Дмитрий Гутнов - Андрей Чохов
Общеизвестен факт, что первые пушки заговорили со стен белокаменного тогда еще Кремля в 1382 г. при попытке взять Москву ханом Тохтамышем. Правда, пушки эти, называемые летописью тюфяками, ни по размеру, ни по калибру не подходят под наше представление о том, что является артиллерией в современном понимании этого слова. Они были гораздо меньше тех пушек, которые ныне украшают своим грозным видом здание Арсенала в Московском Кремле, не имели стандартного калибра, наиболее ранние из них были еще не литыми, а сварными: орудийный ствол изначально получали при помощи сварки свинцом откованных железных полос, скрепленных затем медными обручами наподобие бочек. Отдельно изготавливали казенную часть. Такая техника была пригодна для изготовления лишь орудий небольшого размера и не могла обеспечить их надежную эксплуатацию.
Тюфяк XIV в.
Стреляли они по преимуществу каменным дробом (картечью). Не буду говорить, что скорострельность, прицельность, дальность стрельбы подобных орудий также желали лучшего. Более того, качество пороха и такой тип конструкции приводили к тому, что первые орудия заряжались с казенной части. Патрон с зарядом состоял из металлического сосуда с рукоятью, укреплявшегося в задней части ствола специальными клиньями. Часто случалось, что во время выстрела этот «патрон» разрывался и своими осколками поражал близко стоящих людей, а ствол пушки разлетался вдребезги. Поэтому первые пушкари перед выстрелом обычно прятались в укрытия или ямы. Тем не менее и такие пушки считались грозным оружием своего времени.
Одним из уникальных образцов подобного вооружения является старейшая из сохранившихся русских пушек, которая ныне является экспонатом краеведческого музея Твери. Эта пушка выкована из одного куска железа. Поскольку изготовлена она в XV веке, у нее нет столь характерных для более позднего времени цапф и дельфинов, а к торели вместо винограда приварено кольцо. Ее калибр составляет 140 мм, а длина ствола – 4100 мм. Короткий ствол и расширение канала ствола от казанной к дульной части может свидетельствовать, что перед нами один из ранних образцов мортир – орудий, предназначенных для навесной стрельбы.
В связи с вышеозначенными недостатками кованых орудий уже в XV в. изготовление артиллерийских орудий перешло из рук кузнецов к «литцам» – литейных дел мастерам, ибо литые орудия были более прочны и надежны. Технология литья к тому времени была наиболее разработана лишь в изготовлении колоколов. Поэтому первыми специалистами-оружейниками стали мастера, основным занятием которых до этого было литье колоколов. Тем же был и материал: медь с присадками олова. Правда, получавшаяся из этого сплава бронза, придававшая колоколу густой и благозвучный звук, не подходила артиллеристам: она была мягкой и часто не выдерживала давления пороховых газов, образующихся в стволе во время выстрела. Поэтому ее состав для оружейных нужд был изменен. Единого рецепта оружейной (как, впрочем, и колокольной) бронзы не существовало. Каждый мастер хранил свои секреты и использовал результаты их испытаний сам. Хотя естественно, что за годы практической работы допустимое соотношение меди и олова в бронзе для пушек и колоколов было экспериментально установлено и проверено. Однако ни о какой стандартизации изготовления в то время речи еще не было.
Станок для стрельбы и пушка XV в.
Во всех случаях цельнолитая пушка из бронзы была предпочтительнее. Во-первых, значительно ускорился и упростился процесс производства, появилась возможность более точно воспроизводить калибр орудия. Во-вторых, появилась возможность существенно улучшить конструкцию. К таким улучшениям следует отнести цапфы, позволявшие проще менять угол наклона орудия при стрельбе, дельфины – скобы на стволе для его удобной переноски, простейшие прицельные приспособления (мушка и прорезь).
Поначалу в качестве снарядов для пушек использовались каменные ядра. Довольно много таких ядер и сегодня находят археологи и строители при ремонте брусчатки на Красной площади, при археологических раскопках в районе Китайгородских стен, Земляного вала и в других местах. И лишь много позже ядра стали лить из железа. Довольно долго практиковались и снаряды, изготовленные по «переходной» технологии: каменное ядро обливалось свинцом и в таком виде использовалось в качестве артиллерийского снаряда. Появившиеся позже железные ядра выковывались на наковальнях, а потом вытачивались на точилах. Для поджигания деревянных построек и укреплений неприятеля перед самим выстрелом ядра докрасна калили в специальных горнах и обматывали тряпьем.
Образцы ядер XV–XVI вв.
Московский Пушечный двор: его расположение, сотрудники и технология производства
Первую попытку регулярного промышленного производства артиллерийских орудий в Московском княжестве предпринял великий князь Иван III. После его женитьбы на последней византийской принцессе Софье Палеолог из Европы (по-преимуществу из Италии) в Россию прибыла большая группа инженеров, которым было поручено возведение кремлевских соборов, а также стен и башен нового (краснокирпичного) Московского Кремля. Наиболее известна здесь фигура знаменитого итальянского архитектора Аристотеля Фиораванти – строителя нынешнего Успенского собора в Кремле. Ему же Иван III поручил организацию в Москве производства артиллерийских орудий. Как сообщает на сей счет летопись: «Возвратился посол Толбузин и привел с собой мастера с именем Аристотель, который ставил церкви и палаты, также и пушечник, он нарочит лити их и бити в них и колоколы и иное все лити хитр вельми». Из ремесленников, прибывших в Россию вместе с Аристотелем Фиораванти, но занимавшихся литьем исключительно пушек и колоколов, можно назвать мастера Павла Дебоса – автора первой Царь-пушки, о чем мы поговорим чуть ниже.
Большая литейная мастерская для отливки пушек, называвшаяся «пушечной избой», была впервые устроена около 1479 г. (в 1488 г. сгорела во время большого московского пожара). Она находилась у Фроловских (нынешних Спасских) ворот Кремля. Во время пожара 1500 г. «пушечные избы» упоминаются в документах уже вблизи реки Неглинной. Под 1508 г. они опять встречаются в летописях во множественном числе на том же месте. Позже говорится про Пушечный двор, сгоревший в пожар 1547 г. и отстроенный на старом месте заново.
Собственное производство пушек и вообще оружия имело огромное значение для молодой российской государственности, так как западноевропейские страны в целях ослабления военно-технических (а вслед за ними и внешнеполитических) возможностей нашей страны регулярно вводили против нее разного рода, как сейчас говорят, «санкции». Так, в 1493–1495 гг. русских послов с нанятыми заморскими мастерами не пропустили через владения Речи Посполитой поляки. Когда те повернули в Валахию, то местный князь вообще задержал посольство, а мастеров заставил работать на себя. В 1533 г. в г. Любеке совещанием всех приморских городов прибалтийских стран, именовавшихся Ганзейским союзом (не путать с современными странами Прибалтики!) было решено не поддерживать морской торговли с русскими, чтобы «они не обучались воинскому искусству и не имели оружия». Правда, уже к середине XVI в. коммерческие интересы все же взяли вверх над военно-политическими (особенно после того, как Иван Грозный дал преференции в торговле с Россией английской Московской компании). Любекские купцы стали ввозить в Россию через Финский залив даже серу, железо, красную и зеленую медь, свинец и оружие. Это, кстати говоря, вызвало неудовольствие шведской короны, которая увидела в развитии торговли с Россией угрозу своим интересам. Сохранилась переписка шведского и датского дворов, в которой в 1557 г. шведский король Густав I обращался к своему датскому коллеге с просьбой воспрепятствовать английским кораблям плавать к устью Северной Двины. Собственно, одним из поводов к началу Ливонской войны было раздражение Ивана Грозного властями Ливонского ордена, которые не пропустили в Москву мастеров-оружейников и офицеров, нанятых в Европе для подготовки войны с Казанским ханством.
Развитие отечественного медеплавильного и литейного производства долго сдерживало то обстоятельство, что в России XV–XVI вв. не было развито горное дело. Поэтому дефицитную медь и олово приходилось закупать за рубежом. Правда, с конца XV в. делались попытки к разведке и производству руды собственными силами. Так, в 1490 г. великий князь Василий Иванович «посылал двух немцев» на Печору отыскивать руду, которые и нашли руду серебряную и медную на реке Цимле в 1491 г. на пространстве десяти верст за три с половиною тысячи верст от Москвы. Одним из условий неформальной поддержки со стороны Ивана Грозного колонизации Урала, предпринятой купцами Строгановыми и известной нам больше по знаменитому походу Ермака в Сибирь, был именно поиск и разработка «стратегических материалов» для русской литейной промышленности: меди, чугуна, цинка, олова, железа. Однако же вплоть до первой трети XVII в. полностью преодолеть зависимость отечественного литейного производства от иноземных поставок не удалось. Лишь в 1618–1622 гг. англичанин Джон Ватер, а в 1626 г. Фрич и Герольд по заданию русского правительства смогли найти в Перми достаточные залежи медного колчедана, чтобы поставить в Пермском крае в 1634 г. рудники и мельницы.
