Вашингтон Плэтт - Информационная работа стратегической разведки. Основные принципы
Дальнейшие рассуждения автора о значении и достоверности, четкости и ясности информации, с чем нельзя не согласиться, никак не увязываются с трактуемым им с позиций прагматизма критерием «полезности» информации.
Ссылаясь на то, что принципы войны, сформулированные Клаузевицем, оказали благотворное воздействие на развитие американской военной науки, автор предлагает девять собственных принципов информационной работы (стр. 67–76). Все эти принципы, по его мнению, должны иметь широкое распространение и служить руководством для действия. Однако он не раскрывает, как практически эти принципы должны применяться в том или ином случае и какое влияние они оказывают на качество информационной работы. Создается впечатление, что автор сам не уверен в полезности того, что он рекомендует.
Вторая часть книги, называемая «Информационная работа как процесс творческого мышления», по мысли автора, должна представлять собой главный смысл его исследования.
Следуя своему методу, автор, прежде чем перейти к изложению существа вопроса о творческом мышлении, выдвигает ряд положений, которые в известной степени определяют содержание всех его последующих рассуждений и выводов:
1) Взяв «определенное количество фактов, — говорит он, — каждый из которых сам по себе не имеет почти никакого значения, и соединив их вместе, вы получаете достаточно ясную картину» (стр. 80).
2) Факты сами по себе не имеют никакого значения, утверждает он, «факт как таковой содержит в себе удивительно мало смысла, если его не рассматривать в сочетании с некоторыми другими фактами или не указать на его значение» (стр. 84).
3) «Одни лишь факты никогда не дают нам сведений, необходимых для принятия и проведения в жизнь политических решений» (стр. 87).
4) Сложность информационной работы, по мнению автора, состоит в том, что при решении многих задач «практически трудно или невозможно добыть факты, необходимые для подтверждения сделанных выводов» (стр. 89).
Естественно, возникает ряд вопросов: если факты сами по себе ничего не значат, то что можно получить от их простого соединения; что значит сочетание фактов; как раскрыть значение факта; если факты подбираются для подтверждения выводов, то на основании чего эти выводы сделаны?
По-видимому, автор просто боится фактов, особенно тех, которые ему не «полезны».
Именно факты, конкретная действительность должны быть исходным пунктом и фундаментом выводов. Вне фактов получается схоластическое и метафизическое умствование. Однако факты тогда выполняют свою роль, когда они опосредствованы, когда вскрыта их внутренняя сущность, противоречия и взаимообусловленность, когда они объективно проанализированы и обобщены.
Если же факты подбираются для доказательства выводов, то это будут уже не факты, а «фактики», которые«…являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже» (Ленин В. И., Соч., изд. 4, т. 23, стр. 266).
Политические и всякие иные решения только тогда могут претендовать на обоснованность, когда они опираются на точно и бесспорно доказанные факты.
В книге предлагается, по утверждению автора, новая для американской разведки схема этапов информационной работы, составленная в соответствии с методом научного исследования. Эта схема включает семь этапов: общее ознакомление с проблемой, что означает ознакомление с проблемой в целом и со смежными вопросами, составление общего плана работы с указанием срока выполнения, исполнителей и основных источников; определение используемых терминов и понятий; сбор фактов; истолкование фактов, то есть изучение и обработка сведений, включая оценку, классификацию, анализ и уяснение фактов; построение гипотезы; выводы; изложение.
Практически эта схема не вызывает особых возражений, если согласиться, что она имеет подсобное значение. Несомненно, известная последовательность упорядочивает процесс исследования, дисциплинирует в работе.
Впрочем, автор и сам считает, что предложенная схема является элементарной, и признает, что в практической работе над выполнением задания может применяться как прямая последовательность этапов, так и обратная, что во многих случаях работа будет начинаться с построения гипотезы.
По мнению автора, процесс творческого мышления в любой научной деятельности (в том числе и в информационной работе) включает: накопление знаний и сведений — подразумевается предшествующее образование, изучение вопросов по специальности, опыт работы-вообще, подбор фактов при работе над заданием и т. д.; осмысливание сведений; умозаключение и выводы; проверку выводов.
Заимствуя многие идеи из педагогики, психологии и формальной логики, изложенные в трудах буржуазных ученых, автор неверно, трактует вопросы сознания и мышления, сводя мышление, в сущности, к чисто физиологическому процессу. Он считает, что на качество умственной деятельности огромное влияние оказывают побудительные причины, которые могут быть негативными (страх, желание скрыться и т. п.) и позитивными (страсть, гнев, алчность и т. п., стр. 128), и почти не говорит о таких важных для человека побудительных причинах, как сознательность, патриотизм, чувство долга и т. п.
Утверждение, что процесс мышления в значительной мере связан с автоматической, подсознательной активностью мозга, приводит автора к странному выводу что, работая над решением какой-то проблемы, мы в конце концов «наталкиваемся, более или менее случайно, на ответ, против которого нет явных возражений» (стр. 145). Возникает вопрос: если мышление совершается автоматически, а на ответ человек наталкивается случайно, то для чего нужны рассуждения о стадиях творческого мышления?
Марксизм начисто опроверг бредни об определяющей роли бессознательного в психике, а также попытки провозгласить некоторые биологические моменты главным фактором формирования и деятельности психики. Сознание обусловлено социальными, общественными отношениями, в которых живет и действует человек. Мышление — активный и осмысленный процесс отражения объективной действительности в представлениях, понятиях и суждениях.
Глава о помощи разведке со стороны общественных наук, по мысли автора, должна дать представление о предмете и методологии общественных наук, а также дать ответы на вопросы: Повторяется ли история? Как использовать методы общественных наук в информационной работе? Устойчив ли характер общественных групп и народов и как использовать его в разведке? В какой мере иностранцы являются иностранцами? Следует сразу же отметить, что, говоря об общественных науках, автор имеет в виду буржуазные общественные науки, теоретической основой которых являются различные формы идеализма, а методологической — метафизика, которые в силу этого не могут дать правильное научное объяснение изучаемым общественным явлениям.
Автор считает важным и необходимым использовать в информационной работе не только знания, накопленные общественными науками, но и применяемые ими методы исследования.
Вместе с тем он предостерегает читателя, заявляя, что «общественные науки окончательно еще не сложились» (стр. 174) и что «общественные науки во многом еще незрелы» (стр. 175). В данном случае с ним трудно спорить, если он имеет в виду буржуазные общественные науки. Однако наряду с ними существует передовая марксистско-ленинская наука — диалектический материализм, — совершенно сложившаяся и исчерпывающе зрелая. Только зная эту науку, можно правильно решить волнующие автора вопросы, на которые сам он не может дать вразумительные ответы. Изучая наиболее общие законы всякого движения, всякого развития, действующие в природе, обществе и человеческом мышлении, а также специфические законы познания, диалектический материализм выработал единственный правильный метод научного познания многообразных явлений природы и общества.
В. Плэтт приводит свою классификацию наук. Поскольку разбор предложенной классификации (как и названий некоторых наук и предмета их исследования) занял бы слишком много места и в нашу задачу не входит, ограничимся кратким замечанием, что эта классификация теоретически и практически не обоснована и сколько-нибудь всерьез принята быть не может.
Повторяется ли история? Этот вопрос автор ставит, в сущности, для того, чтобы решить, можно ли использовать известные исторические факты для раскрытия тенденций развития современных событий, для правильного предвидения. Следует заметить, что автор очень часто в разных местах своей книги говорит о прогнозах и предвидении и даже посвящает этому специальную главу. Однако все рассуждения автора о том, повторяется ли история, теоретически и методологически весьма путаны. В них много элементов идеализма и эклектики. И не случайно, что ему не удается дать вразумительный ответ на поставленный вопрос. Он пишет: «Многие считают, что история определенно повторяется» (стр. 184). В другом же месте он заявляет, что «с точки зрения практических интересов информационной работы мы можем сказать, что история не повторяется» (стр. 185). А несколько ниже он утверждает, что офицер информации «сможет максимально использовать частично повторяющиеся элементы событий (курсив наш. — А. Ф.), опираясь на свой здравый смысл, сопоставить их с новыми специфическими факторами и на этой основе составить предельно точный прогноз на будущее» (стр. 187, 188).
