Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы
Читая свой первый курс по эволюции в Мэрилендском университете, я слышал ее противников собственными ушами. На площади прямо под окнами аудитории некий проповедник частенько вещал о том, что эволюция – это орудие Сатаны. И многие из моих студентов, честно заучивая материал об эволюции, в то же время ясно давали понять, что не верят ни единому моему слову. Заинтересовавшись тем, что подобное неприятие существует, несмотря на многочисленные свидетельства в пользу эволюции, я начал читать литературу о креационизме[2]. Сразу же стало очевидно, что несогласие с эволюцией идет от религии. Мало того, среди десятков видных креационистов, которых мне приходилось встречать, я знал лишь одного – философа Дэвида Берлински, – чьи взгляды продиктованы не религией.
Наконец, после 25 лет преподавания, когда на каждом шагу приходилось сталкиваться с сопротивлением, я решил обратиться к проблеме креационизма единственным известным мне способом: написать популярную книгу и изложить в ней свидетельства в пользу эволюции. А свидетельств таких горы. В пользу эволюции говорит палеонтологическая летопись, эмбриология, молекулярная биология, география растений и животных, развитие и строение тел животных и т. д. Забавно, но никто до меня не писал ничего подобного. Практичные (пусть даже скептически настроенные) люди, считал я, не смогут не принять научный взгляд на эволюцию, если увидят изложенные черным по белому доказательства.
Я ошибался. Моя книга «Почему эволюция истинна» (Why Evolution Is True) имела успех (она даже ненадолго попала в список бестселлеров New York Times), и я получил немало писем от религиозных читателей с уверениями в том, что «обратил» их в эволюционную веру. Но доля креационистов в Америке нисколько не убавилась. Уже 32 года она колеблется между 40 и 46 %.
Мне не потребовалось много времени, чтобы понять всю бесплодность убеждения американцев в эволюции при помощи объективных доказательств. Вера заставляла их отвергать факты даже тогда, когда те оказывались у них прямо под носом. В предыдущей книге я вспоминал момент, когда до меня это дошло. Группа бизнесменов в фешенебельном пригороде Чикаго, устав от деловых бесед, решила развлечься научной лекцией. Они пригласили меня поговорить об эволюции на своем еженедельном собрании за ланчем. Я прочел им щедро проиллюстрированную лекцию о свидетельствах эволюции, с фотографиями окаменелостей переходных форм, рудиментарных органов и аномалий развития, таких как исчезающие зачатки ног у дельфиньих эмбрионов. Казалось, слушатели оценили мои усилия. Однако после лекции один из присутствующих подошел ко мне, пожал руку и сказал: «Доктор Койн, ваши свидетельства эволюции показались мне очень убедительными – но я все равно в нее не верю».
Я был ошарашен. Как так может быть, что кто-то нашел доказательства убедительными, но по-прежнему не убежден? Ответ, разумеется, таков: религия давным-давно обеспечила этому человеку прививку от подобных доказательств.
Как ученый, воспитанный практически вне религии, я был не в состоянии понять, как что бы то ни было может заставить человека закрыть глаза на достоверные данные и убедительные доказательства. Почему люди не могут быть религиозными и при этом принимать эволюцию? Этот вопрос заставил меня прочесть огромное количество литературы о взаимоотношениях науки и религии. Я убедился в том, что бóльшая ее часть на самом деле представляет то, что я называю «примиренчеством». Она рассматривает две эти области как совместимые и взаимодополняющие или по крайней мере не конфликтующие друг с другом. Но поскольку я копал глубже и начал читать также и теологические труды, то понял, что между наукой и религией существуют неустранимые противоречия. В примиренческой литературе их обычно стараются сгладить или обойти.
Далее я начал понимать, что сама теология или по крайней мере претензии на истинное знание о Вселенной, предъявляемые религией, превращают ее в своего рода науку. Но науку, которая использует слабые доказательства для сильных заявлений о том, что на самом деле истинно. Будучи ученым, я видел глубокие параллели между тем, как теология оправдывает веру, апеллируя к опыту и здравому смыслу, и той тактикой, при помощи которой псевдоученые защищают свои позиции. Одна из таких параллелей – безусловная готовность защищать и оправдывать свои утверждения. А это полностью противоречит научной практике постоянной проверки собственных утверждений на ошибочность. Тем не менее религиозным людям случалось отвечать головой за истинность свидетельств, которые и близко не стояли с данными, которые требуются правительству США для регистрации нового антидепрессанта. В конце концов я понял, что утверждения о совместимости науки и религии слабы и опираются на такие тезисы о природе религии, с которыми на самом деле мало кто из верующих готов согласиться. Также я понял, что религию невозможно совместить с наукой, не разбавив ее настолько сильно, что она перестанет быть религией и превратится в гуманистическую философию.
Таким образом я на практике убедился в том, что другие оппоненты креационизма могли мне сказать сразу: чтобы убедить американцев в истинности эволюции, мало дать им факты. Также необходимо избавить их от веры, то есть от убеждений, которые заменяют потребность в доказательствах простой эмоциональной верностью. Я попытаюсь убедить вас в том, что религия в том виде, в каком ее практикует большинство верующих, серьезно противоречит науке. И этот конфликт губителен как для самой науки, так и для восприятия ее широкой общественностью (ее представлений о том, что может и чего не может рассказать нам наука). Кроме того, я попробую доказать, что утверждение о том, что религия и наука представляют собой взаимно дополняющие «способы познания», дает религии неоправданное доверие. А это доверие в его крайних формах – причина множества человеческих смертей. В конечном итоге оно вполне способно помочь нашему биологическому виду исчезнуть с лица Земли вместе с большей частью живых существ.
Таким образом, наука и религия – конкуренты в деле поиска истины о Вселенной. Причем религия потерпела тут явную неудачу, поскольку ее инструменты распознавания «истины» бесполезны. Эти области несовместимы – как несовместимы рациональность с иррациональностью.
Хотя позвольте мне кое-что пояснить.
Во-первых, некоторые «религии», такие как джайнизм и ориентированные на медитацию варианты буддизма, не делают или почти не делают заявлений о том, что существует во Вселенной. (Вскоре я дам определение религии, из которого будет ясно, что я имею в виду.) Приверженцы некоторых других вер – квакеры или унитарианцы-универсалисты – очень разнородны, причем иные из них неотличимы от агностиков или атеистов, практикующих туманную, но безбожную духовность. Поскольку верования таких людей часто не теистичны (то есть не связаны ни с каким божеством, которое взаимодействовало бы с миром), шансов на конфликт с наукой у них заметно меньше. В этой книге речь идет в основном о теистических верованиях. Они не исчерпывают собой список всех религий, но включают в себя бóльшую их часть и основную массу верующих на Земле.
По нескольким причинам я сосредоточил свое внимание на авраамических верованиях: исламе, христианстве и иудаизме. Именно об этих религиях я больше всего знаю. Кроме того, именно они – особенно христианство – сильнее всего озабочены примирением своих догм с наукой. Хотя по ходу книги я упоминаю и другие верования, в основном ее текст посвящен различным ветвям христианства. Точно так же я буду говорить в основном о науке и религии в США, ибо здесь конфликт между ними заметнее всего. В Старом Свете эта проблема менее актуальна, потому что доля теистов, особенно в северной Европе, намного ниже, чем в Америке. На Ближнем Востоке, с другой стороны, где ислам глубоко и по-настоящему конфликтует с наукой, подобные дискуссии часто рассматриваются как еретические.
Наконец, даже в рамках авраамических религий существуют ответвления, положения которых настолько неопределенны, что попросту неясно, конфликтуют они с наукой или нет. Апофатическое, или «негативное» богословие[3], к примеру, не спешит утверждать что бы то ни было о природе или даже существовании какого-либо бога. Некоторые прогрессивные христиане говорят о Боге скорее как об «основании бытия», нежели как о сущности, обладающей человеческими чувствами и свойствами и ведущей себя определенным образом. Хотя иные богословы утверждают, что именно эти представления о Боге «наиболее сильны», на самом деле они столь лаконичны, что их просто труднее всего обличать и даже просто обсуждать. Любому, кто хоть немного знаком с религией, очевидно, что большинство людей не придерживается подобных смягченных версий религии, а принимает вместо этого полноценного персонализированного бога, который без стеснения вмешивается в людские дела.
