Эмил Станев - По программе ПОЛИМОДЕ в Бермудском треугольнике
Два основных отряда по обработке данных должны были сконцентрировать всю полученную нашей экспедицией информацию. Их работа должна была стать синтезом всего проделанного научным коллективом.
Вечером переводим стрелку часов на час назад. Это означает, что мы пересекаем границу новой часовой зоны и еще пятнадцать географических градусов остались позади. Таким образом через день наши сутки увеличивались на один час, и так как перевод стрелок происходил в 00.00 часов, время наших полуночных бдений увеличивалось. Мне было интересно разговаривать с людьми, которые большую часть своей жизни провели в море.
Во время одной из таких прогулок я увидел человека, который быстрыми шагами мерял расстояние от одного борта корабля до другого. Это был старший помощник капитана Смолехо. Закончив свою разминку, он почти бегом приблизился ко мне: «В море человек, если не занимается физическими упражнениями, расслабляется и теряет спортивную форму. После этого на суше трудно», — говорит он. Каждый день Смолехо проходит по палубе несколько километров, столько же, сколько и обычный человек, живущий на суше. В необходимости такого «корабельного спорта» я имел воз — можность убедиться позднее, когда через полудня хождения по суше у меня начали болеть все мускулы.
Разговор переходит на морские темы, и старпом объясняет: «Современная навигация выдвигает перед судостроителями большие требования. Сегодня суда строятся так, чтобы они могли плавать около двадцати лет, а «Курчатову» уже тринадцать. Коррозия беспощадна, да и технический прогресс идет очень быстрыми темпами. Через десять лет эксплуатации корабль уже не выглядит современным. И все же в настоящий момент «Академик Курчатов» безупречен почти в любом отношении, начиная от спутниковой навигационной системы и кончая успокоителями качки».
«А что представляют собой эти успокоители?» — сразу же спрашиваю я. «Образно говоря, это подводные крылья корабля. Когда волнение усиливается, мощные гидравлические насосы через специальные отверстия под водой выталкивают эти крылья наружу. Они принимают на себя известную часть мощного удара волны и передают его гидравлическим устройствам, аналогичным автомобильным амортизаторам. Таким образом, удар волны смягчается и корабль становится стабильнее. Конечно, пуск успокоителей уменьшает скорость судна и увеличивает расход горючего, но главное
— безопасность плавания».
Немного позднее старпом рассказал мне и о других конструктивных особенностях судна, цель которых — обеспечение безопасности плавания. «Ежегодно в Мировом океане гибнет несколько тысяч кораблей. Большая часть несчастных случаев объясняется пожарами, но для нашего судна и эта проблема решена. Оно построено из трудно воспламеняющихся материалов и разделено на противопожарные отсеки. И все же, если по какой‑либо причине в одном из отсеков вспыхнет пожар, который экипаж не в силах погасить, он может быть успешно изолирован при помощи автоматически срабатывающих, тяжелых, герметически закрывающихся дверей. Даже при такой аварии судно не затонет».
Естественно, во время подобных разговоров можно услышать и о различных переделках, в которых случается бывать кораблю. У «Академика Курчатова» тоже бывали тяжелые моменты и в Арктике, и вн тропических морях. «Опаснее всего морские штормы, — говорит Смолехо, — а когда все вокруг покрыто ледяными горами, испытываешь чувство что 7000 тонное судно будет раздавлено, как скорлупка. Но такая наша работа. Иногда приходится плавать в самых неблагоприятных навигационных условиях, потому что этого требует наука. И мы проявляем полное понимание и допускаем, конечно, немало разумного риска».
Впоследствии у меня была возможность убедиться в том, что экипаж корабля, действительно, очень близко знаком с наукой. Самые простые механики, монтеры и весь технический персонал экипажа были хорошо знакомы с проблематикой нашего эксперимента и с «жизнью океана» не только на его поверхности. Все они хорошо понимали, что нам необходимо обеспечить условия для аккуратной и точной работы, твердую дисциплину.
«Почти в каждом рейсе были сюрпризы, — продолжает свой рассказ старший помощник капитана. — Предыдущий, двадцать шестой рейс «Курчатова» по программе ПОЛИМОДЕ проходил зимой и весной. В эти сезоны море в районе научного полигона очень бурное. Приходилось канатом привязывать ребят, работавших на палубе, чтобы кого‑нибудь не смыло в море. И все же у нас был очень острый момент. Однажды ночью огромная волна обрушилась на нос корабля, который буквально нырнул под нее. Мощные потоки воды залили палубу, и один из буев был сорван. А мы хорошенько их привязали. После этого оторвавшийся буй ударил по лебедке, которая весит несколько тонн, и искарежил ее».
Каждое утро в с! емь часов по корабельному радио нам желают доброго утра и передают краткую сводку погоды. Температура воздуха уже около тридцати градусов, а воды — около двадцати семи, поэтому введена тропическая одежда. Это значит, что мы можем ходить в шортах и сандалиях. Но в большую жару и при высокой влажности воздуха и это не особенно помогает. В помещениях же, где мы работаем и живем, благодаря кондиционным установкам термометр постоянно показывает около двадцати градусов. Во время обеденного перерыва даже приходится отогреваться на верхней палубе под жаркими лучами тропического солнца. И чтобы пляжное удовольствие было полным, мы можем принять специальный морской душ и ощутить вкус атлантической воды. Он не отвечает нашим обычным представлениям о душе. Во — первых, вода здесь морская; во — вторых, брызгает горизонтально со всех сторон, а не вертикально. Струи при этом настолько сильные, что оказывают и массажирующее воздействие.
Десятого августа мы проходим половину пути от Канарских островов и проплываем над Срединно — Атлантическим хребтом, представляющим собой огромную подводную горную цепь, делящую океан на две половины. По обеим сторонам этого массива глубина достигает почти пяти тысяч метров, а в настоящий момент дно находится от нас на расстоянии всего лишь нескольких сотен метров. Несмотря на то, что этот подводный хребет можно сравнить с американскими Кордильерами, лишь немногие знают о его существовании. Однако его значение для формирования динамики океана огромно. Особенно интересен вопрос о том, как проходят над этим массивом океанические вихри. Вдали от него, например, их толщина составляет несколько километров. Утоньшение водного слоя над хребтом влечет за собой значительные деформации в вихревом поле. Некоторые вихри могут пройти над ним, не «почувствовав» его, а другие, натолкнувшись на препятствие, или разрушаются, или поворачивают назад.
11 августа мы проводим семинар теоретиков, хотя никто из нас предварительно не готовился к тому, чтобы как‑то ознаменовать прохождение над Срединно-Атлантическим хребтом. На этом семинаре, наряду со всеми остальными вопросами, мы остановились на влиянии рельефа океанского дна на движение морской воды. Уже официально я знакомил своих коллег с некоторыми аспектами морских исследований у нас, которые имели отношение к нашей будущей совместной работе. Обстановка — исключительно творческая. Дискуссии — и дружеские, и острые, продолжаются в зале еще два часа, а после этого переносятся на палубу. И если в своей жизни на земле человек может «убежать от своих морских проблем», то здесь это сделать почти невозможно, особенно в начале плавания, когда все ново и интересно.
Изолинии одинаковых значений плотности морской воды в условных единицах. 26,63 соответствует 1,02663 г./см3. Данные были получены НИС «Витязь» в период 18 29 мая 1978 г. и обработаны во время нашего рейса; глубина 550 м. Обозначениями Z и AZ указаны места двух циклонов (Z) и антициклонов (AZ).
Все же руководство экспедиции позаботилось о том, чтобы мы хотя бы отчасти «позабыли» о своей работе на корабле. Этому должны были послужить и вечера художественной самодеятельности. Первый подобный вечер мы провели посреди Атлантики. Его успеху в большой мере способствовали и тридцать особ женского пола. Иначе в сугубо мужской компании нам, наверное, было бы скучно. Я, конечно, ожидал, что вечер пройдет весело, и все же увиденное приятно изумило меня. Казалось, члены экспедиции подбирались не только с точки зрения научного таланта, но также таланта артистического, поэтического и музыкального.
Чего здесь только не было — музыкальные установки и инструменты, пианино и балалайки, скрипки, длинные вечерние платья, немного вина для каждого, много юмора и веселья для всех. С танцами, однако, было сложнее, особенно когда море не «считалось» с тем, что нам хочется танцевать, и безбожно сбивало все танцевальные «па». И все же это лучше, чем залетать от алкогольного опьянений, успокаивали мы себя, пытаясь оправдать свое фиаско в танцах.
