Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)
Таким способом был открыт закон процента: ставка процента должна быть равна норме дополнительной отдачи от последнего удлинения производственного периода, возможного при всех сформулированных выше условиях. Представив себе, что это последнее возможное удлинение происходит на отдельных предприятиях, мы можем считать их собственников «предельными покупателями» на рынке средств существования и рассматривать закон процента как специальный случай общего закона цены.
Таким образом мы установили правильное соотношение между процентом и заработной платой (и рентой), а также способ, которым они определяют друг друга. Это открывает большое количество практических приложений. Укажем на некоторые из них, чтобы проиллюстрировать плодотворность данного подхода. Во-первых, мы можем составить точную картину последствий, которые имеет вариация размеров фонда средств существования и рабочей силы, а также изменения шкалы производительности разных степеней окольности — изменения, которые постоянно происходят в результате технического прогресса. Во-вторых, мы решаем проблему того, как улучшение качества труда влияет на процент и заработную плату. Далее мы устанавливаем, что рост заработной платы вначале вызывает падение ставки процента, затем удлинение производственного периода и наконец повышение ставки процента, но не до первоначального уровня. Аналогично падение заработной платы вызывает сокращение производственного периода, повышение ставки процента, увеличение спроса на труд и рост заработной платы, но опять-таки не до первоначального уровня. Кроме того, выясняется, что распределение фонда средств существования между капиталистами не зависит от уровня ставки процента, а различие между основным и оборотным капиталом имеет иное и гораздо меньшее значение, чем то, что приписывали ему классики. При некоторых условиях можно вывести законы изменения не только абсолютного уровня заработной платы, но и относительной доли рабочих в общественном продукте. Но здесь нет места для дальнейших рассуждений на этот счет.
Итак, с помощью простейших средств одержана великая победа. На страницах Бём-Баверка теория социально-экономического процесса впервые предстала как органическое целое субъективных оценок и «объективных» фактов. Нигде в другом месте облик мастера не освещен так ярко лучами гения, как заключительном разделе его труда. Нигде в другом месте не становится так ясно, чего может достичь экономическая теория в его руках. Поразительно, с какой уверенностью и корректностью он пользуется математическими формами мышления, хотя никогда не использовал ни одного математического символа и математической техники анализа. Этим формам мышления он не выучился у кого-либо, но бессознательно обнаружил их с безошибочным чутьем прирожденного ученого на логические закономерности и логическую симметрию материала.
Это чувство логической точности и красоты сочеталось в нем со столь же сильным ощущением конкретного и практически важного. Ни разу не оступившись, он знал, как направить свой путь к практическому решению проблем, и его труды представляют собой большую карту сокровищ, обретенных с помощью его методов. Введя в свою теоретическую схему соответствующие эмпирические данные, он если и не создал реальную возможность конкретного количественного описания капиталистической экономики, то во всяком случае породил серьезную надежду на его появление. Я не знаю, думал ли он сам об этой возможности, по крайней мере, насколько мне известно, он никогда об этом не говорил. Но однажды эта возможность станет реальностью и его труд будет в первую очередь этому способствовать.
Сказать, что его труд бессмертен — это тривиально. Еще долгое время память об этом великом борце будет окрашена симпатией и ненавистью полемизирующих друг с другом сторон. Но среди великих достижений, которыми наша наука может гордиться, его достижение будет одним из величайших. Какова бы не была судьба этого достижения в будущем, следы его никогда не пропадут. Какой бы путь не избрала та часть нашей науки, которая его в наибольшей степени занимала, его дух никогда не будет забыт:
Tratto t’ho qui con ingegno e con arte;
Lo tuo piacere omai prendi per duce.
ОЙГЕН ФОН БЁМ-БАВЕРК
12.02.1851-27.08.1914
Брюнн, Австро-Венгрия - Кризах, Австро-Венгрия
Основы теории ценности хозяйственных благ, 1886
Введение
Тому, кто приступает к исследованию вопросов о ценности, с самого начала приходится иметь дело с фактом, способным в значительной степени увеличить трудность его задачи: мы говорим о том обстоятельстве, что слову «ценность» придается множество разнообразных значений.
К несчастью, неопределенность терминологии составляет в нашей науке зло очень распространенное. Поэтому наши теоретики в большинстве случаев обладают приобретенным благодаря продолжительному упражнению изрядным искусством довольно легко справляться с терминологической путаницей. Но мне кажется, что как раз в сфере вопросов о ценности большая часть экономистов не обнаружила достаточной ловкости в этом отношении. Мы видим именно, что почти все теоретики постоянно ударяются здесь в одну из двух крайностей, из которых ни та, ни другая не приближает нас к пониманию сущности дела. Одни из них, — таких преобладающее большинство, — поступают таким образом, как будто относительно понятия ценности не существует никаких сомнений или разногласий. Они развивают какое-нибудь одно из существующих понятий ценности, — разумеется, не все одно и то же понятие, — и игнорируют все остальные. С чисто формальной стороны — сущность дела от того нисколько не изменяется, — в приемах, к каким прибегают при этом различные писатели, замечается некоторое разнообразие: иногда о существовании других понятий о ценности, кроме излюбленного тем или иным экономистом, умалчивают совершенно; иногда же упоминают вскользь о существовании их в нашем языке, но упоминают лишь затем, чтобы назвать их ошибочными, непригодными или ненаучными; иногда, наконец, то или другое из отвергаемых понятий хотя и вводят формально в науку, отмечая его кратко во введении или давая ему определение, однако ж впоследствии оставляют его без всякого употребления в научной системе. Последнего рода участь постигла, как известно, так называемую потребительную ценность, которая в сочинениях экономистов английской школы Адама Смита вплоть до настоящего времени отступала совершенно на задний план перед своей более счастливой соперницей — так называемой меновой ценностью (насколько удачны названия «потребительная ценность» и «меновая ценность», вполне ли выражается в них противоположность между двумя радикально различными понятиями, — этого вопроса мы не будем пока касаться).
В противоположную крайность впадают те писатели, которые считают своей обязанностью обращать одинаковое внимание на все оттенки значения слова «ценность». Самым выдающимся представителем этой группы экономистов, — не столь многочисленной, как первая, — можно назвать И. Нейманна, который в своей статье, вошедшей в состав «Руководства политической экономии» Шёнберга, набрал целую дюжину, если не больше, различных значений слова «ценность», думая обогатить этим сокровищницу понятий экономической науки [Schönberg’s. Handbuch der politischen Ökonomie. Ed. 2. Т. I. S. 156].
Мне кажется, ни тот, ни другой из описанных выше приемов нельзя назвать удачным. Кто из-за одного-единственного излюбленного понятия ценности упускает из виду все остальные понятия, тот заранее ограничивает круг своего исследования только некоторой частью научных проблем, связанных со словом «ценность»: его теория ценности останется неполной. Но этого мало. Может случиться еще и так, что исследователь отдаст предпочтение как раз именно какому-нибудь резче бросающемуся в глаза, но зато и более поверхностному понятию ценности, а отбросит, напротив, понятие более существенное и, следовательно, более плодотворное в научном отношении. Мимоходом заметим, что такая беда и случалась действительно с большинством экономистов данного разряда. При подобных условиях исследователю поневоле приходится скользить по поверхности явлений, не добираясь до сущности дела. Ясно, что теории ценности, построенные на таком шатком фундаменте, должны страдать не только односторонностью, неполнотой, но и в значительной степени поверхностностью, несовершенством. Все сказанное нами сейчас относится преимущественно опять-таки к теориям английской школы и ее многочисленных приверженцев — теориям, которые оставляют в стороне субъективную, потребительную ценность как непригодную для научного анализа и все свое внимание сосредоточивают исключительно на объективной, так называемой меновой ценности.
Гораздо благоприятнее положение тех теоретиков, которые, как Менгер [Menger. Grundsätze der Volkswirtschaftslehre. Wien, 1871. Ch. III] или в последнее время Визер [Wieser. Ursprung und Hauptgesetze des wirtschaftlichen Wertes. Wien, 1884], создают всеобъемлющую теорию субъективной ценности, не принимая в расчет объективного понятия ценности. На их стороне то преимущество, что свой анализ они начинают с надлежащего конца, с самого корня. Развивая сперва самые элементарные понятия, анализируя самые элементарные явления, эти экономисты приобретают ключ, с помощью которого можно затем уже приступить и к объяснению феноменов более сложных. Однако же благодаря все той же несносной терминологической путанице, господствующей в области экономической науки, именно эти-то теории ценности, по существу своему более совершенные по сравнению с другими, всего легче, по крайней мере при поверхностном взгляде на дело, производят впечатление теорий неполных, вследствие чего они и утрачивают в значительной степени ту убедительность, которую следует по справедливости признать за ними. Ведь само собой разумеется, что все то, что упомянутые теории говорят о ценности просто, относится лишь к ценности субъективной, которую одну только они и имеют при этом в виду. Между тем люди столь же часто, а пожалуй, даже и чаще еще, употребляют слово «ценность» и в другом, объективном смысле; и вот они требуют от теории ценности, чтобы она объясняла прежде всего феномены объективной ценности. Но объективной ценности теории, о которых идет здесь речь, совсем не рассматривают под термином «ценность». Ввиду этого очень нетрудно прийти к выводу, что вышеупомянутые теории ценности страдают неполнотой или же, — в том случае, когда все, что сказано в данной теории относительно субъективной ценности, без дальнейших рассуждений переносится на ценность объективную, причем получается, конечно, несообразность, — что они совершенно ложны. По моему глубокому убеждению, здесь-то именно и следует искать разгадки тому странному, на первый взгляд, явлению, что результаты глубоких и плодотворных исследований по вопросу о ценности, предпринятых в новейшее время такими учеными, как Менгер, Джевонс и Визер, до сих пор так медленно находили себе признание в среде экономистов.
