А Прийма - НЛО ! Очевидцы неопознанного
Нина Григорьевна, работавшая в ту пору на одном из ростовских заводов, всегда выходила из дома, отправляясь на работу, в семь часов утра. Просыпалась же в шесть часов - по звонку будильника. В один далеко не прекрасный день весной 1972 года потребность в будильнике отпала - к ужасу женщины. Начиная с сего треклятого дня, она стала просыпаться за две-три минуты до того, как начинал трезвонить будильник.
Ее будил очень громкий, энергичный стук в дверь, которая вела из жилой комнаты в прихожую.
- Когда стук раздался впервые, я страшно изумилась,- говорит Лихобабенко.- Ведь кроме меня и моей дочери, в то мгновение, как и я, спавшей, в квартире никого не было! Вылезла я из-под одеяла, подошла к двери, в недоумении распахнула ее. Вижу, за дверью никого нет... На следующее утро неведомо кто снова затарабанил кулаком в дверь. И опять я не обнаружила никого за той дверью. Так продолжалось изо дня в день,- сокрушенно вздохнув, сказала Нина Григорьевна.
Быстро записывая ее рассказ, я проронил мимоходом: - Надо было вновь обратиться за помощью к той вашей набожной бабульке.
-А я и обратилась. На сей раз старушка пришла ко мне не с пузырьком святой водицы, а с куском самого обыкновенного белого мела в руке. Молча и очень быстро она нарисовала мелом кресты на всех дверях, какие только были в квартире. Затем сказала шепотом: "Ни в коем случае не смывай кресты в течение, как минимум, месяца". И покинула мой дом.
- Так. Кресты мелом. На всех дверях. Очень интересно... И что в результате? - Стуков больше не было.
- Пожалуйста, дайте мне адрес этой бабки,- попросил я и, вознеся авторучку над блокнотом, приготовился записывать.
-Адрес... Ее адрес нынче-городское кладбище. Старушка померла года три или четыре тому назад. Пусть земля будет ей пухом.
Нина Григорьевна размашисто перекрестилась. Потом молвила:
- К сожалению, пугающие события в моей злосчастной ростовской квартире не окончились на этом. Прошло более десяти лет. Я почти напрочь забыла о загадочных тресках, "залитых" святой водой, и о не менее загадочных стуках в дверь, "замазанных" святыми белыми крестами. Наступило лето 1983 года.
Около девяти часов вечера Нина Григорьевна прилегла, не раздеваясь, на тахту. Она решила немножко отдохнуть перед тем, как отправиться на свою ежевечернюю прогулку. Ее дочери в тот вечер дома не было.
Так вот, едва она вытянулась на тахте, как в дверях комнаты возник мужчина. Он появился там внезапно, словно вырос из-под земли. Было ему примерно лет 40-45 от роду. Высокого роста, широкоплечий, он был облачен в длинный темно-синий плащ. Волосы на голове-темные, короткая стрижка, аккуратные бакенбарды.
Лихобабенко вспоминает: - Свет в комнате в ту минуту не горел, но в ней было достаточно светло. За окном высилось по другую сторону узкой улицы девятиэтажное жилое здание. Почти все окна в нем были ярко освещены, и свет, падавший от них, заливал сквозь окно всю мою комнатушку... Увидев мужчину, я, конечно же, перетрусила. Лежу и думаю: входная дверь в квартиру заперта на ключ, и, значит, этот ворюга влез сквозь кухонное окно, распахнутое настежь по случаю летней жары. Меня затрясло от страха. Пусть, думаю, забирает из дома все, что хочет, лишь бы только не убил меня! Решила я так прямо и сказать ему, мол, забирай все, только не убивай. Однако
разговаривать в полутьме как-то неловко, боязно. Протянула я руку к стене, нажала на выключатель настенной лампы-бра. Вспыхнул свет. Гляжу, нет никого в дверях комнаты! Ворюга куда-то исчез.
Всполошенная женщина выбежала в прихожую, глянула туда-сюда... Никого! Она прошла на кухню. Там - тоже никого. Вернулась в жилую комнату. Присела в полном недоумении на тахту.
- И тут,- рассказывает она,- на меня навалилась с потолка какая-то невидимая тяжесть. Сверзилось сверху что-то вроде здоровенного мешка с мукой. В панике рванулась я в сторону от "мешка", кубарем слетела с тахты. Ощущение непомерной тяжести, рухнувшей на плечи, затылок и спину, тотчас же исчезло. А по комнате разнеслось какое-то рассерженное шипение... Меня как ветром выдуло из квартиры! Выбежала я на улицу. Стою, трясусь. Боюсь вернуться назад в дом. В конце концов, вернулась. Деваться ведь было некуда. К счастью, ничего необычного ни в тот вечер, ни в последующие дни не происходило. Миновало еще несколько лет. В 1986 году Лихобабенко забрала из деревни свою престарелую мать и поселила ее в собственной городской квартире. Старушка тяжко заболела и требовала каждодневного ухода. В феврале 1987 года у больной случилась истерика. Глубокой ночью она разбудила свою дочь истошными воплями. Показания старушки:
- Внезапно я проснулась, охваченная чувством сильнейшего страха. Поглядела влево, потом вправо, не понимая, что конкретно могло так сильно напугать меня. За окном висела луна, ее рассеянный свет неплохо освещал помещение. Вижу, сквозь приоткрытую дверь входит из прихожей в комнату высокий мужчина в длинном темном плаще. На вид - лет сорока пяти. Запомнились узкие бакенбарды, обрамлявшие его лицо, аккуратно подстриженные. Мужчина молча постоял несколько секунд перед дверью, в упор глядя на меня. От него исходили флюиды невиданной мощи, некой таинственной великой силы. А мне становилось с каждой секундой все страшнее и страшнее.
Кто это? Ночной вор? Или же сам Сатана, принявший человеческий облик?! Мужчина вдруг отвел давящий взгляд в с-юрону. Он повернулся через плечо и вышел из комнаты в прихожую.
Выслушав рассказ своей матери, Нина Григорьевна тщательно осмотрела всю квартиру. Она не обнаружила в доме посторонних лиц. Оба замка на входной двери оказались крепко запертыми. Все окна тоже были закрыты на щеколды изнутри.
Судя по описанию внешности, больная старушка узрела воочию того же самого загадочного мужчину, которого несколькими годами ранее видела ее дочь.
ВЫХОДЦЫ С ТОГО СВЕТА?
Ростовчанка Н. Н. Ганлевская имеет пятерых детей. Недавно она развелась с мужем-алкоголиком, доведенная до отчаяния его бесконечными пьяными дебошами. Об этом алкаше я упоминаю здесь только потому, что тема его запоев и дебошей обыгрывается в потусторонних, так сказать, диалогах, которые вы вскоре прочитаете.
В 1962 году Нина Ганлевская была беременна третьим сыном. На последнем месяце беременности она проснулась однажды ночью, разбуженная каким-то шумом. Звук походил на потрескивание половых досок под ногами человека, бродящего по комнате.
Ивана, мужа Ганлевской, в ту ночь не было дома. Он где-то пьянствовал.
Женщина приоткрыла глаза и сквозь прищуренные веки осторожно, с некоторой опаской осмотрелась. Мелькнула испуганная мысль: в дом проникли воры... В лунном свете, падавшем из окна, Ганлевская увидела невысокую женскую фигуру, замершую возле ее постели.
Волосы на голове Нины встали дыбом! В двух шагах от кровати застыла ее мать, скончавшаяся ровно полгода тому назад. - Здравствуй, дочка,сухо сказала покойница. Нина в ответ лишь слабо ойкнула. Она попыталась натянуть одеяло себе на голову, заслониться им
от призрака умершей. Увы, попытка окончилась ничем. Все тело. Нины, включая руки, оцепенело.
Покойница была облачена в тот самый наряд, в котором ее уложили в гроб. Выглядела она вполне материально.
Дрожащим голосом Нина Ганлевская прошептала: - Мама, уходи сейчас же туда, откуда пришла. Я боюсь тебя. Ведь тымертвая!
Привидение проигнорировало ее просьбу. Оно сделало два коротких шага вперед вдоль кровати, на которой лежала на спине перепуганная беременная женщина. Округлый раздувшийся живот последней возвышался над постелью куполом, прикрытым тонким одеялом. Покойница остановилась, повернувшись лицом к кровати, слегка наклонилась над ней и возложила ладони на округлый живот своей дочери.
В ту же секунду Нина Ганлевская, по ее словам, испытала сильнейший психологический шок. Ибо тотчас же выяснилось, что привидение не просто выглядело материальным, а было таковым на самом деле. Нина явственно ощутила давление двух ладоней, когда руки призрака прикоснулись к ее животу. Причем не просто прикоснулись. Руки стали мерно и очень сильно давить на живот - придавят и отпустят, придавят и опять отпустят...
- Что ты делаешь, мама? - вскричала в ужасе Нина.
- Делаю доброе дело,- тоном, по-прежнему безэмоциональным, очень сухим, проговорила покойница. - Уходи! Я боюсь тебя. - Никуда не уйду, пока не удавлю его. -Кого?-ахнула Нина, сама, впрочем, уже догадавшись, каким, скорее всего, будет ответ.
- Твоего очередного сына,- молвил призрак умершей.
-Ты... хочешь... задушить... моего ребенка?-произнесла Нина, запинаясь, паникуя все более и более.- Но зачем?!
- Так надо. Так будет лучше для тебя. - Не смей прикасаться ко мне. Убери руки! Уходи туда, откуда пришла. Не уйду, покуда не удавлю его.
- Уходи, уходи!
Покойница не обратила на крики своей дочери ровным счетом никакого внимания. Она продолжала методически надавливать обеими ладонями на живот Нины. При этом она приговаривала:
