Андрей Звонков - Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь
Нужно делать все спокойно, естественно, не привлекая к себе внимания. В файле также были даны коды и инструкции, как действовать в случае провала, кто его может встретить в Манагуа, телефон резидента. Но все это вряд ли понадобится. Кодовые слова: «Арабелла» и «Бишоп» – сигналы тревоги.
Саша знал, что после трехкратного прослушивания файл удалится. Смартфон на самом деле не работает как телефон. Это хранитель информации, средство навигации и охраны. Прибор «слушает» эфир, оценивает активность полицейских частот, определяет вероятность слежки с помощью электронных устройств и выявляет детекторы ПЭМИ[20]. А еще Саша знал, что звонить ему придется только один раз – в случае провала, и телефон он получит в Мюнхене.
Поставив будильник на пять утра, Степанов решил поспать хотя бы оставшиеся четыре часа до выезда в аэропорт.
* * *В ночь Таню перевели на другую бригаду. Врач Сергей Иванович Романов – старый дядька, которому уже скоро на пенсию. Но, что хуже всего, он еще и запойный. Татьяна не любила с ним работать. В вену он колоть не мог – руки тряслись. С больными разговаривал нехотя. Ничего не объяснял, все разговоры крутились исключительно вокруг того, как он вчера напился и как ему плохо с утра… Но днем Татьяна работала с Нестеровым на «неотложке». И хотя они сделали вдвоем пятнадцать вызовов, она устала не физически, а скорее душевно – постоянное общение со стариками, неубранные квартиры, немытые тела, плохая память, изобилие негатива, выливавшегося на ее бедную голову, вызывало депрессию.
Хотелось плакать, но она думала о Саше, о маме с папой. Только вспоминая хорька-сестренку Вику, она улыбалась, вытирая набегающие слезы. Вика решила переехать жить к сестре. И ничего, что школа далеко и надо выезжать рано утром, зато она одна дома. Когда Таня на дежурстве – готовит, делает уроки и играет в ролевые игры в компьютере. Взрослеет. «Тань, а можно я щенка принесу?» Татьяна улыбнулась своим мыслям. Нельзя. Хозяйка квартиры запретила заводить домашних животных.
С Романовым работать она не любила еще со времен практики. Совершенно бесполезные были дежурства.
Иногда на подстанции кто-то вспоминал Сашу Ерофеева, но разговоры быстро затихали – уволился, уехал куда-то. Куда? Шептались, будто Сашка нанялся где-то очень далеко заведующим ФАПом, мол, миллион дали, трех медсестер и несколько деревень. А с ним, мол, и Светка Изотова уехала! Татьяна слушала эти разговоры и улыбалась, помалкивая, что Ерофеев – это ее муж – Степанов. Свадебные фотографии ей приносить на подстанцию муж запретил, показывать подругам – тоже. Весь альбом и диск с фильмом хранились у родителей, в военной форме узнать фельдшера Сашу Ерофеева было сложно, близкие друзья могли б распознать не сразу и по голосу, и каким-то характерным жестам. И никто, конечно, не знал, что военные люди навестили ЗАГС и пообщались с фотографом и кинооператором, так что все файлы с изображением молодоженов Степановых у тех стерлись безвозвратно.
Первые вызовы с Романовым ничем не отличались от вызовов на «неотложке» – те же самые «бедульки», высокое давление, боли в груди слева – остеохондрозы, сколиозы… справа – холецистит и колит… Вызовы из категории «приехал – уколол – уехал». Но в полночь пришел вызов «Мальчик 9 лет, температура. Боль в горле». Татьяна сунулась в диспетчерскую с просьбой передать другой бригаде, но ей сказали строго: «Других врачей нет!»
Романов, где-то раздобывший себе две бутылки пива «Балтика 3», был весел и несколько возбужден. Одну бутылку он уже выпил, а вторую обещал сберечь на утро. Татьяна устала слушать его мечты, как он придет домой и непременно напьется… Впрочем, доктору хватало ушей водителя, который его отлично понимал, и они нашли общую тему, обсуждая на вкус отличие водки «Хортица» от «На бруньках», «Парламент» или той же «Путинки». Романов говорил, что не понимает самбуку и текилу – это, мол, все извращения, перевод денег, зато с закрытыми глазами распознает любой сорт российской водки и того же «Абсолюта» или «Смирнофф». И нет ничего в природе лучше и вкуснее настоящего деревенского самогона. Но настоящего самогона – первача – не сыскать нынче, только если где-нибудь в деревнях на южном направлении, там еще умеют варить из свеклы, картошки да чистить угольком и молочком.
– Вот отчего самогон мутный? – спрашивал доктор Романов. – Все думают, что это он такой от сивухи, а вот и нет, от сивухи он маслянисто-синеватый, а белесый он от молока, – Романов поднимал палец, показывая всю важность этого факта, – потому что только молоко по-настоящему осаждает тяжелые спирты!
Водитель понимающе кивал и поддакивал.
Татьяна натянула шапку на уши и закрыла глаза. Слушать эти рассуждения ей было совершенно неинтересно. Машина добралась до дома по вызову. Романов с картой пошел к подъезду, оставив тащить ящик Татьяне. Она выволокла пластиковый оранжевый сундук и пошла следом. Вызов к ребенку, кардиограф можно не брать.
На вызове Романов опрыскал руки в перчатках спреем-антисептиком, сосредоточился и, закрыв лицо маской, потребовал ребенка к осмотру. Мама, женщина лет тридцати, встревоженная и напуганная, повела к кушетке, где лежал, раскинув руки и, похоже, без сознания, парнишка девяти лет. Он тяжело, с сипом дышал через широко открытый рот.
Пока доктор осматривал больного, фельдшер занялась оформлением лицевой стороны карточки. Кроме мамы нашелся папа, бабушка… Все они почему-то решили, что нужнее Татьяне, чем доктору, и отвечали на ее вопросы хором. Как зовут больного? Хором – Миша! Сколько лет? Опять хором – девять лет и три месяца!
Татьяна еле сдерживала смех. Им чего, это нравится? Однако ее насторожили усиливающиеся крики из детской комнаты. Взрослые развернулись к двери в эту комнату, а оттуда доносилось:
– Вы что, мамаша, сумасшедшая? Почему от больницы отказались?
– Не трогайте моего ребенка, вы – пьяный!
– Да я трезвее вас! Это вы совсем долбанутая! У мальчика двухсторонняя гнойная ангина! Вам уже два раза предлагали в больницу. Почему отказывались? Теперь он задыхается!
– От вас разит, пьянь! Уходите!
– Идиотка! Сына потеряешь!
– Не ваше дело! Я буду жаловаться в департамент!
– Да хоть министру. – Романов выскочил из комнаты. – Таня, посмотри, у нас есть пульсоксиметр?
Татьяна выудила приборчик из ящика.
– Конечно.
– Он уже в коме! – у Романова дрожали руки. – Проверьте сатурацию. Меня эта дура бесит.
– Хамло! Я тебе покажу дуру!
Родственники бросились успокаивать женщину в истерике, та орала, что так этого не оставит. Муж не решался напасть на доктора. Романов был взбешен. И Татьяна каким-то краешком сознания понимала, что спорить-то не о чем. Романов действительно пьянь. Но сегодня он не пил. Про мальчика, что лежал в кровати, разметавшись, и сипел, как-то забыли, и она надела прищепку пульсоксиметра на палец. Прибор пискнул, выдал цифру пульса – 121 и О2 – 85 % – это очень тяжелая гипоксия. Мальчишка с трудом тянул воздух. Глаза ушли под верхнее веко. К ней прибежал Романов, он вытолкал мамашу и родственников и сунул в руку Тане коробку с набором, достав из нее пластиковую загогулину – коникотом.
– Надо стому накладывать, Таня! Быстро! – Романов прошипел ей в ухо. – Он умирает!
– Я никогда не делала! – Татьяна растерянно шарахнулась от кроватки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Москва, 2007 год.
2
Изречение, приписываемое Наполеону Бонапарту.
3
То же, что вертлюг – часть бедренной кости, вращающаяся в чашке таза. – Прим. ред.
4
Для книги было нужно, чтобы сотрудники «Неотложки» и «Скорой» постоянно пересекались и даже подменяли друг друга, поэтому я объединил обе службы в одном здании. – Примеч. авт.
5
Внесена в список, потому что проявляется точечными кровоизлияниями на коже. Смертельно опасная инфекция не экзотического плана, встречается везде. Обитает в носу у людей-носителей, распространяется воздушно-капельно, насекомого-переносчика не требуется. Менингококцемия опасна для любого возраста, но дети переносят ее особенно тяжело. Летальный исход может наступить в течение суток. (Этой болезни посвящен один из рассказов книги.)
6
Очень опасны бывают различные паразиты и гельминты, обитающие в тропических реках и озерах, а также в мясе и фруктах. Проявляется заражение иногда спустя месяцы и годы уже в виде тяжелых осложнений. Как рекомендовал К. И. Чуковский, «не ходите, дети, в Африку гулять!».
