Фридрих Фурман - Филантропия в Америке
О ее появлении свидетельствует, к примеру, завещательный дар Массачусетской колонии (1638) умершего в возрасте 30 лет священника Джона Гарварда (John Harvard). Он завещал новому колледжу, основанному здесь властями в 1636 году, 780 фунтов (половина его денежного состояния, унаследованного от родителей). И, что было тогда более важным – свою научную библиотеку из 400 книг. В благодарность власти колонии присвоили колледжу его имя, и с тех пор он известен всему миру как Гарвардский университет.
Другим ярким примером благотворительности той эпохи являются завещательные пожертвования (1656) богатейшего бостонского купца Роберта Кейна (Robert Keayne) – городу Бостону («для сооружения акведука и здания, где будут размещены суд, галерея, библиотека, зернохранилище, рынок и арсенал») и Гарвардскому колледжу (книги для библиотеки и земля для расширения). Эти и другие пожертвования, как правило, поступали властям, а не напрямую частным учреждениям, поскольку именно власти несли основное бремя финансовой поддержки, ответственности и надзора за ними, опираясь при этом больше на налоги, чем на частные пожертвования.
***
Новый этап в развитии благотворительности и добровольчества колониальной эпохи наступил во второй половине 17-го века. Завершение пуританской революции и гражданской войны в Англии, так же, как и религиозных войн в Европе, во время которых американские колонии были отрезаны от Старого Света, привели к их более полному вхождению в британскую и европейскую коммерческую систему и росту внутренней торговли. Эти важные политические и экономические перемены ознаменовали начало полного преобразования правовых, социальных и религиозных институтов американских колоний.
В это относительно мирное время резко возрос заокеанский спрос не только на американское сырье (строевой лес, табак, рыба, пушнина и даже лед), но и на готовые изделия и полуфабрикаты. Это привело к включению растущего числа американцев в рыночную экономику Британии, остальных стран Европы и их колоний в других регионах мира. В результате экономического подъема произошел не только крупный рост богатства, но и усиление неравенства в его распределении. Это круто изменило традиционные нормы человеческих отношений в колониальных общинах и подорвало обычаи взаимного уважения и поддержки, проповедуемые религиозными лидерами. Тому же способствовали естественный прирост населения, возросшая иммиграция и связанное с этим учащение числа различных эпидемий, особенно оспы. Усилились и бедствия, вызванные ухудшением отношений и вооруженными конфликтами с индейцами и французами на фронтире, куда устремлялось в поисках земли и других природных ресурсов растущее население британских колоний.
Все это побудило озабоченных религиозных лидеров и мыслителей колониальной эпохи заново рассмотреть в наступившем 18 веке смысл библейских заветов о любви к ближнему и призвать своих единоверцев и земляков вновь «пробудиться» к их исполнению. Среди лидеров и интеллектуалов той эпохи были не только упоминавшиеся ранее Коттон Мэзер, Уильям Пенн и Бенджамин Франклин, не порывавшие связи с метрополией, но и другие их современники и более поздние последователи. Они не только распространяли в главных городах колониальной Америки новое понимание религиозной благотворительности, но и вооружили ее активистов новым инструментом организации – благотворительными объединениями и обществами.
Именно в Бостоне и Филадельфии зародились те специфические формы благотворительной деятельности, что составили один из главных истоков современного волонтерства и филантропии в США. Коттон Мэзер из Бостона, опубликовавший в 1710 году свое «Творение добра», этот манифест новой благотворительности, был неутомимым инициатором продвижения волонтерских ассоциаций – по распространению книг, научных знаний, поддержке различных миссий, созданию школ и строительству молельных домов в бедных районах. Мэзер был первым американцем, избранным в британское Королевское общество (оно считается одной из самых ранних научных ассоциаций), и на него большое влияние оказали быстрый рост в английских городах благотворительных обществ. Его также воодушевили идеи философов и ученых британской (точнее – шотландской) эпохи Просвещения, настаивавших на свободе гражданских ассоциаций от правительственного и религиозного контроля.
«Европейский след» имел место и в деятельности Франклина, связанной с развитием независимых благотворительных ассоциаций. Обучаясь в 20-е годы 18 века в Лондоне профессии печатника, он смог познакомиться на месте с практикой многочисленных добровольных ассоциаций (а в их числе и с опытом масонских лож), создаваемых купцами и ремесленниками из стремительно растущего здесь среднего класса. Именно в Лондоне Франклин вступил в одну из местных масонских лож и, возвратившись в Филадельфию, стал инициатором создания первых американских лож, что привело к быстрому их распространению в колониях. Как утверждают многие историки, деятельность разветвленной сети масонских организаций сыграла впоследствии ключевую роль в продвижении идеи независимости колоний от Британии и подготовке американской революции.
Однако зарождение благотворительной активности и деятельности добровольческих организаций в колониальных городах не было единственным истоком будущего феномена американской филантропии. Другим важным его истоком стала проповедническая деятельность видных заокеанских и американских евангелистов в сельской местности, которая, перекинувшись затем в города, вызвала несколько волн так называемого «Великого Пробуждения».
Родившееся среди протестантов Европы в начале 18 века и принесенное позднее ее адептами на берега Америки, это евангелистское движение стало реакцией на бездушный рационализм религиозной практики во многих пуританских конгрегациях Новой Англии. Подобная практика неизбежно вызвала новую волну «протестантства», поскольку была поглощена, прежде всего, заботой о формальном соблюдении обрядов, правильном толковании догматов Священного Писания и соответствии им образа жизни верующих, а, главное – не допускала инакомыслие и свободу совести верующих.
Спустя два столетия после Кальвина и Лютера с пуританством в Новой Англии случилось примерно то же, что в свое время с католичеством, которое протестанты нещадно обличали и с которым боролись не только словом, но и силой оружия. Вновь произошла догматизация символа веры и утрата в ней искреннего чувства, вновь случился духовный и моральный упадок священников и верующих. «Великое Пробуждение» 18 века в Америке было, как заметил один из историков церкви, возвратом к «религии сердца», к «новому свету», сопровождаемым новым обращением в христианскую веру протестантского толка. Это движение недаром называют американской Реформацией. И его эхо до сих пор отдается в современных течениях американских евангелистов, поддерживающих «высокий градус» религиозной благотворительности в США.
***
«Пробуждение» американского протестантства было тесно связано и с радикальными социальными переменами первой половины 18 века. За пятьдесят лет население британской Америки возросло в шесть раз – с 400 тыс. до 2,5 млн. Рост населения и нужда в освоении новых земель для выживания и обогащения отодвинули границу (фронтир) дальше на запад и юг. Когда люди уходили, чтобы занять свободные земли на пограничных рубежах, рушились семейные связи, общинное сознание, религиозные ценности и традиции. Некоторые историки утверждают, что подлинно религиозной была тогда лишь седьмая часть населения колоний, остальные были больше заняты тем, как выжить в тех суровых условиях и, конечно, разбогатеть. Многие переселенцы, перемещаясь на новое место, теряли интерес к религии, другие либо никогда не обладали активной верой, либо находились под влиянием европейского рационализма. Даже среди потомков первых пуритан широко распространились равнодушие и моральная распущенность. Хотя некоторые духовные лидеры и церковные общины пытались противостоять упадку религиозности, этому мешала хроническая нехватка преданных и умелых пасторов.
За новое протестантское «пробуждение» взялись пасторы-диссиденты из существующих конгрегаций, но с наибольшей энергией – странствующие проповедники. В ходе этого, длившегося примерно десятилетие процесса, в христианство как бы заново были обращены десятки тысяч людей, взявшиеся, в свою очередь, за обращение других десятков тысяч жителей колоний. В этот период были созданы сотни новых церквей, «родились» на церковных кафедрах и городских площадях десятки выдающихся проповедников, были обучены тысячи новых пасторов и их совместными усилиями были организованы многие благотворительные и волонтерские религиозные организации.
