Грэм Хэнкок - Следы богов
«Чем больше вы знакомитесь с этой скульптурой, тем глубже становится ваше убеждение, что устройство и изобразительные особенности этого календаря являются не результатом вдохновения художника, но его глифы, глубоко осмысленные, красноречиво свидетельствуют о наблюдениях и расчетах ученого… Этот календарь не мог быть спроектирован и сложен каким-либо иным образом».
Мои исследования усилили интерес к Вратам Солнца и Каласасайе в целом. Дело в том, что некоторые астрономические соображения, которые мы рассмотрим в следующей главе, позволяют примерно оценить время постройки Каласасайи. Это время, как бы неправдоподобно это ни звучало — 15 000 год до н. э., около 17 000 лет тому назад.
Глава 11
ЗНАКОМСТВО С ДРЕВНОСТЬЮ
В своем объемном труде «Тиауанако: колыбель американского человека» профессор Артур Познански (крупный боливийский ученый немецкого происхождения, чьи исследования продолжались почти шестьдесят лет) объясняет, какие астрономические расчеты привели его к нетрадиционной датировке Тиауанако. Они, говорит он, были основаны «исключительно на разнице наклона эклиптики во время постройки Каласасайи и сегодня».
Что же такое «наклон эклиптики» и почему из-за него возраст Тиауанако увеличивается до 17 000 лет?
Согласно определению словаря, наклон эклиптики — это угол между плоскостью орбиты земли и плоскостью небесного экватора, составляющий в настоящее время приблизительно 23°27′.
Чтобы понять это, представим себе Землю в виде корабля, плывущего по небесному океану. Подобно всем судам (будь то планета или шхуна), он слегка поворачивается вместе с зыбью, которая его то поднимает, то опускает. Представьте, что вы стоите на палубе этого корабля. На гребне волны видимый вами горизонт расширяется, внизу в промежутке между волнами он сужается. Процесс этот регулярный, математически повторяющийся как тиканье большого метронома: постоянное, еле ощутимое покачивание, изменяющее угол, под которым вы наблюдаете горизонт.
Теперь вернемся к Земле. Каждому школьнику известно, что ось суточного вращения нашей прекрасной голубой планеты слегка наклонена от вертикального направления к ее околосолнечной орбите. Отсюда следует, что земной экватор, а, следовательно, и экватор небесный (который есть просто воображаемое продолжение земного экватора на небесную сферу), должен также располагаться тюд некоторым углом к плоскости орбиты. Этот угол и есть наклон эклиптики. Но поскольку корабль-Земля поворачивается, его наклон меняется циклически в течение весьма длительных периодов. В течение каждого цикла продолжительностью в 41 000 лет наклон изменяется (с точностью и предсказуемостью швейцарского хронометра) в пределах 22,1° и 24,5°. Последовательность изменения углов и значение угла наклона для любого момента истории могут быть однозначно рассчитаны с помощью нескольких строгих уравнений. Соответствующая кривая была впервые представлена в Париже в 1911 году на Международной конференции по эфемеридам. По этому графику можно уверенно и точно определять связь углов с историческими датами.
Познански сумел датировать Каласасайю вследствие того, что циклическое изменение наклона эклиптики вызывает постепенное, от века к веку, изменение азимутального положения Солнца на восходе и закате. Взяв за основу ориентацию определенных сооружений по Солнцу и убедившись, что в настоящее время она несколько иная, он убедительно показал, что в момент постройки Каласасайи угол составлял 23°8′48″. После этого по графику Международной конференции по эфемеридам было легко установить, что этому углу соответствует 15 000 год до н. э.
Конечно, ни один ортодоксальный историк или археолог не готов был согласиться с таким древним происхождением Тиауанако, предпочитая, как упоминалось в главе 8, относить его к 500 году до н. э. Однако в течение 1927–1930 годов некоторые ученые из других научных областей тщательно проверили астроархеологические исследования Познански. Этими учеными были члены весьма представительной команды, которые изучали также данные археологических раскопок в Андах: доктор Ганс Людендорф (в то время директор Потсдамской астрономической обсерватории), доктор Фридрих Бекер из «Спекула Ватиканика» и еще два астронома: профессор Арнольд Кольшуттер из Боннского университета и доктор Рольф Мюллер из Потсдамского института астрофизики.
В итоге своей трехлетней работы ученые пришли к выводу, что в основном Познански был прав. Они не задавались вопросом о том, как их заключение может повлиять на господствующие в исторической науке взгляды; они просто подтвердили выводы, сделанные из наблюдений реальной ориентации различных сооружений в Тиауанако. И самым важным из них был вывод, что Каласасайя строилась в соответствии с наблюдениями звездного неба, сделанными очень и очень давно — намного раньше 500 года до н. э. Было отмечено, что оценки Познански (15 000 года до н. э.) лежат во вполне разумных пределах.
Если Тиауанако действительно процветал задолго до начала истории, то что за люди построили его и для какой цели?
ФИГУРЫ В РЫБЬЕЙ ЧЕШУЕ
Внутри Каласасайи были установлены две массивные скульптуры. Одну из них прозвали Эль-Фрайле («монах»), она находилась в юго-западном углу. Другая — в центре восточной стороны площадки — тот самый великан, который был виден из храма.
Вырубленный из красного песчаника, выветренный до неузнаваемости, Монах имеет в высоту около 1,8 метра. Он изображает гуманоида, человекоподобное существо с массивными глазами и губами. В правой руке он сжимает нечто, напоминающее нож с волнистым клинком, вроде индонезийского криса. В левой руке — предмет, похожий на книгу в переплете с застежками. Однако сверху из этой книги торчит нечто, вставленное в нее как в ножны.
От пояса и ниже фигура покрыта орнаментом в виде рыбьей чешуи, причем, как бы для того, чтобы дополнительно подчеркнуть это обстоятельство, скульптор придал отдельным чешуйкам вид стилизованных рыбьих головок. Познански убедительно настаивает на том, что это обозначает «рыбу вообще». В этом случае логично предположить, что Монах — портрет воображаемого или символического «рыбочеловека». На нем есть также пояс с рельефными изображениями крупных ракообразных, что также работает на эту гипотезу. Что же все-таки имелось в виду?
Я слышал об одном местном предании, которое, думаю, может пролить свет на это. Оно очень древнее и повествует о «богах озера с рыбьими хвостами, которых зовут Чуллуа и Умантуа». Предание, как и рыбоподобные фигуры, представляется далеким эхом мифов Месопотамии, изобилующих рассказами о существах-амфибиях, «наделенньи разумом», якобы посетивших землю шумеров в глубокой древности. Вождя этих существ звали Оаннеш (или Уан). Согласно халдейскому летописцу Беросу:
«Все его (Оаннеша) тело было подобно телу рыбы; под рыбьей головой у него была другая голова, а внизу ноги, как у человека, но присоединенные к рыбьему хвосту. Его голос и язык были человеческие и разборчивые; представление о нем живо до сих пор… Когда солнце садилось, это существо обычно снова погружалось в море и находилось всю ночь на глубине; ибо оно было амфибией».
В соответствии с преданием, о котором рассказывает Беросус, Оаннеш был в первую очередь просветителем:
«Днем он обычно беседовал с людьми, не принимая в это время пищи; он дал им знание грамоты и наук, и всякого рода искусств. Он научил их строить дома и храмы, составлять законы, объяснял им основы геометрических познаний. Он научил их различать плоды земли и показал, как собирать фрукты. Короче, он обучал их всему, что могло бы способствовать смягчению нравов и гуманизации человечества. И столь универсальны были его поучения, „что с тех пор людям не пришлось к ним добавить ничего существенного…“»
На сохранившихся вавилонских и ассирийских барельефах, изображавших сподвижников Оаннеша, я мог явственно различить рыболюдей. Доминирующей в их одежде, как и у Монаха, была рыбья чешуя. И у вавилонских фигур в обеих руках тоже присутствовали неопознанные предметы. Насколько я помнил, они не бьши совсем идентичны, и позднее у меня была возможность в этом удостовериться. Тем не менее что-то общее в них все-таки было.
Другой великий идол Каласасайи был установлен вблизи восточного края площадки, лицом к главному входу; это внушительный монолит из серого андезита, высотой около 2,7 метра. У него широкая голова, торчащая прямо из нескладных плеч, и плоское невыразительное лицо, которое как-будто смотрит куда-то в пространство. На голове у него не то корона, не то какой-то тюрбан, волосы аккуратно уложены вертикально свисающими локонами, что особенно хорошо видно сзади.
