Станислав Кульчицкий - Почему он нас уничтожал? Сталин и украинский голодомор
Нам остается убедить россиян в том, что украинский голод был следствием не только репрессивных хлебозаготовок, но и хорошо организованной конфискации всех продовольственных запасов у крестьян. Доказательная база существует, и если голос украинских ученых усилится голосами западных историков, эта задача станет осуществимой.
7. Позиция западных исследователейВо времена «холодной войны» на Западе сформировалась густая сеть научно-исследовательских учреждений, которые занимались так называемой советологией. Но никто из советологов не интересовался гнм, что происходило в Украине в 1932–1933 годах.
Английский литературовед, ровесник Русской революции Роберт Кипквест после переезда в США начал работать в Институте изучения СССР при Колумбийском университете. Именно ему принадлежит первая в неукраинской историографии книга о Большом голоде в СССР, опубликованная в 1986 году. Автор знаменитого «Большого террора» ни ошибся, определяя сталинскую политику в Украине как особую разновидность террора — террор голодом. Книга Р. Конквеста «Жатва скорби» основывалась на литературных источниках (подобранных в основном Дж. Мейсом) и была оценена широкой общественностью как сенсационная. Наоборот, в кругах советологов ее приняли неодобрительно: автора обвинили в политической заангажированности, поскольку он принял заказ на книгу от украинской диаспоры.
В конце 80-х годов в среде советологов возникло течение «ревизионистов». Его представители считали, что историографию времен «холодной войны» нужно пересмотреть, поскольку она идеологически противостояла коммунизму, то есть выходила за рамки научных знаний. Труды комиссии Конгресса США по украинскому голоду «ревизионисты» приняли в штыки. Самого Дж. Мейса, как он писал, обвинили в фальсификации истории («День», 18 ноября 2003 года). Не имея перспектив постоянной работы в США, Мейс приехал в Киев и сначала устроился на работу в институте, организованном Иваном Курасом на базе бывшего Института истории партии при ЦК Компартии Украины.
В советские времена, как и в первые постсоветские годы, украинская историческая наука не имела самостоятельного международного статуса. Наоборот, российским историкам приходилось только укреплять давно существующие связи. Международный статус российской науки резко возрос после открытия архивов сталинской эпохи.
В 1992 году начал свою работу организованный В. Даниловым теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития» при Междисциплинарном академическом центре социальных наук (Интерцентре). На заседание 24 июня 1997 года был вынесен доклад Стефена Виткрофта (Австралия) и Роберта Девиса (Великобритания) «Кризис в советском сельском хозяйстве (1931–1933 годов)». В журнале «Отечественная история» (1998, № 6) отчет об этом семинаре приводится на десятках страниц. Трудно рассказать о нем в нескольких абзацах, но попробую.
С. Виткрофт во вступительном слове осудил тезис о том, что это был «организованный голод» и что Сталин преднамеренно изымал хлеб, чтобы крестьяне гибли. В докладе большое внимание уделялось Украине. Утверждалось, что Кремль ничего не знал, а когда информация о голоде начала поступать, «перед политбюро ЦК ВКП(б) все острее вставала проблема отпуска (крестьянам. — С.К.) дополнительного хлеба». С февраля до июля 1933 года было принято 35 постановлений политбюро ЦК ВКП(б) и декретов Совнаркома СССР о выдаче продовольственного зерна.
Таким был доклад… И что интересно: приведенные факты соответствовали истине! Неизвестно только, почему от голода погибали миллионы людей. Своим цинизмом исследователей поразил только один документ — резолюция ЦК КП(б)У о разделении крестьян, попавших и больницу с диагнозом «дистрофия», на больных и выздоравливающих. Требовалось улучшить питание последних в пределах имевшихся в наличии ресурсов, чтобы как можно быстрее отправить их на посевную.
Конечно же, Сталин не применял террор голодом, чтобы уничтожить всех крестьян подряд неизвестно для чего. Кому повезло выжить, того отправляли на колхозные работы и кормили в поле, во время работы. Кормили тем продовольствием, которое отпускалось по специальным постановлениям высших органов власти. Так демонстрировалась забота государства о сохранении жизни своих граждан. Так крестьяне приучались работать в общественном хозяйстве колхозов.
Роберта Маннинг (Гарвардский университет), опираясь на расчеты авторов, отметила: накануне урожая 1933 года государственный продовольственный резерв составлял от 1,4 до 2,0 млн. тонн зерна. Этого хватало, чтобы предупредить массовый голод. «Что заставило советское правительство, — спрашивала она после этого, — изымать и экспортировать столь значительную часть крайне низкого урожая и удерживать больший продовольственный запас, чем во времена прежних к хлебных кризисов? Эти вопросы требуют ответов!» Понятно, что поставленные в такой форме вопросы являлись вежливым отрицанием основного содержания доклада. Наоборот, Линн Виола (Торонтский университет) одобрила предложенный докладчиками взгляд на трагедию 1932–1933 годов именно потому, что он был «ревизионистским», то есть отличался от предыдущих взглядов относительно голода, организованного властью, или даже геноцида со стороны сталинского руководства. Ю. Мошков согласился с тем, что крестьянам предоставляли продовольственную помощь в первой половине 1933 года, но к этому очевидному факту добавил: «Отрицать яростное стремление именно Сталина осенью 1932 года наказать непокорных крестьян, не желающих отдавать все до зернышка, по-моему, невозможно». М. Вылцан воспользовался положениями доклада, чтобы атаковать авторов «концепции рукотворного голода» М. Ивницкого, В. Кондрашина и Е. Осколкова. Последние с фактами в руках отразили атаку.
Нот таким получился этот теоретический семинар в Интерцентре — с комплиментами в адрес «ревизионистов» и с нападками на тех российских ученых, которые под давлением неопровержимых фактов назвали голод 1932–1933 годов рукотворным. Не удивительно, что последние не осмелились предпринять еще один шаг и назвать голод в Украине геноцидом.
Ситуация с осмыслением Голодомора на Западе в конце 90-х годов была такой, как показал этот семинар. Теперь положение улучшилось. Переломным пунктом, кажется, стала международная конференция, организованная Институтом исследования истории и религии в городе Виченца (Италия) в октябре 2003 года. Не буду останавливаться на ее работе, поскольку Дж. Мейс об этом написал («День», 21 октября 2003 года). Важным оказался результат: в принятой резолюции ученые из Италии, Германии, Польши, Украины, США и Канады (М. Ивницкий и В. Кондрашин — воздержались) призывали премьер-министра Италии, президента Евросоюза Сильвио Берлускони и главу Еврокомиссии Романо Проди приложить усилия для международного признания украинского голода 1932–1933 годов актом геноцида.
Конференция в Виченце имела продолжение. 5 сентября 2005 года в Киево-Могилянской академии в присутствии посла Италии Фабио Фаббри и директора Итальянского института в Украине Никола Валлони состоялась презентация книги «Смерть земли. Голодомор в Украине 1932–1933 годов», подготовленной по материалам конференции в Виченце. Репортаж Надежды Тысячной об этой встрече («День», 7 сентября 2005 года) имел такой же заголовок, какой дал Дж. Мейс своей корреспонденции из Виченцы — «Интеллектуальная Европа об украинском геноциде». В этом есть определенная символика: Мейса уже нет, а его слово с нами.
Участник конференции в Виченце, профессор Кельнского университета Герхард Зимон организовал на VII Всемирном конгрессе историков в Берлине (июль 2005 года) стенд под названием «Был ли голод 1932–1933 годов в Украине геноцидом?» Обсуждение этого вопроса состоялось в форме острой дискуссии. Благодарен г-ну Зимону за то, что он отказался зачитать собственный доклад, чтобы дать мне дополнительное время для обоснования своей позиции. Благодарен ему также за содействие в переводе моей статьи на немецкий язык и опубликовании ее в авторитетном журнале «Ост-Европа». Весь коллектив Института истории Украины благодарен этому авторитетному специалисту по истории Центрально-Восточной Европы за его интерес к Голодомору и опубликованную в «Украинском историческом журнале» статью, которая является новым словом в немецкой историографии проблемы.
8. Заглянуть в безднуМы видим, что проблема осмысления Голодомора отечественными и зарубежными учеными, украинским обществом и международным сообществом оказалась совсем непростой. Знаем ли мы все, что происходило в нашей Украине семь — восемь десятилетий тому нпаад? Освободились ли мы от стереотипов, заложенных в сознание нескольких поколений?
Иногда приходится под грузом новых или переосмысленных фактов отказываться от установившихся представлений о тех или иных аспектах прошлого. Это — нормально для профессионального историка, в этом — смысл научного поиска. Когда началась горбачевская десталинизация, одна импульсивная женщина не выдержала и на весь Советский Союз заорала: «Не могу поступиться принципами!». Она не нашла в себе мужества заглянуть в бездну и увидеть, насколько ленинская идеология отличались от ленинско-сталинской практики.
