Иван Лесны - О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога)
Когда несколько лет назад в Чехословакии демонстрировался блестящий неореалистический фильм "Рим", невнимательное старшее поколение смогло наконец избавиться от очередной из своих юношеских иллюзий: назвать Рубикон даже речкой было бы несомненной лестью, это, скорее, большой ручей.
Итак, еще одна историческая гипербола?
Отнюдь.
Пересечение этой речки равнялось в то время гордому бунту. Перейти Рубикон (согласно легенде, здесь даже лежал камень с высеченным на нем предостережением: кто с военной силой пересечет эту реку в направлении Рима, будет проклят) -- значило восстать против власти метрополии.
Метрополии?
Назвать угасающую тогда город-республику метрополией было бы почти таким же комплиментом, как счесть Рубикон крупной рекой. Постоянные кризисы, сопровождающие ее со времен братьев Гракхов, неуклонно углублялись. И по другую сторону Рубикона стояла военная мощь не республики, а бывшего соратника Цезаря по триумвирату Помпея, в руки которого ее вложили испуганные сенаторы.
Цезарь без колебаний перешел Рубикон. Образно говоря, он переходил его в своей жизни не раз, и не раз бросал жребий. Отчасти и потому -- а может быть, именно потому -- он вошел в историю, как личность, величие которой не могли отрицать даже его враги. Не случайно Плутарх в своих "Сравнительных жизнеописаниях выдающихся греков и римлян" ставит Цезаря в один ряд с Александром Великим.
Таков уж ход истории: творя ее, Цезарь сам был творим ею. И прежде всего временем, в которое он выдвигается.
В сенате почти всю власть захватили консерваторы-оптиматы. Течение популяров не желает мириться с этим. Вся Римская республика охвачена волнениями. Она не успевает решать проблемы, которые приносит стремительный рост империи. Хотя в 82 г. до н. э. население всей Италии до самой реки Пад имело римское гражданство, единственно дававшее право на должность в государстве, жители провинций были начисто лишены каких бы то ни было прав и, с точки зрения Рима, считались просто "варварами". Угасающая республика не располагала ни силами, ни способностями для того, чтобы справиться с социально-экономическими проблемами зарождающейся мировой империи. Она находилась в плену ослепленной собственным эгоизмом знати, которая упорно держалась за свои привилегии, перенося весь свой негативный потенциал в сенат, который из движущей силы превращался таким образом в тормоз всех и всяческих перемен. К этому времени за плечами у Рима был уже немалый -- и свежий -- драматический опыт: потерпевшие неудачу попытки братьев Гракхов осуществить демократические реформы, консульства Мария и Цинны, печально прославленная эра диктатуры Суллы и восстание Спартака.
Итак, время назрело и требовало радикальных перемен, что, как всегда в подобных случаях, открывало широкую дорогу головокружительным карьерам и не менее стремительным падениям.
Цезарь вступает в свое время, вооруженный многими достоинствами. Прежде всего, он с успехом пользуется своим талантом дипломата и полководца. У него достаточно энергии, честолюбия, жажды власти, -- качеств, как будто созданных для продвижения наверх.
Возникает вопрос: что было бы, не появись он на сцене в это время?
Ответ, естественно, не прост, и все же не так уж невозможен. Судя по "Запискам" Цезаря как о галльской, так и о гражданской войнах, их автор мог войти -- причем как выдающаяся личность -в историю римской литературы: по четкости изложения, доходчивости, стилистической чистоте он практически не имеет равных себе современников. С таким же успехом Цезарь мог стать юристом, оратором, организатором, реформатором. Однако, время, в которое ему суждено было войти, позволило Цезарю стать всем сразу и кое-чем еще... одним словом, Цезарем.
ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ родился в 100 г. до н. э. По семейной традиции, он принадлежал к партии популяров, хотя и происходил из старинного патрицианского рода. Большинство римских патрициев относилось к числу оптиматов. Борьба между этими двумя группами, в значительной степени напоминавшая борьбу политических партий, достигала своей кульминации. Серьезную роль при этом начинала играть армия. В стане популяров прославился как полководец Гай Марий, в стане оптиматов -- Сулла. В период, когда на политическую арену вступает Цезарь, после кровавых боев одерживают верх оптиматы. Сулла немедленно начинает репрессии, которые и две тысячи лет спустя вселяют ужас: он создает списки всех противников оптиматов, получившие название проскрипции, и объявляет этих людей вне закона. Их детям и внукам запрещается занимать государственные должности. Тот же, кто выдаст, убьет или поймает поставленного вне закона, получает вознаграждение за счет его конфискованного имущества.
Вскоре после поражения популяров Сулла казнил 2600 римских всадников (так называлось сословие финансовой аристократии) и 90 сенаторов, головы которых долго потом "украшали" форум. На Марсовом поле было побито почти 6 тысяч пленных, большинство которых сдалось на милость победителя, поверив его обещаниям сохранить им жизнь. Во время этого публичного массового убийства заседал сенат, и Сулла ораторствовал на нем. Пронзительные вопли тысяч убиенных доносились до самого храма богини Беллоны, где собрался сенат. Когда же испуганные сенаторы стали проявлять беспокойство, Сулла призвал их к тому, чтобы они слушали его речь и не обращали внимания на то, что происходит снаружи, где, по его заявлению, наказывают некоторых провинившихся...
Так называемые проскрипции постигли и семейство Юлиев, к счастью, без наиболее трагических последствий, хотя судьба самого молодого Цезаря висела на волоске. По некоторым сведениям, Сулла намеревался его убить, и Цезарю приходилось долго скрываться вдали от Рима. Только после ходатайств влиятельных родственников (а по Светонию, еще и весталок) стареющий Сулла оставил его в покое. Согласно некоторым источникам, он якобы заявил при этом: "Пусть будет по-вашему, но знайте, что тот, кого вы так стремитесь сейчас спасти, в свое время погубит знатное сословие, интересы которого вы отстаиваете вместо со мной. Ведь в Цезаре скрыто много Мариев!".
Здесь следует объяснить, почему семья Юлиев подверглась проскрипциям. В этом были замешаны родственные связи. Заклятый враг Суллы, Гай Марий, трибун народа и многократный консул от партии популяров, победитель Югурты, был дядей Цезаря. И. кроме того, молодой Цезарь женился на Корнелии, дочери другого выдающегося представителя популяров -- Цинны.
Этим можно, в частности, также объяснить, почему Цезарь склонялся скорее к популярам. Кроме того, знатный род Юлиев к этому времени уже обеднел.
Кажется, уже тогда проявился дипломатический талант Цезаря. Он понял, что старинная римская знать (а с ней и коллаборанты из числа популяров -преимущественно разбогатевшие их слои, вошедшие в нобилитет), выдающая себя за верных республиканцев, уже давно превратилась в эгоистическую касту, которая заботится не о благе республики, а о собственных привилегиях.
Больше всего Суллу возмущал брак Цезаря с Корнелией, и он хотел заставить его развестись с ней. (По Светонию. это был бы уже второй развод Цезаря, потому что перед тем как жениться на Корнелии, он расторгнул помолвку с Коссутией, принадлежавшей к богатому, но плебейскому роду). Цезарь не послушался, бежал из Рима, предпочтя жизнь изгнанника, хотя, как утверждают Светоний и Плутарх, он был в то время не совсем здоров. (Светоний: "Его мучил постоянный озноб"). Цезарю приходилось чуть не каждый день менять свое убежище, причем однажды он попался в руки воинам Суллы, которые прочесывали край, но ему удалось откупиться от их начальника за большие деньги.
Где-то в это время постепенно, однако все убыстряясь, начинается карьера Цезаря. Девятнадцатилетним юношей он вступает в восточные легии и участвует в боях с Митридатом и пиратами. Отправляется в Вифинию к царю Никомеду -- отсюда начинается упорная молва, что Цезарь состоял с ним в гомосексуальной связи.
Интересное приключение подкарауливало его во время одного плавания. У острова Фармакусса он попал в плен к пиратам. Когда от него потребовали выкуп -- 20 талантов, он высмеял своих пленителей, заявив, что они не знают ему цену, и сам предложил больший выкуп -- 50 талантов. Потом разослал своих спутников по близлежащим городам, чтобы они разыскали деньги, а сам с единственным другом (по некоторым источникам -- врачом) и двумя слугами остался среди пиратов. Здесь он пробыл 38 дней, отнюдь не чувствуя себя бесправным пленником. Когда ему хотелось отдохнуть, он посылал к пиратам слугу с приказом, чтобы они не шумели. По утверждению Плутарха, Цезарь даже сочинял в плену стихи и речи, причем пираты становились их невольными слушателями. И если они не проявляли при этом своего восхищения, пленник осыпал их бранью, обзывая невеждами и варварами, и часто со смехом грозил, что прикажет распять их на кресте. Пираты в ответ тоже смеялись, однако, когда после уплаты выкупа Цезаря отпустили, он собрал флот и, преследуя пиратов, захватил их. Большинство их действительно постигла обещанная участь -- они были казнены.
