Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
Сикавейская обсерватория пользуется в Тихом океане заслуженной известностью; она издает метеорологические бюллетени и рассылает телеграммы по всему побережью Китая для предупреждения мореплавателей о движении тайфунов в Китайском море, свирепствующих там в июле, августе и сентябре.
В Шанхае нашим добровольным гидом был весьма любезный, услужливый молодой человек М. А. Гинсбург, начинавший тогда свою карьеру поставщика русских судов. Впоследствии он стал весьма влиятельным человеком на Востоке и приобрел симпатии всех морских офицеров, оказывая им всевозможные услуги совершенно бескорыстно. Через 24 года во время Японской войны (1904–1905 гг.) Гинсбург на свой страх и риск заготовил в Артуре миллионы пудов угля для русского флота, что дало возможность Порт-Артуру продержаться 11 месяцев в осаде.
ЧИФУВ половине октября адмирал вызвал нас в Нагасаки на пару дней и приказал идти немедленно в Чифу (китайский порт при входе в Желтое море), чтобы быть ближе к Тянзиню, и принять оттуда нашего посланника в Пекине, так как ожидался близкий разрыв с Китаем. Шли мы туда очень неохотно: там было уже холодно, рейд открытый с частыми северными штормами, и на берегу — пустынный, неприветливый, захолустный китайский город.
Весь ноябрь мы простояли на этом отвратительном рейде и на берег не съехали ни разу. Терпели мы холод, снежные шторма, мотало нас на якоре хуже, чем в открытом море; часто не имели свежей провизии за невозможностью послать за нею на берег. Молили мы судьбу о скорейшем разрыве с Китаем — тогда уже, наверное, ушли бы отсюда. Единственным нашим развлечением был наш сосед по рейду — крейсер «Забияка» (командир капитан-лейтенант Л.H. Ломен; старший офицер-лейтенант И.К. Григорович — впоследствии Морской министр), присланный сюда разделять нашу противную стоянку. Наши кают-компании ездили друг к другу и кое-как развлекались.
В Чифу мы узнали, что с адмиралом Лессовским на флагманском крейсере «Европа» произошел несчастный случай. Идя из Владивостока в Японию при свежем попутном NW, крейсер вздумал поставить все паруса, имея ход под парами около 13 узлов. Командир форсировал парусами, не ощущая всей силы попутного шторма. Но лишь только рулевой вильнул — крейсер лег на борт, и адмирал, выйдя в этот момент наверх, покатился с палубы на борт и попал ногой в марсафальный кнехт, повис на нем и сломал себе ногу. На крейсере брам-стеньги и паруса полетели мигом за борт. В Нагасаки адмирала свезли на берег к консулу, где 70-летний старик пролежал 6 недель с гипсом на ноге.
В конце ноября на открытом рейде Чифу стал появляться плавучий лед, это нас приводило в отчаяние, не замерзнем ли мы на всю зиму на этом рейде? Но, к счастью, мы вскоре получили телеграмму адмирала идти в Кобэ. Ну, слава Богу! Попрощавшись сигналом с «Забиякой», мы ушли с радостью в теплую и милую Японию. Наш сосед ушел одновременно с нами, кажется, в Шанхай. Мы шли под парами, огибая южный берег Кореи, прошли острова Квельпарт, Каргодо и Цусиму. На 3-й день вошли в Симоносекский пролив и вступили в Средиземное Японское море, где мы проходили минувшим летом. Хотя здесь было еще тепло (около +10° R), но зимою картина уже не та: и зелень потемнела, и оживление значительно меньше. Джонки на воде встречались гораздо реже, а на берегу мы уже не видели
веселой возни и игр милых детей-японят с тремя черными хохлами на бритых головках и с голенькими животами. Лионское солнце уже не пекло, а лишь слегка пригревало, и в береговых японских домиках бумажные стены были тщательно задвинуты. В ущельях проливов бурлило сильнее, и наш лоцман старик-англичанин лихо управлялся на крутых поворотах.
Поздно вечером мы пришли в Кобэ и стали на якорь рядом с «Пластуном», пришедшим туда за несколько дней раньше. Здесь стоял еще «Стрелок», неразлучный попутчик и соперник «Пластуна» на длинном пути из Кронштадта в Японию. Оба клипера весною 1880 г. были спешно отправлены из Кронштадта в Японию на пополнение эскадры адмирала Лессовского через Суэц. Выходили они из попутных портов вместе, а приходили в следующие порты, вновь соперничая в скорости. Приходя в порт, командиры согласно уставу доносили в министерство телеграммами о своем приходе, и, желая отличиться, каждый командир не довольствовался доносить только о своем приходе, но еще добавлял о своем сопернике: «Пластун» доносил: «Plastoun arrive Strelok pas arrive», а «Стрелок» доносил: «Strelok arrive, Plastoun pas arrive».
На этом же рейде стоял германский учебный старый деревянный фрегат «Vineta», на нем плавал в качестве гардемарина молодой принц Генрих, впоследствии адмирал и командующий германским флотом. Через две недели сюда прибыли еще наши два клипера: «Крейсер» и «Джигит». Стоя здесь с половины декабря до половины марта 1881 г., мы усердно готовились к войне с Китаем. Упражнялись в стрельбе из орудий и мин Уайтхеда. По праздникам мы собирались компаниями и ездили в окрестности на знакомые уже нам водопады с чайными домами и хорошенькими мусумэ. В городе мы посещали Bowling club — кегли, где часто встречали немецких офицеров и гардемарин с «Vinet’bi» и играли с ними партию на партию. В Кобэ мы отпраздновали Рождество, устроив для команды елку с подарками, и встретили Новый год.
В этот день я и Перфильев были произведены в лейтенанты, а все наши гардемарины — в мичмана; об этом производстве нам было сообщено телеграммой из министерства.
КИОТО — ГОН-КОНГ — СИНГАПУРВ конце января я с компанией нескольких офицеров, наших и с клипера «Крейсер», поехал на несколько дней по железной дороге в Киото — древнюю столицу Японии. Там мы вынуждены были жить в японской гостинице и довольствоваться японской обстановкой, т. е. циновками вместо кроватей и бамбуковыми плетеными станками (в виде седла) вместо подушек. Но стол в ресторане был сносный, нечто среднее между японской и европейской кухнею. Взяв гида, мы первый день употребили на осмотр древних дворцов прежних правителей Японии — сиогунов и современных государственных учреждений.
Сложенное из толстых бревен деревянное здание дворца грандиозных размеров с прилегающим к нему садом занимает территорию около квадратной версты. Потолки и стены внутренних зал дворца выложены сплошь мозаикой из разноцветного дерева, растущего в изобилии в Японии. Полы покрыты квадратами из бамбуковых циновок, вместо окон — решетки, заклеенные бумагой. Меблировка выделана из цветного дерева с инкрустацией с видами природы, птиц, морских видов, драконов, аистов и т. д. На стенах висят шелковые картины японских морских видов с неизменной Фузиямой на горизонте. Сад представляет чудо искусства человеческих рук — это в миниатюре изображение всей Японии с реками, озерами, вулканами, водопадами, горами, лесами, рощами и все в маленьком масштабе с неизменной Фузиямой, тоже в маленьком масштабе. Вода всюду живая, проточная, все живет, движется и проч., и проч.
Осмотрев затем еще несколько храмов с загнутыми крышами и семиэтажными башнями и дворцы прежних государственных учреждений, мы вернулись в отель. После обеда, утомленные, легли на циновках спать с бамбуковыми «седлами» под головами и все-таки спали недурно.
Наутро осмотрели город, объехав его на рикшах, и затем отправились на шелковые фабрики на краю города, где мы закупили, каждый по своим средствам, шелковых материй: мы, холостые, носовых платков, а женатые — уйму всевозможных материй; тут была фанза для дамского белья, цветная материя для платьев, крепдешин разных цветов, вышивки, киримоны, шелковые чулки разных цветов и проч. Третий день мы ездили в г. Отсу и затем по горной реке, изобилующей каскадами и порогами, спустились на шлюпках, управляемых искусными гребцами, вниз и вечером, осмотрев еще фарфоровую казенную фабрику, где было приобретено несколько ваз, вернулись в Кобэ. Февраль прошел у нас на рейде в различных занятиях по подготовке судов к ожидавшейся все еще войне с Китаем, хотя до нас доходили слухи, что переговоры дипломатов в Пекине клонятся к мирному разрешению Кульджинского вопроса и Китай идет на уступки.
3 марта в 9 часов утра на моей вахте пристал к борту катер, с него вышел германский вице-консул и, спросив командира, спустился к нему в каюту. Через 5 минут командир вышел наверх с телеграммой в руках и, собрав офицеров и команду на шканцы, объявил нам, что 1 марта убит Император Александр II. Вслед за тем был приспущен кормовой флаг до половины, все реи отоплены на крест, и с полудня начался траурный салют (через каждые полчаса один выстрел). Все клипера, стоявшие на рейде, повторили то же самое; коммерческие суда всех наций спустили свои флаги до половины. Русского консула в Кобэ не полагалось, поэтому германский консул почел своей обязанностью уведомить нашего командира о полученной им телеграмме от своего посольства из Токио. Только поздно вечером наши клипера получили телеграммы о том же от адмирала из Нагасаки. На утро 4 марта все надели мундиры и в походной судовой церкви принесли присягу на верность новому царю Александру III.
