А. Меликсетов - История Китая
Но этих признаний, как представлялось руководителям КПК, было недостаточно для спасения своего «лица». Недовольство и неудовлетворенность широких масс крестьянства, в том числе и бедноты, поднятых на борьбу лозунгами существенного улучшения их материального положения, потребовали найти и на низовом уровне «козлов отпущения», на которых должен был обрушиться гнев крестьян. Ими, по замыслу Мао Цзэдуна, должны были стать низовые парторганизации, неспособные проводить «правильную» аграрную линию из-за чуждого классового происхождения многих деревенских коммунистов. Но здесь, судя по некоторым внутрипартийным документам, критическая кампания натолкнулась на несколько неожиданные сложности: в глазах крестьянства подлинным препятствием для улучшения их положения во многих случаях были кадровые работники, присвоившие себе лучшие земли, имущество и т.п. В директиве ЦК КПК от 22 февраля 1948 г. прямо говорится, что кадровые работники «...бесчинствуют и присваивают себе плоды аграрной реформы». Как оказывалось, радикализм аграрных преобразований в старых освобожденных районах дал наибольшую выгоду — независимо от их происхождения — некоторым активным кадровым работникам, которые вследствие этого стали противниками дальнейшего «углубления» аграрных преобразований.
Таким образом, выработка оптимальной аграрной политики носила в основном эмпирический характер, не сопровождаясь при этом ни подлинной самокритикой, ни попытками научного анализа реальной аграрной ситуации. А это означало, что ни на идейно-теоретическом уровне, ни на уровне социальной ориентации не были преодолены субъективистские, волюнтаристские, левацкие тенденции руководства КПК, и в иных исторических условиях (например, без давления военного фактора) они могли вновь выявиться с полной силой.
5. Победа КПК в гражданской войне
Быстрый распад гоминьдановской государственности, развал гоминьдановской армии, стремительное наступление на юг НОА поставило перед КПК новые сложные задачи, связанные со слабостью политических позиций КПК в гоминьдановских районах. Как уже говорилось, руководство КПК всячески поддерживало выступления демократических партий и групп, студенческих, женских и других организаций за прекращение гражданской войны, за ликвидацию однопартийной власти Гоминьдана, за демократизацию политической жизни. КПК стимулировала и борьбу гоминьдановских профсоюзов за повышение зарплаты рабочих, в поддержку общедемократических требований. Коммунисты (не раскрывая себя, естественно) активно участвовали в работе оппозиционных организаций. Однако все эти движения, видевшие в КПК союзника в борьбе с гоминьдановским самовластием, в момент освобождения сохраняли определенную самостоятельность и некоторую инерцию борьбы за общедемократические цели, а поэтому вполне справедливо не могли рассматриваться КПК как надежная политическая опора в их борьбе за установление политического господства КПК.
Слабым было и влияние КПК в освобождаемой деревне, где так и не развернулось массовое крестьянское движение под знаменем аграрной революции. Отсюда и слабость партизанского движения в гоминьдановском тылу, в котором, по оценке руководства КПК, участвовало всего около 30 тыс. чел. Сельских партийных организаций в освобождаемых районах практически не было.
В результате гоминьдановских репрессий и многолетнего пренебрежения со стороны руководства КПК работой в гоминьдановских районах очень слабыми и малочисленными были парторганизации даже в крупных городах страны. Так, в Гуанчжоу после его освобождения местная парторганизация насчитывала всего около 100 чел.
Слабостью влияния КПК в гоминьдановских районах определялась и тактика партии, не рассчитанная на открытые и тем более вооруженные выступления против гоминьдановского господства и предполагавшая сохранение и накопление сил, необходимых для последующего «освоения» освобождаемой территории. Этими же причинами объяснялась (однако определялась не только ими) и тактическая линия КПК после освобождения. Так, в директивном указании ЦК КПК от 8 апреля 1948 г. говорилось: «Не следует торопиться с организацией городского населения на борьбу за проведение демократических преобразований и улучшение жизненных условий». В этой линии отразилось уже устойчивое недоверие руководства КПК к унаследованному от гоминьдановского прошлого общедемократическому массовому движению, не находившемуся под жестким контролем КПК, отразилось стремление не допустить развития самостоятельной политической инициативы со стороны городского населения, в том числе и рабочего класса.
В рассматриваемое время отношение руководства КПК к рабочему классу и рабочему движению остается противоречивым. С одной стороны, КПК стремилась усилить организованность рабочего класса и тем самым возможность контролировать рабочее движение. Так, в августе 1948 г. в Харбине под контролем КПК был проведен VI съезд профсоюзов, на котором были представлены как профсоюзы освобожденных районов, так и профсоюзные организации гоминьдановских районов. На съезде была воссоздана Всекитайская федерация профсоюзов, председателем которой был избран Чэнь Юнь. С другой стороны, на уже освобожденной территории руководство КПК считало необходимым сдерживать борьбу профсоюзов за улучшение положения рабочих, критиковало профсоюзы за «экономизм», за «левый» уклон, выражавшийся, по мнению руководства КПК, в «чрезмерном» внимании к материальной стороне жизни рабочего класса. Конечно, экономическое положение освобождаемых районов было сложным В рассматриваемое время отношение руководства КПК к рабочему классу и рабочему движению остается противоречивым. С одной стороны, КПК стремилась усилить организованность рабочего класса и тем самым возможность контролировать рабочее движение. Так, в августе 1948 г. в Харбине под контролем КПК был проведен VI съезд профсоюзов, на котором были представлены как профсоюзы освобожденных районов, так и профсоюзные организации гоминьдановских районов. На съезде была воссоздана Всекитайская федерация профсоюзов, председателем которой был избран Чэнь Юнь. С другой стороны, на уже освобожденной территории руководство КПК считало необходимым сдерживать борьбу профсоюзов за улучшение положения рабочих, критиковало профсоюзы за «экономизм», за «левый» уклон, выражавшийся, по мнению руководства КПК, в «чрезмерном» внимании к материальной стороне жизни рабочего класса. Конечно, экономическое положение освобождаемых районов было сложным (разрушенность ряда предприятий, инфляция, дороговизна и т.п.) и новая власть не располагала значительными материальными резервами. Однако именно эта сложность условий требовала от руководства КПК и новых профсоюзов внимания к повседневным нуждам рабочих и желания активизировать политическую самостоятельность рабочего класса. Это было тем более важно, что в канун освобождения организации КПК всячески поддерживали экономические и общедемократические требования рабочего движения, стремясь его радикализировать и обострить отношения профсоюзов с властями. Приход НОА и установление новой власти в этих условиях могли вести к определенному разочарованию трудящихся, к их отчуждению от новой власти.
Политика руководства КПК в условиях победоносного наступления НОА выявила, таким образом, со всей отчетливостью по преимуществу военный характер методов революционного действия. Особенно отчетливо этот характер проявился в путях и методах организации новой власти в освобождаемых районах. Глубокий кризис гоминьдановской власти так и не перерос в революционную ситуацию из-за крайней слабости субъективного фактора. Свергаемой наступавшей НОА гоминьдановской власти не было политической альтернативы в освобождаемых районах, не было революционных сил, которые могли бы взять власть в свои руки. Руководство КПК в какой-то мере предвидело это и пыталось подготовить кадровых работников для освобождаемых районов, но сил для этого было недостаточно. Оставалось лишь два пути: использование старого аппарата власти под контролем военных властей НОА и прямое участие офицеров и солдат НОА в создании нового аппарата. Руководство КПК полностью воспользовалось обоими путями. В связи со стремлением многих гоминьдановских чиновников всех уровней администрации отмежеваться от гибнущего режима КПК имела благоприятные возможности не только для привлечения ряда старых государственных деятелей к делу создания некоторого политического декорума, но и для использования старого низового аппарата, в том числе и полицейского. Но, конечно же, главной политической силой становились кадры и аппарат НОА. Из-за всех этих обстоятельств новый политический режим складывался прежде всего как военно-административный. На освобождаемой территории вся полнота власти переходила в руки военной администрации, учреждаемой наступавшей НОА и из состава НОА. К концу войны вся страна была разделена на шесть больших административных районов: Северо-Восточный, где уже существовало ранее созданное народное правительство, Северный, администрация которого стала основой создания центрального правительственного аппарата в Пекине, а также четыре других — Северо-Западный, Юго-Западный, Восточный, Центрально-Южный, которые фактически охватывали преимущественно новые освобожденные районы и в которых учреждались военно-административные комитеты.
