Лотар Рендулич - Управление войсками
Другой враг внезапности — привычки, укоренившиеся в штабах и соединениях русской армии. Весной 1945 года я командовал в Восточной Пруссии группой армий «Север», которая противостояла 3–му Белорусскому фронту. После неоднократно неудавшихся атак в ходе шестинедельного сражения русские несколько раз меняли направление главного удара. После каждой смены позиций артиллерийские соединения докладывали по радио о готовности к ведению огня. И это помогало нам не только установить сосредоточение основных сил, но и сделать вывод, что через два дня после готовности к ведению огня артиллерией начнется (так было всегда) наступление. Это [71] время было необходимо пехоте, которая выдвигалась в последнюю очередь, для занятия исходного рубежа для наступления. Такой была в русской армии схема подготовки к наступлению, позволявшая установить даже день атаки и предотвратить внезапность. Следовательно, смена привычек и способов действий приобретает для достижения внезапности особое значение.
Важным является также то, чтобы не только день, но и час атаки не был внезапным, и главным образом потому, чтобы иметь возможность в нужный момент довести до высшего предела заградительный огонь своих средств. Первоначальная привычка обеих сторон начинать боевые действия на рассвете привела в конечном итоге к тому, что в это время всегда ждали наступления и приводили войска в наивысшую боевую готовность. Поэтому позже стали устанавливать другое время начала наступления.
Первоначально перенос артиллерийского огня в глубину свидетельствовал о начале наступления пехоты, которое уже не являлось для обороняющегося неожиданным. Это привело к тому, что артиллерийский огонь вскоре после его переноса в глубину вновь стали сосредоточивать на переднем крае обороны, что оказывалось неожиданным для обороняющегося и стоило ему больших потерь. Затем снова отказались от вторичного сосредоточения огня на переднем крае и переходили в наступление сразу же после его первого переноса в глубину. Это являлось неожиданным для обороняющегося и часто кончалось успешным прорывом его обороны.
Снижение внезапности усматривали и в продолжительной артиллерийской подготовке. Это послужило причиной того, что во многих случаях вообще отказывались от намерения, первоначально преследуемого артиллерийской подготовкой, — подавить средства обороны и вывести из строя живую силу противника, и стремились к тому, чтобы путем кратковременного, но массированного огневого удара всеми средствами заставить противника укрыться и, держа его в укрытии, помочь наступающей пехоте преодолеть критическую стадию сближения. Все это говорит о необходимости смены способов руководства артиллерийским боем с тем, чтобы лишить противника расчетливой безопасности.
При наступлении русских мы очень часто имели возможность распознать направление их тактического удара [72] на основе анализа обстановки, интенсивности артиллерийского огня и глубины ведения его по тыловым районам. При собственных атаках мы стремились к тому, чтобы ведением артиллерийского огня по возможности скрыть направление основного удара. Мы часто отходили от практики ведения первых боев, когда артиллерийский огонь, ведущийся по всему фронту, в последний момент сосредоточивался на главном направлении, ибо это давало противнику ценные исходные данные.
Аналогичным образом опасность создается в тех случаях, когда противник становится свидетелем авиационной поддержки, осуществляемой на направлении нашего главного удара. Не следует думать, будто в подобных случаях противнику уже поздно сделать из этого факта полезные выводы и уменьшить последствия внезапности. Во всяком случае, в результате раннего выявления направления главного удара путем анализа характера артиллерийского огня и действий авиации, используемой лишь на основных направлениях, обстановка становится ему яснее, и он освобождается от необходимости долгое время ждать, пока она не прояснится. Он может, к примеру, немедленно переместить резерв, который оказался не совсем на месте в соответствии с прояснившейся обстановкой, а также выиграть значительное время для проведения других мероприятий. Таким образом, не только тактика артиллерии, но и тактика авиации должна подвергаться проверке с точки зрения внезапности.
Для противника может оказаться внезапностью, если мы не будем придерживаться в каждом случае известных ему принципов ведения боевых действий. Когда немецкие танковые соединения после удачного прорыва в ходе кампании 1940 года на Западе продолжали наступление, не заботясь вопреки положениям уставов о своих флангах, и достигли районов, лежащих глубоко в тылу противника, это было такой неожиданностью для вражеского командования, что оно оказалось не в состоянии предпринять энергичные и действенные меры и приняло непродуманное решение. Внезапность была здесь даже двойной: она заключалась и в необычности, и в неожиданности положения, в котором оказалось командование противника. Глубокие прорывы танковых частей, достигнутые в ходе кампании 1941 года на Восточном фронте, имели успех с точки зрения внезапности потому, что русские, видимо, [73] не изучали боевые действия, ведущиеся на Западе, или же не делали из них соответствующих выводов.
И обороняющийся может предпринять против наступающего внезапные действия. На небольших участках он может не реагировать на огневое воздействие. Особым видом внезапности может быть контрудар. То, что наступающий не исключает его, само собой разумеется. Наряду с силой контрудара неожиданными могут быть и его направление, и время. Внезапность может оказаться особенно действенной, если удастся ввести противника в заблуждение относительно глубины и фронта обороны, и прежде всего ее переднего края.
Однако и свои войска могут поставить командира перед неожиданностью. Так, случалось, что им удавалось добиться прорыва не на участке, предусмотренном приказом, а в другом месте. Это заставляло командира задуматься: не стоит ли стремиться к развитию успеха на новом направлении? Но отход от прежнего замысла связан с различными факторами, среди которых наряду с местностью важную роль — играет место расположения резервов. Это в свою очередь диктует требование не связывать себя какими‑либо односторонними действиями и прежде всего обеспечить свободу маневра резервами. При ведении боевых действий в условиях возможного применения противником тактического атомного оружия это может играть большую роль. Глубоко эшелонированное построение боевого порядка в этих условиях может и облегчать, и затруднять изменение направления главного удара. Но все это требует тщательного изучения.
Внезапность может основываться на специально принятых мерах, может вытекать из сложившейся обстановки, поскольку в бою обстановка всегда подвержена изменению. В ходе боев обстановка в своих войсках получает порой совершенно неожиданное развитие, да и у противника она складывается так, что оказывает непредвиденное воздействие на свои войска. Духовный настрой на возможность возникновения таких ситуаций также будет способствовать тому, чтобы под психологическим воздействием внезапных факторов командир не предпринял неправильных или недостаточно эффективных действий.
Парализующее или ослабляющее духовную силу воздействие, которое могут повлечь за собой во многих случаях [74] внезапные действия, сильно сказывается на каждом военнослужащем сражающихся войск. Поэтому духовная и моральная подготовка войск, преследующая цель снизить влияние внезапности, очень важна. Во всех соединениях, которыми мне довелось командовать, я стремился к тому, чтобы подробно и по возможности на местности ознакомить личный состав в ротах и батареях с возможными вариантами неожиданности, перед которыми данная рота или батарея или соединения, части и подразделения, в которые они входят, могут оказаться в различных условиях обстановки.
Особенно успешно практиковался этот метод в битве под Орлом (июль 1943 года). Поскольку большинство солдат не имело опыта ведения боевых действий по отражению атаки танков, создавались большие опасения, что предполагаемая танковая атака (ожидалось 1000 русских танков, а в действительности их было 1400) окажет внезапное психологическое воздействие.
До всего личного состава была наглядно доведена детальная картина предполагаемой танковой атаки, обстановка, в которой он может оказаться, подчеркнута необходимость сохранять спокойствие при проходе танков через окопы. И это дало свои результаты. Для подготовленного к воздействию танковой атаки личного состава события не оказались внезапными. Никто не отступил при проходе танков через окопы, а когда окопы рушились, люди переползали в ближайшие укрытия.
Независимо от того, создана ли внезапность преднамеренно или же она является следствием сложившейся обстановки, значение ее велико. Она может положительно сказаться на ведении боевых действий, а для того, против кого она направлена, может иметь отрицательные последствия. Поэтому каждый командир должен стремиться к тому, чтобы поставить противника перед фактом внезапности, но в то же время постоянно учитывать и возможность проведения противником внезапных действий и принимать меры по недопущению их. В некоторых случаях планируемые противником внезапные действия нетрудно свести на нет. Вспомним хотя бы такие само собой разумеющиеся факторы, как обеспечение и разведка. Но констатация фактов с помощью разведки еще не все. Их необходимо, как уже было сказано, правильно оценить и сделать из них соответствующие выводы. [75]
