Николай Симонов - Несостоявшаяся информационная революция. Условия и тенденции развития в СССР электронной промышленности и средств массовой коммуникации. Часть I. 1940–1960 годы
К персональным компьютерам власти относились с предубеждением, как к орудию производства буржуазного общества, и связывали лавинообразный рост парка ПЭВМ в развитых капиталистических странах с проявлением «машинного психоза» в условиях обострившейся конкуренции на рынке труда.
В статье Г. Р. Громова «Персональные вычисления – новый этап информационной технологии», опубликованной в 1984 г. в № 1 журнала «Микропроцессорные средства и системы», читаем: «Существовал ли раньше инструмент, за который работающий по найму трудящийся, не дожидаясь прозрения администрации, сам выложил бы свою зарплату? Из истории известно, что машины ломали, терпели, некоторые одобряли, иным радовались. Но массового «машинного психоза», даже отдаленно напоминающего наблюдаемую сейчас ситуацию, когда миллионы людей отдают месячную зарплату, чтобы купить не цветной телевизор или легковой автомобиль, а инструмент, с которым они будут работать, – этого, видимо, не знала история техники».
Научно-исследовательские работы по созданию мобильной радиосвязи аналогового стандарта проводились в СССР с 1958 г. в Воронежском НИИ связи и в московском Государственном Специализированном Проектном Институте. В 1970-е годы разработчикам удалось реализовать несколько проектов радиально-зональной радиосвязи типа «хэндовер». Для развития успеха недоставало главного – цифровых технологий.
В принципе, СССР, будучи великой космической державой, имел возможность перешагнуть через этап сотовой телефонии и сразу приступить к созданию системы мобильной радиосвязи на основе низкоорбитальной группировки спутников. Для организации доступа пользователей к системе и обеспечения сопряжения с наземными телефонными сетями общего пользования можно было использовать существующие командно-измерительные комплексы управления космическими аппаратами (КИК), создав при них коммутационные центры.
В 1986 г. вопрос о подвижной радиосвязи рассматривался на заседании Межведомственной Комиссии по связи, в которую входили представители ВПК, КГБ, МВД и Минобороны, а председателем являлся Министр связи СССР Г. Г. Кудрявцев. В результате было принято решение начать опытную эксплуатацию уже морально устаревших к тому времени аналоговых систем сотовой связи, типа Nordic Mobile Telephone (NMT).
28 марта 1985 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановления № 271 «О мерах по обеспечению компьютерной грамотности учащихся средних учебных заведений и широкого внедрения электронно-вычислительной техники в учебный процесс». Перед Минрадиопромом и Минэлектропромом была поставлена задача «изготовить в 1986–1990 гг. 120 тыс. персональных микро-ЭВМ в комплекте с соответствующими техническими средствами для оснащения не менее 8 тыс. кабинетов вычислительной техники в учебных заведениях». В последующие годы предполагалось создание таких кабинетов во всех общеобразовательных школах, ВУЗах и ПТУ, институтах усовершенствования учителей и на факультетах повышения квалификации преподавателей.[21]
В 1986 г. был запущен в крупносерийное производство ПЭВМ «АГАТ», построенный на основе архитектуры Apple II. Возможности использования зарубежной элементной базы были крайне ограничены, поэтому разработчики приняли решение создать системную плату на базе микросхемного комплекта серии К588 – отечественной разработки, не имевшей прямых зарубежных аналогов. На схеме эмулировалась система команд процессора MOS Technology 6502 с собственными расширениями. Данное решение не позволяло обеспечить точное соответствие характеристик кода, что делало совместимость с Apple II практически нулевой. В комплекте с 9-игольчатым матричным принтером «Агат» стоил около 9 тыс. советских рублей. Его устанавливали в школьных и вузовских компьютерных классах, на нем освоили азы информатики и программирования десятки тысяч советских школьников и студентов.
На предприятиях Минрадиопрома в Павловском Посаде, Кишиневе, Тбилиси, Шауляе, Казани и Йошкар-Оле развертывалось производство сравнительно дешевых (600-650 советских рублей) микро-ЭВМ «Электроника МС 0513», относившихся к категории БК («бытовые компьютеры») на базе 16-разрядного микропроцессора К1801ВМ1 с оперативной памятью 128 килобайт. Специалисты считают, что наиболее близкий аналог К1801ВМ1– однокристальный процессор DEC T-11 производства американской компании Digital Equipment Corporation. Всего в 1983–1992 гг. в СССР было произведено 162 тыс. «персоналок» типа БК.
В 1986 г. на Минском производственном объединении вычислительной техники (МПВОТ) началось серийное производство IBM-совместимых персональных компьютеров ЕС-1841 и ЕС 1066 на базе процессора К580 (клон процессора Intel 8080), производство которого освоило Киевское НПО «Кристалл» при содействии Киевского НИИ микроприборов.
Позднее, в конце «перестройки», «8080-й» стали закупать за рубежом, – при этом маркировку аккуратно зачищали наждачной бумагой…
Глава первая. Некоторые актуальные проблемы историографии и источниковедения становления и развития электронной промышленности и средств массовой коммуникации СССР
В настоящее время термины «информационное общество» и «экономика знаний» прочно заняли место в научном аппарате философов, социологов и экономистов. Они встречаются даже в нормативных актах и названиях совещательных и исполнительных органов при Президенте РФ.[22] В научном смысле эти понятия ассоциируются, как правило, с высшим этапом развития «постиндустриального общества», концепция которого возникла в 1960-е годы на базе исследований социально-экономических последствий развития и применения электроники и вычислительной техники.
Началом «информационной эры» (англ. Information Age) принято считать 1991 год, когда, согласно анализу американского экономиста Томаса Стюарта, расходы американских компаний на приобретение информационных технологий ($112 млрд.) превысили расходы на приобретение промышленного оборудования ($107 млрд.).[23] Тогда же в 1991 г. (после проведения операции «Буря в пустыне» в Ираке) возрастание роли информации, как важнейшего военно-политического ресурса, привело к официальному признанию ведущими государствами мира «информационных войн» (англ. Information warfare), цель которых – сделать потенциального противника зависимым в плане собственной информационной самодостаточности.
Экономические, социальные и культурные предпосылки перехода к «информационному обществу» в ряде стран, и в том числе в России, стали предметом исследований российских обществоведов.[24] Важную роль в популяризации данной темы сыграли опубликованные в переводе на русский язык классические монографии идеологов «информационного общества» Е. Масуда и Э. Тоффлера.[25]
Проблема преодоления информационно-технологической отсталости СССР, как фактор-причина политики «перестройки» и «гласности», нашла отражение в ряде обобщающих работ по истории советского и постсоветского общества.[26] Таким образом, прежняя недооценка влияния информационно-коммуникационных технологий на изменение общественных отношений сменяется убеждением в том, что:
• технологии – главный движитель социальной динамики;
• информационные технологии – условие, стимул и качество роста «информационного общества»;
• объем информационных технологических новаций должен привести к какому-то глобальному социальному переустройству, ибо его воздействие на исторически сложившиеся социумы значительно;
• компьютерные (цифровые) технологии для всех социумов – то же самое, чем была механизация для первой промышленной революции.
Ирония истории состоит в том, что именно в СССР информатика впервые в мире получила признание, как предмет науки и практический способ ускорения развития общественных производительных сил. В 1962 г. директор Института проблем передачи информации АН СССР академик А. А. Харкевич констатировал:
«…Стала ясной всеобъемлющая роль информации не только в сношениях между людьми, но и во взаимодействии человека и машины, а также в жизнедеятельности любого организма. ‹…› С повышением экономического, технического и культурного уровня общества стремительно растет количество информации, которую нужно собрать, передать и, так или иначе, использовать для обеспечения всех функций сообщества людей. Никакая организованная форма деятельности немыслима без обмена информацией. Без информации невозможно ни планирование, ни управление».[27]
Харкевич подсчитал, что для увеличения производства материальных благ вдвое объём информации должен возрасти в 4 раза, а для десятикратного увеличения – в 100 раз. Таким образом, для получения линейного роста ВВП нужно суметь обеспечить квадратичный рост производства информации.[28] В принципе, он оказался прав. Как известно, средний прирост ВВП в большинстве развитых стран составляет всего пару процентов в год. В то же время темпы роста производства информации, в частности – научной информации, выше на порядок, и темпы эти неуклонно и стремительно возрастают. Информационное перепроизводство лишено смысла, как лишен смысла запрет на любопытство и стремление к познанию окружающего мира.
