Юрген Торвальд - Сто лет криминалистики
Инспектор Рэдстон также не видел Смита с 1877 года, но и его показания совпали с показаниями коллеги. Бек побледнел, всплеснул руками и воскликнул в отчаянии, что в 1877 году его вообще не было в Англии, что он может привезти из Южной Америки свидетелей, уважаемых людей, которые присягнут, что он в 1876 и 1877 годах занимался своими делами в Южной Америке. Женщины ошиблись. Он понятия не имеет, кто такой этот Смит. Он никогда о нем не слышал и ни одного дня не провел в английской тюрьме. «Клянусь создателем. Женщины и полицейские ошибаются».
Гуррин, эксперт по почерку, сравнил, между прочим, почерк списка предметов одежды, который жулик оставил в 1894–1895 годах у женщин, с подобными же списками, составленными Смитом в 1877 году, и с почерком Адольфа Бека. Его заключение: почерк жулика 1877 года совпадает с почерком жулика 1894–1895 годов. Почерк Бека имеет отличительные признаки, но все же эти списки написаны Веком, правда «измененным почерком».
Идентификация Бека путем опознаний потерпевшими и двумя полицейскими казалась столь убедительной, что секретарь прокуратуры Симс, готовивший обвинение для суда в Олд-Бейли, не счел нужным сравнить внешность Адольфа Бека с описанием личности Джона Смита, которое должно было находиться в картотеке преступников. Инспектор Вальдок обратил внимание Симса на то, что, как ему известно, в описании Смита указаны карие глаза, в то время как у Бека глаза голубые. Но Симс не обратил на это внимания. Личное опознание казалось ему важнее описания личности, которое зачастую было весьма поверхностным. Когда же Вальдок стал настойчиво высказывать свои сомнения, его просто отстранили от расследования и заменили шеф-инспектором Фростом.
Фрост был представителем старой школы. В те времена не существовало международного сотрудничества при поимке преступников. Розыск их за границей стал специальностью Фроста. В его бюро при Скотланд-ярде лежал револьвер одного американского железнодорожного грабителя, которого он начал преследовать за океаном и, наконец, арестовал в ресторане «Китти» в Лондоне. Он же арестовал пресловутого «ковбоя-убийцу» Кюне, который всегда носил черное платье и каждое свое убийство отмечал зарубкой на револьвере. Фрост глубоко верил «фотографической памяти» полицейского как лучшему способу идентификации и был убежден, что Спарл и Рэдстон правы.
Обвинителем в деле Бека выступал Гораций Авори. Это был маленький, худощавый человек, не способный на какое-либо сочувствие. Позднее его иногда называли Вешателем и говорили про него: «Авори экономит на жире, экономит на комплиментах, но никогда — на числе осужденных».
Вполне возможно, Авори сам никогда не верил в то, что Бек идентичен Джону Смиту. В подготовленном обвинительном акте было несколько пунктов с ссылкой на то, что Бек (он же Смит) имел судимость в 1877 году. Но Авори не сделал их, как говорят юристы, «предметом судебного разбирательства» на процессе 3 мая 1896 года в Олд-Бейли.
В роли судьи выступал Форрест Фултон, который судил в 1877 году Джона Смита. Если ему верить, то старое дело он забыл. Защитником Бека был опытный адвокат Ф. Гилл, который надеялся на успех при перекрестном допросе эксперта по почеркам Гуррина, если тот выступит в качестве свидетеля обвинения. Если Гуррин засвидетельствует, что почерк преступника 1877 года и почерк преступника 1894–1895 годов идентичен и в обоих случаях речь идет об одном и том же человеке, то Гилл с помощью свидетелей из Южной Америки докажет, что в 1877 году Бек находился не в Лондоне, а в Южной Америке, и поэтому не мог совершить преступления 1877 года, а следовательно, и 1894–1895 годов. Но Авори предусмотрел это. Он не спрашивал Гуррина о почерке записок дела 1877 года. Гуррин сказал лишь, что списки предметов одежды, оставленные в 1894–1895 годах у обманутых женщин, написаны Беком измененным почерком.
Гилл вскочил и попросил у судьи разрешения задать Гуррину вопрос по поводу почерка автора записок 1877 года. Но особенностью британского суда было правило, запрещающее упоминание прежних проступков и судимостей человека, стоящего перед судом, пока присяжные не объявят свой приговор по новому преступлению. Тем самым хотели, по крайней мере теоретически, предотвратить предубеждение, которое могло возникнуть у присяжных по отношению к обвиняемому, имевшему уже судимость. Этим и воспользовался Авори, когда защитник Бека предложил допросить эксперта. Авори заявил протест и объяснил, что просьба защитника должна быть отклонена, так как она затрагивает события прошлого и не относится к данному разбирательству. Гилл страстно протестовал: прошлое имеет прямое отношение к этому делу, на нем построена вся его защита. Но Фултон властью британского судьи запретил поднимать вопросы, связанные с событиями 1877 года. Правда, и обвинению пришлось отказаться от свидетельских показаний полицейских Спарла и Рэдстона. Но оно могло себе это позволить, так как Авори, проведя опознание Бека обманутыми женщинами, достиг решающего воздействия на присяжных. На суд явились 10 из 22 потерпевших, которые уже во время предварительного следствия опознали Бека как обманщика. Указывая на Бека, они одна за другой давали показания: «Это он! Это он! Это он!» Никто не обратил внимания на некоторую неуверенность отдельных потерпевших. Так, Анна Товнсэнд заявила: «Это тот же человек, но когда я слышу его речь, я не очень в этом уверена. У меня в квартире он говорил с американским акцентом». А Лилли Винчетт сказала: «Когда он был у меня, его усы были длиннее и напомажены». Напрасно защитник пытался обратить внимание присяжных на эти показания. Безуспешен был его протест и тогда, когда Оттилия Майсонье сказала: «Преступник имел шрам на правой стороне шеи под ухом. Маленький шрам, похожий на родинку». Гилл потребовал, чтобы свидетельница показала этот шрам. Тогда она заявила, что теперь не видит его…
Английское право тех дней запрещало обвиняемому самому выступать в качестве свидетеля по своему делу. Гилл добился лишь того, чтобы Беку позволили дать личное объяснение и доказать, что он говорит без акцента, о котором упоминали почти все свидетельницы. Бек использовал эту возможность, чтобы страстно заявить: «К этим страшным обвинениям я не имею никакого отношения. Я абсолютно не виновен…»
Все напрасно. 5 мая присяжные признали Бека виновным, и судья Фултон приговорил его к семи годам тюремного заключения. Бек еще раз встал и громогласно заявил: «Я не виновен, абсолютно не виновен». Но его никто не слушал.
На следующий день Бек сидел уже в тюрьме. Хотя на суде не была установлена связь «преступления» Бека с преступлением Джона Смита в 1877 году, все же Бек получил тот же арестантский номер, который в свое время носил Смит — Д523. И больше того, к этому номеру прибавили букву В — знак имевшего ранее судимость. С 1896 по 1901 год Бек подал 10 заявлений с просьбой повторно рассмотреть его дело. Но в Англии еще не было апелляционной инстанции, и Беку предоставлялась лишь возможность писать петиции, беспрерывно повторяя, что в 1877 году он находился в Южной Америке и не мог совершить преступления Джона Смита. Может быть, этот Смит и в 1895 году обманывал женщин и по его вине Бек сидит в тюрьме.
Адвокат Бека просил разрешения ознакомиться с приметами Смита, указанными в обвинительном акте. Его просьба была отклонена. Но сотрудник министерства внутренних дел 12 мая 1898 года все же навел справки в управлении тюрьмы о внешности Смита.
При этом он установил, что Смит — еврей и подвергался обрезанию. В отношении Бека об этом не могло быть и речи. Министерство обратилось к судье Фултону с просьбой высказать свою точку зрения по этому вопросу. Но Фултон, находясь под давлением опознания личности жулика многими женщинами, ответил весьма странно: «Пусть Бек и не является Смитом, но я все же не верю, будто Бек был в Южной Америке». И ничто не изменилось; лишь тюремный номер Бека потерял букву В. Только 8 июля 1901 года Бека отпустили на поруки.
Тщетно пытался он доказать свою невиновность, потратив остаток своих средств на адвокатов и не подозревая, что судьба готовила ему новый удар.
15 апреля 1904 года Бек вышел из дома на Тоттенгэм-Кортроуд, в котором поселился незадолго до этого. Когда он ступил на тротуар, к нему подбежала молодая женщина: «Вы тот самый человек, который взял мои драгоценности и соверен». Бек непроизвольно отшатнулся. Он чуть не упал. «Нет, — закричал он, охваченный паникой, — нет, это не я. Я вас не знаю. Я вас не видел никогда в жизни!..» На это женщина сказала: «Вы тот человек, который взял у меня драгоценности, и там вас ждут». В панике Бек бросился бежать от своей непостижимой судьбы, которая снова преследовала его. Но путь ему преградил детектив — инспектор Вард. Бека арестовали и доставили в полицейский участок Паддингтон.
Что послужило поводом для этого ареста? 22 марта 1904 года в полицию явилась домработница Паулина Скотт и подала заявление. Пожилой седовласый мужчина с приличной внешностью обратился к ней на улице, сказал ей несколько комплиментов и, наконец, предложил ей место экономки в своем доме. Все остальное протекало по знакомой полиции с 1896 года схеме. Из всего этого инспектор Вард сделал вывод, что Бек возобновил привычные авантюры. Поэтому он послал Паулину Скотт в полдень к ресторану, где Бек имел обыкновение обедать. Хотя у нее была возможность в течение часа разглядывать Бека на близком расстоянии, она не опознала его. Но Вард не сдавался. Он приказал Паулине Скотт явиться к дому Бека как раз в то время, когда он обычно выходил на улицу.
