Яков Канторович - Средневековые процессы о ведьмах
На эти вопросы обвиняемая должна была давать ответы. Все, что только больное воображение суеверного и невежественного народа могло выдумать, пытаемая выдавала за свои преступления, и эти признания ее, вынужденные пыткой, продиктованные отчаянием, заносились в протоколы как действительные факты, как реально совершенные преступления.
Часто пытаемые признавались в таких фактах, которые тут же на суде с очевидностью оказывались ложными, нелепыми, плодом фантазии. Но суд этим не смущался и принимал эти факты как истину, объясняя, что признание очевиднее, чем сама очевидность.
В Гессене, в деревне Линдгейм, в 1664 г. были обвинены пять женщин в том, что они вырыли из могилы недавно умершего ребенка и тело его употребили для приготовления волшебной мази. Их подвергли пытке, и они сознались в своем преступлении. Муж одной из этих женщин, убежденный в ее невинности, добился того, чтобы осмотрели могилу, и когда ее вскрыли, нашли в ней гроб с нетронутым трупом ребенка. Но судьи не дали себя омрачить и объяснили это дьявольским наваждением, так как собственное признание обвиняемых важнее кажущейся очевидности. Женщины были осуждены и сожжены живыми.
Такой же точно случай был в Axenfeld. Одна ведьма призналась, что она вырыла из могилы ребенка и съела его. Суд присудил ее к сожжению. Муж ее отрицал виновность жены и просил, чтобы вырыли могилу и удостоверились в том, что жена его наговорила на себя неправду. Действительно, разрыли могилу и убедились, что труп лежит там нетронутым. Но суд, ввиду признания, не принял этого доказательства невиновности, объяснив, что труп ребенка в могиле — наваждение дьявола, чтобы обмануть судей. Мнимая ведьма была сожжена.
Одна женщина призналась, что провела ночь на шабаше. Муж и свидетели установили, что она всю ночь провела вместе с мужем в одной кровати. Суд, однако, не принял этого показания мужа, объяснив, что дьявол обманул мужа, положив ему на кровать succube под видом жены.
Нелепость некоторых признаний и тупоумие судей, принимавших эти признания вопреки всякой очевидности, доходят до таких размеров, что трудно было бы поверить, что это действительные факты, если бы они не были засвидетельствованы в протоколах процессов. Одна женщина в Фульде призналась, что убила колдовством своих детей и также одного чужого ребенка. Между тем, оказалось, что все трое живы. В другом процессе одна женщина обвинила себя в том, что она умертвила колдовскими средствами некоего Гейнца Фогеля, а между тем этот Гейнц Фогель был жив и фигурировал тут же на суде в числе свидетелей. Тем не менее женщина была осуждена и сожжена.
Логика судей весьма характерно рисуется в следующем факте, который приводит de Lancre в подтверждение того, как трудно бороться с хитрыми ухищрениями дьявола. Некто, подозревая свою служанку, что она ведьма и присутствует на сборищах шабаша, решился стеречь ее всю ночь и для этой цели крепко привязал ее за ногу к стулу, возле камина, где он сам уселся, именно в такую ночь, когда, как ему известно было, происходят сходки шабаша. Как только она казалась спящей, он грубо будил ее. «Тем не менее, добавляет de Lancre, дьявол восторжествовал: потому что она все-таки была на сборище, призналась в этом и рассказала множество подробностей, подтверждая их еще другими показаниями».
Часто случалось, что признавшаяся, немного оправившись от испытанных мук и пришедши в себя, при вторичном допросе брала назад вынужденное у нее признание. Тогда следовали новые пытки, новые нестерпимые муки и новое признание. Признание было единственным исходом для этих несчастных. Оно, по крайней мере, сокращало страдание и приближало к тому, что было неизбежно, — к костру. Нужно читать эти протоколы, чтобы видеть, до какой степени отчаяния были доводимы несчастные судебным допросом и пыткой.
Недели, месяцы и годы заключения в отвратительнейших тюрьмах, страшные муки пыток, жестокое обращение судей и палачей и все потрясение судебной процедуры доводили обвиняемых до такого смятения и потрясения ума, что многие в конце концов и сами верили в действительность всего того, в чем они признались под муками пыток. Они рассказывали о себе удивительные, невероятные вещи, причем рассказывали это с такими подробностями, точно все это происходило в действительности. Они действительно думали, что они виновны в возводимых на них обвинениях, и искренно обвиняли себя и других, умоляли спасти их души, признавали себя недостойными жить, просили скорее сжечь их на костре, чтобы освободиться от власти дьявола и возвратиться к Богу. Многие из них в этом состоянии решались на самоубийство.
Судья старался получить в результате следствия единогласие показаний многих ведьм. Это единогласие достигалось очень легко системой допроса и пыткой. Бедные обвиняемые в конце концов могли рассказывать только то, что служило утвердительным ответом на поставленные им вопросы, во-первых, потому, что они ничего другого не знали, и, во-вторых, потому, что только этим они могли удовлетворить судью.
То, в чем одна признавалась «добровольно», лежало подозрением на тысяче других. Обвиняемые из вопросных пунктов узнавали, в чем их обвиняют, и признавались в этом — ввиду пытки или после испытания пытки.
Эти признания, занесенные в протоколы, служили главным доказательным материалом, которым подтверждалась вера в колдовство и в существование ведьм и на который судьи в своей практике и ученые юристы и теологи в своих сочинениях ссылались как на неопровержимые факты для обоснования учения о дьяволе и колдовстве. Из суда эти признания, полные самых чудовищных измышлений, переходили в народ, питая народное суеверие и подкрепляя авторитетом суда самые нелепые рассказы о шабаше, о похождениях дьявола и ведьм, о наносимой им порче, о волшебных мазях, об оборотнях и т. д. Вот один из многих подобных протоколов вместе с мотивированным приговором суда.
Арнулетта Дефран, прозванная Королевой Колдунов, 15 февр. 1603 г. в Валенсьене была привлечена к суду по обвинению в разных преступлениях. Допрошенная, она отрицала свою вину и на все предложенные вопросы отказалась сказать правду. Ее подвергли пытке. Во время пытки допрос продолжался. «Правда ли, что она испортила Катерину Ромбо, вследствие чего та стала извергать всякую нечисть, вроде хвостатых червей, гусениц и тому подобное, а из ушей выходили уховертки, и что наслала на нее такое количество вшей, что они сидели у нее даже на пальцах?» Отказывается. Ей скрутили руки новыми веревками и связали руки назад, потом посадили на скамейку с ошейником на шее; при этом она несколько раз вскрикнула. На новые вопросы продолжала отпираться. «Не дотронулась ли она однажды до мужа выше названной Катерины Ромбо, вследствие чего он заболел и, проболев восемь месяцев, умер?» — Отвечает, что неправда и что ничего не знает. — «Обвиняется в том, что у нее на различных местах тела положена печать дьявола, и именно за правым ухом, на правом плече и бедре». Отвечает, что это неправда, и громко кричит, жалуясь на претерпеваемые страдания, однако не проливает ни одной слезы (отсутствие слез считалось одним из важных признаков ведьмы). Побуждаемая и угрожаемая сказать правду, продолжает отпираться. При возобновлении пытки признается, что она ведьма. Спрошенная, с какого времени, отвечала, что уже двенадцать или пятнадцать лет, как дьявол явился ей в образе молодого человека, одетого в коричневое платье, и спросил ее, не желает ли она сделаться его любовницей, на что она ответила: да. Тогда он показал ей полную шляпу денег и провел с нею около часу, в течение которого говорил с ней, как обыкновенно говорят любовники… Уходя, он дал ей понять, что он дьявол, и назвал себя Верделе.
Ввиду такого признания Арнулетта была удавлена и сожжена. Вот приговор: «Рассмотрев предварительно уголовное дело, возбужденное против Арнулетты Дефран, рассмотрев предлагавшиеся ей вопросы и ее ответы, изложенные нижеподписавшимся главным судьей Леконтом, уличающие ее в том, что она отказалась от Бога, Святой Девы, святого таинства крещения, чтобы сделаться колдуньей, и посвятила себя служению дьяволу, что бывала несколько раз на плясках и ночных сборищах, куда переносил ее дьявол, ее любовник, которого она называла Верделе, и где она производила гнусные деяния, приличные колдунам, что после того как она вступила в связь с сатаной, она дала порошок г-ну Бакве, от которого он томился в течение шести месяцев и наконец умер, что таким же способом испортила Катерину Ромбо, чтобы заставить ее томиться долгие годы, от чего та и теперь еще не избавилась… что кроме того, возвращаясь с шабаша, она иногда посыпала тем же порошком посевы, насылая на них град и мглу, по просьбе и приказанию вышеназванного Верделе, ее любовника… За таковые ужасные, отвратительные преступления приговаривается: вывести ее из тюрьмы на рынок, перед городской ратушей, и там на эшафоте, возведенном с этой целью, удавить ее и немедленно сжечь. 23 марта 1603 г.»
