ТОмас Хайнц - Творение или эволюция
Эволюционисты считают, что атмосфера Земли в момент зарождения жизни не содержала кислорода, а весь кислород, находящийся сейчас в атмосфере, был образован растениями позднее. Это совершенно необходимо, потому что, если бы первоначальная атмосфера содержала кислород, органические соединения, которые должны были соединиться, чтобы породить жизнь, были бы мгновенно окислены, и никакая жизнь не состоялась бы. Однако, даже без кислорода, большинство исходных органических соединений, необходимых для образования жизни, слишком нестойки, чтобы просуществовать достаточно долго для осуществления молекулярной эволюции.
В то же время существуют убедительные доказательства того, что первоначальная атмосфера в действительности содержала кислород.
В своем заключительном исследовании о происхождении жизни Дуан Гиш приводит ряд подобных доказательств. Среди них он рассматривает исследования другого ученого в этой области: «После упоминания о том, что большинство крупнейших залежей железа образовались в позднем Прекембрийском периоде или что в течение этого периода произошла их экстенсивная эрозия, он заявляет, что железная руда Вермильонского плато в штате Миннесота гораздо более раннего происхождения, и, таким образом, окисление окиси железа в закись железа имело место в самом начале истории нашей планеты. Позднее, в той же самой статье он заявляет, что присутствие высокоокисленного железа подтверждает сильное подозрение об окислительном воздействии атмосферы, т. е. наличии в ней кислорода».
Он указывает также, что вулканические газы очень богаты кислородом. Полагают, что эти газы явились основным источником первоначальной атмосферы.
Однако, если ранняя атмосфера Земли действительно содержала мало кислорода или не содержала его совсем, этот факт приносит теории эволюции столько же пользы, сколько вреда. В самом деле, жизнь на Земле не могла бы существовать без защитного слоя озона в стратосфере, который защищает нас от ультрафиолетовых лучей, которые, в противном случае, падали бы в смертельно больших дозах. Этот озон образуется из кислорода воздуха.
Обсуждая эксперименты, связанные с происхождением жизни, Гиш делает следующее важное наблюдение: «Одно важное соображение, которое часто пропускают или игнорируют в рассуждениях о происхождении жизни заключается в том, что те же самые энергетические источники, которые обеспечивают формирование органических соединений, с таким же успехом вызывают разрушение этих соединений. В самом деле, одна из характерных черт всех экспериментов, связанных с исследованием происхождения жизни — это немедленное удаление полученных продуктов реакции от источника энергии с тем, чтобы предотвратить их разложение. Например, аппарат, использованный Миллером в его классическом эксперименте по образованию некоторых аминокислот и других простейших органических соединений с помощью беззвучного электрического разряда в смеси метана, водорода и воды, включая также холодную камеру-уловитель для немедленной изоляции только что образовавшихся продуктов реакции. Изучение аппаратов, использовавшихся другими исследователями в их опытах по происхождению жизни, показывает, что наличие такой камеры-уловителя является общей чертой всех этих аппаратов.
Тенденция химиков-органиков к отделению продуктов реакций от источников энергии, используемых для их синтеза, прежде, чем может произойти заметное разрушение этих продуктов, вполне объяснимо.
Однако, у этой первоначальной, примитивной Земли не было своих химиков-органиков, способных совершить это отделение и, таким образом, продукты, однажды образовавшиеся, подверглись бы разрушительному действию электрических разрядов, высокой температуры или ультрафиолетовых лучей, породивших этот синтез».
Другая важная роль этой камеры-уловителя заключается в концентрации полученных аминокислот, поскольку их количество очень мало. Если первая жизнь должна 'была зародиться в морях, то неизбежное. смешивание гигантских количеств воды 'с небольшим количеством сложных органических соединений, которые могли бы стать строительными блоками в зарождении жизни, дало бы в конечном результате практически чистую воду. Сложные органические молекулы никогда бы не сформировали ничего достойного внимания, поскольку они распадаются гораздо легче, чем формируются. Даже если бы они не распадались, а продолжали образовываться более или менее бесконечно, достичь сколько-нибудь вероятной концентрации необходимых органических соединений было бы невозможно, так как, согласно большинству гипотез о происхождении жизни, требуется довольно высокий процент аммиака и других азотосодержащих соединений в воде. Даже если бы весь мировой запас азота осел в морях, и, если бы этот азот стал объединяться в случайные соединения, концентрация любых азотосодержащих соединений, которые могли бы быть использованы в эволюции, представляла бы собой лишь незначительные следы в этом растворе.
Предположив, однако, что чудо произошло, и что желание эволюциониста сбылось, что в наличии имелось достаточное количество каждого элемента и нужные структуры создавались и не распадались, а в конце концов сумели превратить океаны в «органический суп», о котором говорят эволюционисты, дало ли бы это удовлетворительную концентрацию материалов, необходимых для возникновения жизни? Давайте разберем статистические шансы для появления только одного определенного протеина.
Из амино-кислотного ряда протеина, содержащего только 12 различных видов амнно-кислот с молекулярным весом равным 34 000 (в грубом приближении около 340 амино-кислот в молекуле относительно простого протеина) можно было бы составить 10300 различных группировок! Другими словами, на первобытной Земле могли были бы родиться 10300 различных молекул протеинов с молекулярным весом 34 000, составленные из всех тех же 12 амино-кислот. Если бы мы имели, хотя бы по одной молекуле каждого вида, их общий вес составил бы примерно 10280 граммов, тогда как общий вес Земли составляет лишь 1027 граммов. Если бы вся Вселенная была твердым телом, состоящим из протеинов подобного рода, то и там нам не удалось бы разместить все возможные виды молекул, даже по одному экземпляру из каждого вида».
Если бы нужное сочетание органических компонентов, носящихся в морях в нерастворенном виде, случайно соединилось на какое-то мгновение, им потребовалось бы нечто, способное удержать их вместе, в противном случае, море, которое соединило их, разъединит их опять. Таким образом, в какой-то точке на этом пути должны были бы возникнуть локализированные клеткообразные объекты.
К сожалению, сложные соединения, которые, как полагали, имели некоторые свойства клеток, что могло позволить им развиться в клетки, лишены настоящей оболочки и, в результате этого, легко разрушаются. Вместо того, чтобы с годами эволюционировать, они бы распались, а их составные части снова бы затерялись в океане.
В комментариях по поводу уникальности внешней оболочки Дж. Ратклиф дает клетке сказать за себя: «Наша внешняя оболочка столь же замечательна, как и наша внутренняя структура. Моя оболочка представляет собой тончайшую стенку толщиной 0.0000001 мм. До недавних времен ученые рассматривали это тончайшее покрытие, как нечто немного более сложное, чем крошечный целоффановый пакет. Благодаря электронному микроскопу, сейчас они поняли, что это — один из моих важнейших компонентов. Действуя как привратник, клеточная мембрана решает, что впустить, а что не допускать. Она обеспечивает для внутренней части клетки, взаимодействующей с окружающей средой, точный баланс солей, органических материалов, воды и др. компонентов. Жизнь находимся в абсолютной зависимости от нее. Какие исходные материалы нужны для производства протеина? Оболочка пропускает именно те, которые необходимы, не допуская посторонних. Ясно, что она обеспечена хорошо развитой системой распознавания».
Другая проблема состоит в том, что необходимые для жизни молекулы большей частью очень сложны и, вообще говоря, чем они сложнее, тем сильнее в них тенденция к распаду на более простые составляющие. Уолд излагает это следующим образом:
«В огромном большинстве процессов, интересующих нас, момент равновесия сдвинут далеко в сторону распада. Этот так называемый спонтанный распад гораздо более вероятен и потому протекает много быстрее, чем спонтанный синтез. Например, спонтанное образование по стадиям амино-кислотных группировок, способных в дальнейшем сформировать протеин, является процессом с определенной небольшой степенью вероятности и поэтому такой процесс возможен только при достаточно большом промежутке времени. Распад же протеина или промежуточного продукта на компоненты амино-кислот гораздо более вероятен и, таким образом, протекает значительно быстрее. Ситуация, с которой нам приходится встречаться, напоминает Пенелопу, ожидающую Одиссея, и даже хуже того: Пенелопа каждую ночь распускала то, что было связано за предыдущий день, у нас же одна ночь может уничтожить работу года, а то и столетия».
