальной престижности государственной службы в континентальной Европе и Америке можно проиллюстрировать следующим примером. В Европе социальная и политическая дискриминация какого-либо меньшинства принимала форму запрещения таким людям занимать любые должности в государственных учреждениях, какими бы скромными и низкооплачиваемыми они ни были. В Германии, Австро-Венгерской империи и многих других странах все эти низшие должности, не требовавшие особых способностей или подготовки, – такие как должности служителей, швейцаров, глашатаев, посыльных, судебных приставов, курьеров, сторожей – были официально зарезервированы за бывшими солдатами, которые добровольно отдали действительной военной службе больше лет, чем обязывал закон. Эти должности считались весьма ценной наградой для бывших сержантов и унтер-офицеров. В глазах людей, получить место служителя в каком-либо учреждении было большой привилегией. Если бы в Германии существовал класс с социальным статусом американских негров, такие люди никогда бы не посмели претендовать на подобные должности. Они знали бы, что эти притязания для них совершенно непомерны.
