Пэт Шипман - Захватчики: Люди и собаки против неандертальцев
Еще одна особенность исследования гибралтарских пещер, которую я, к своему стыду, пропустила, хотя она напрямую относится к области моих научных интересов, состоит в том, что на найденных костях невероятно часто обнаруживались засечки и другие следы деятельности гоминин. К примеру, почти на половине от общего числа костей из пещеры Вангард можно увидеть засечки и другие признаки человеческой деятельности. По моей оценке, это соотношение намного превышает (почти в десять раз) те значения, которые характерны для исследованных мной комплексов останков. Высокая частота засечек позволяет предположить, что останки подверглись крайне интенсивной обработке с целью извлечь все до последнего съедобные куски. Конечно, довольно сложно оценить, сколько обычно было засечек и повреждений костей, поскольку это зависит от того, какое именно животное стало добычей, насколько опытен охотник, какие орудия использовались, а также от того, с какой целью разделывалась туша – чтобы получить максимальное количество мяса, снять шкуру или собрать сухожилия и кости для какого-то их последующего применения{93}.
Все же эти находки со следами интенсивной обработки не выходят из головы и наводят на мысль о том, что оставившая их популяция неандертальцев выживала в условиях сокращающихся ресурсов. Однако использование морских ресурсов неандертальцами из этой пещеры не подтверждается находками, сделанными в других местах, а также результатами изотопного анализа останков из южной части Иберии, где потенциально доступные ресурсы были идентичными.
Действительно, охота на крупного зверя – опасная и непрогнозируемая стратегия добычи пищи, хотя и неандертальцы, и ранние люди современного типа очень сильно полагались на охоту. Мэри Стинер и Стивен Кун из Аризонского университета сравнили калорийность и количество питательных веществ различной пищи с затратами на ее добычу и обработку. Вот их любопытный комментарий: «Добыча крупного зверя может с лихвой окупить потраченные усилия, однако в качестве основного источника пропитания этот ресурс слишком непредсказуем… Значительное колебание ежедневного потребления белков и жиров детьми, беременными и кормящими женщинами серьезно ограничивает репродуктивный потенциал человеческой популяции. Хотя длительное сохранение одинакового образа жизни в среднем палеолите на территории Старого Света говорит о том, что для взрослых женщин в этих сообществах был характерен приемлемый уровень репродуктивного успеха, тем не менее женская фертильность должна была быть очень низкой вследствие нестабильного рациона питания и необходимости постоянной готовности женщин к участию в охоте. Популяции в среднем палеолите редко достигали большой численности и зачастую вымирали»{94}. По предположению исследователей, самое большое отличие между неандертальцами и людьми современного типа в рамках Евразийской экосистемы заключалось в том, что неандертальцы, очевидно, располагали меньшим числом способов и возможностей для сглаживания колебаний объема продовольственных ресурсов по сравнению с современными людьми. Кроме того, неандертальцам был доступен гораздо более ограниченный набор резервных пищевых ресурсов, чем людям современного вида.
До недавнего времени, несмотря на, возможно, избыточно высокое внимание к останкам морских животных, находки из пещеры Горама были лучшим доказательством позднего существования неандертальцев в средиземноморском климате (примерно до 28 000 лет назад), при условии что сами находки были правильно датированы. Однако команда Хигхэма в своем новом исследовании обнаружила, что уровень коллагена в костях из пещеры Горама слишком низок для надежной датировки. Дополнительные образцы из пещер Горама и Вангард или, возможно, новые находки из других мест смогут прояснить, была ли эта территория последним убежищем для неандертальцев{95}. На текущий момент датировка не может ни подтвердить, ни опровергнуть изложенную версию, поскольку даже с помощью самых лучших современных технологий определить точный возраст найденных костей невозможно. И снова датировка – ключевая проблема. Пока она не решена, сложно понять, действительно ли эти находки свидетельствуют о необычной широте рациона неандертальцев и о позднем их существовании на юге. Важность разнообразия рациона обусловлена тем, что использование низкокачественной, но легкой добычи – это эффективный способ компенсации недостатка высококачественного продовольствия, такого как мясо крупных животных.
Можно ли утверждать, что изотопные исследования раскрыли все детали рациона неандертальцев и современных людей? Нет. Некоторые составляющие их рациона, вероятно, не обнаружены, как, к примеру, растительная пища. В целом результаты изотопных исследований согласуются с открытиями, сделанными на основе анализа сохранившихся в различных местах костей животных разных видов. Однако в отличие от данных, полученных на основе анализа фауны, результаты изотопных исследований говорят о большей доле мяса очень крупных травоядных животных в рационе неандертальцев. Это может быть связанно с так называемым шлепп-эффектом (слово «шлепп» в переводе с идиш означает перетаскивание чего-то тяжелого и громоздкого). Серьезные трудности, возникающие при транспортировке частей очень больших животных, могли заставить охотников разделывать добытые туши в полевых условиях вместо того, чтобы нести огромные, покрытые мясом кости или тащить громадные туши к своему месту проживания или в свой лагерь неразделанными. Кроме того, длительное нахождение в том месте, где было убито животное, представляло непосредственную опасность, поскольку могли объявиться конкуренты – плотоядные животные, претендующие на добычу. Любой сообразительный неандерталец отделил бы мясо от костей на месте, а затем вернулся в лагерь только с этим мясом, вследствие чего и возникает разница между результатами изотопного анализа и исследования животных останков.
И все же по крайней мере на одной археологической стоянке были найдены обоснованные доказательства способности неандертальцев охотиться на мегатравоядных, то есть животных огромных размеров, таких как мамонты или шерстистые носороги. В бельгийской пещере Спи (возраст которой недавно был уточнен и составляет около 36 000 некалиброванных или 40 000 калиброванных лет) были найдены останки одного молодого и двух взрослых неандертальцев, а также множество фрагментов черепов и зубов мамонтов, множество останков лошадей, гиен (второй по численности найденных фрагментов вид) и некоторое меньшее количество останков шерстистых носорогов, крупных полорогих животных и северных оленей. Кроме того, были обнаружены редкие кости пещерного медведя, пещерного льва и волка{96}. Скелетные останки мамонтов сильно отличаются от того, что можно было обнаружить, если бы животные были убиты непосредственно на месте находки; у скелетов отсутствовали кости конечностей, позвоночник и ребра. Поскольку мамонты были мамонтами в полном смысле этого слова, на месте их убийства должны были бы находиться все фрагменты скелета. Тем не менее в пещере Спи все останки мамонтов были представлены только фрагментами голов. Бельгийский палеонтолог Матьё Жермонпре с коллегами предположили, что охотники, вероятно, приносили домой только голову для последующего извлечения мозга, богатого жирами, которые так необходимы гомининам, преимущественно питающихся мясом, для пищеварения.
Кроме прочего, возрастной состав убитых мамонтов не соответствовал правдоподобной выборке из стада. Подробного описания возрастного состава мамонтов из пещеры Спи нет, однако совершенно ясно, что примерно 74 % из 56 коренных зубов, для которых можно провести датировку, принадлежали особям младше 12 лет. Действительно, по крайней мере 55 % из этих зубов принадлежали особям младше двух лет – возраст, в котором современные африканские слоны перестают питаться молоком. Это указывает на целенаправленный выбор очень молодых мамонтов, который повторялся долгие годы, что само по себе впечатляет. Как отмечает изучающий дикую природу эколог Чарльз Кей из Университета штата Юта, «чем сложнее хищнику схватить добычу определенного вида, тем больше хищник будет отдавать предпочтение ослабленным и молодым… Поэтому, если двое или больше хищников охотятся на животных одного вида, наименее эффективный из хищников будет стремиться убивать меньше животных, находящихся в расцвете сил»{97}.
В пещере Спи часть комплекса находок формируют кости волков, пещерных медведей и пещерных львов, что говорит о возможной конкуренции между хищниками и неандертальцами за пищу. Действительно, убийство подобных хищников, которое можно предположить, но не доказать на основании найденных костей, – это верный признак конкуренции внутри гильдии. До сих пор не найдено ни одной сопоставимой неандертальской стоянки со столь большим числом костей очень молодых мамонтов.
