Денис Абсентис - Начало
— Удивительно. А власти как-то среагировали на такое явное вредительство?
— Нет, сделали вид, что все нормально. Вот, взгляни на хвалебную статью, изданную год спустя «Молодой гвардией» ЦК ВЛКСМ, — Алик развернул ко мне нетбук.
Великая битва развернулась на украинских полях. На одной стороне был Лысенко и армия колхозников — помощников его, а на другой — трудности, неудачи и неполадки. Началось с крупного успеха: процедуру опыления ускорили и упростили. Пыльцу не клали пинцетом в каждый цветок, предоставляя это делать ветру. Он подхватывал пыльцу и густо одарял ею кастратов. За удачей пошли испытания. (Оказались исчерпанными запасы пинцетов и ножниц в стране — Лысенко приспособил мастерскую института: вместо приборов там стали готовить пинцеты. Но что значит сотня этих изделий, когда нужны тысячи. Он посылает рентгенолога — единственно свободного человека — в Павлов Посад заказать и привезти пятьдесят тысяч пинцетов. Он самолетом доставляет их на поля, но и этого запаса не надолго хватает. Ножницы и пинцеты грозят погубить все планы института, и Лысенко неожиданно находит исход. Колхозные кузни будут делать эти вещи из кос… Кузнецы поддержали ученого, его идея нашла у них решительный отклик. — Кастрированная пшеница поражается спорыньей, — стали прибывать недобрые вести, — в колосьях вместо зерна встречается спорынья. — Спорынья у пшеницы? — недоумевает Лысенко. До сих пор ему было известно, что она поражает исключительно рожь. Впрочем, понятно, кастрированный колос цветет так же открыто, как рожь. Вместе с пыльцой в цветок может проникнуть и паразит… Ученый телеграфно дает указание: — Спорынью и головню осторожно выбирать руками, обновленное зерно протравить… Опасность больше не повторится, пшеница будет по-прежнему закрыто цвести до следующего обновления… Неизвестно откуда поползли зловещие слухи, что кастрация идет на полях неудачно, агрономы недостаточно следят.
— Насколько много получилось зараженного зерна? Упоминаемые Лысенко сотни тонн. Мне кажется, это недостаточно для столь глобального отравления.
— В планах, как он сам пишет в своей «Агробиологии», было «обеспечить всю посевную товарную площадь» чудо-семенами. С возникновением проблем Лысенко сразу забыл даже об обещанных им сотнях тонн и десятках тысяч колхозов, стал бормотать о всего лишь каких-то килограммах на колхоз. Но процесс пошел. Спорынья в провоцировании массовых психозов выступает как катализатор. Сначала идут первые отравления. В обстановке всеобщей подозрительности местные органы НКВД начинают искать вредителей. Находят, естественно — всегда есть люди, готовые подставить им неугодных, воспользовавшись удобным поводом. Пока мы даже непосредственно галлюциногенное влияние спорыньи не рассматриваем. Данные об отравлениях идут наверх. Там начинают волноваться — активизировались враги, зерно травят.
— Есть какие-нибудь сведения о реакции властей на отравления в то время?
— Да, здесь показательно выступление Микояна: еще на февральско-мартовском пленуме он сообщал об отравлениях и призывал к повышенной бдительности — враг, мол, не дремлет. Отравления тогда были еще не массовые, и даже непонятно, связаны ли они непосредственно со спорыньей. Но это и неважно — главное, их с параноидальным ужасом ждут. Летом 1937 года худшие прогнозы сбываются — на полях вырастает новый урожай из внутрисортоскрещенных чудо-семян Лысенко. Начинается психоз.
— В августе, как обычно?
— «Большой террор» разгорелся сразу с началом летней страды. Если до того репрессии носили в основном чисто политический характер, то теперь они закономерно принимают «пищевой» уклон. Не в силах понять, что происходит с зерном, НКВД бросается на поиски долгожданных «отравителей» и «диверсантов». Органам ясно: коварные враги, о которых предупреждал Микоян, нанесли свой сокрушительный удар, травятся даже красноармейцы. Циркуляр НКВД «Об оперативных мероприятиях по борьбе с отравлениями и бактериологической диверсией в частях РККА» от 29 августа предписывает дела об отравлениях красноармейцев вести «в особо ударном порядке, добиваясь обязательного вскрытия организаторов и активных участников отравлений». Развивается психоз общественного масштаба, в котором власти пытались сначала как-то ориентироваться, а потом и сами начали психовать.
— Вообще говоря, такой мрачный сценарий мог, наверное, и без спорыньи пройти. В обществе сложилась определенная обстановка. Массовый террор — реакция цепная, то есть самоподдерживающаяся. Многие простые люди увидели в происходящем удар против «зарвавшегося» и коррумпированного начальства и использовали террор в личных целях, в 1937–1938 годах тысячи простых граждан заваливали НКВД доносами на своих сослуживцев, соседей, начальников, знакомых. Этих доносов было столько, что НКВД просто не справлялся. Много было случаев, когда доносы писали друг на друга в институтах и прочих учебных заведениях. Люди ведь довольно мерзкие твари. Дай простым гражданам право на оформление вышки — это породит лавину сведений личных счетов на местах на самых разных уровнях, трупы бы не успевали закапывать. Ситуация патовая. Одновременно ежедневно печатались провокационные статьи завзятых «разоблачителей», которые, не стесняясь в выражениях, писали об обнаруженных «гнездах троцкистов и диверсантов», объявляли конкретных руководителей предприятий «пособниками врагов народа». А работники органов отмахнуться от таких заявлений не могли, ибо в таком случае сами рисковали оказаться в роли пособников и укрывателей врагов народа. Власти запаниковали и начали «ковровые бомбардировки» в надежде, что ими накроет и тех «кого надо».
— Увеличение расстрелов раз в десять я бы принял. Но не в 500 же раз. Спорынья — прекрасный катализатор таких процессов. Ровно такие же доводы могли предоставить средневековые судьи. Если они не признавали ведьму виновной, то тем давали повод подозревать их самих в пособничестве колдунам и в связях с дьяволом. Это старый архетип мышления. Знаменитый демонолог Боден прямо высказывался о том, что «тот судья, который не доглядит и упустит ведьму, сам должен быть казнен». И он же утверждал, что в судах над ведьмами нельзя придерживаться общепринятых правил ведения следствия, поскольку «доказательства могут быть настолько неубедительны, что вряд ли удастся вынести смертный приговор хотя бы одной из миллиона ведьм, если действовать лишь в рамках закона». Пресловутые «расстрельные тройки» сталинских времен — это то самое, к чему призывал Боден. Но почему вернулось средневековье? Откуда вообще настолько массово появилась такая мера как смертная казнь, почему она затронула широкие слои невиновных? Подобного не вызвала даже более острая ситуация в годы раскулачивания, реакция органов тогда была несопоставимой с мирными 1937–1938 годами. Мы имеем дело с классическим психозом, вызванным отравлением.
— Но есть ли основания полагать, что Лысенко не был просто совершенно безграмотным прохиндеем? Может, он и в самом деле всего лишь по своей тупости не подозревал о том, что спорынья заражает пшеницу?
— Ох, нет, — покачал головой Алик. — Вот что еще мы можем прочитать в его «Агробиологии». Признавшись в том, что он знать не знал про возможность заражения пшеницы спорыньей, народный академик тут же дает колхозам чудесные указания, как бороться с этой напастью: «спорынью всю выбрать руками из урожая зерна» и «протравить термическим способом». Ни то, ни другое для борьбы со спорыньей не годится, об этом еще в царской России было прекрасно известно.
— А как раньше очищали зерно?
— Соляным раствором. Руками в России выбирали до девятнадцатого века, затем всем уже стало ясно, что это не работает, и применение соли всегда рекомендовалось Министерством Внутренних Дел и Ученым Комитетом Земледелия. Особенно жестко это касается именно семенного зерна. Сельскохозяйственная газета в 1911 году четко отвечала на вопрос крестьянина о соляном растворе, цитирую: «только соляным раствором можно совершенно отделить спорынью от зерна, а отделить спорынью всю руками от зерна невозможно. Непременно останутся мельчайшие крупинки, которые при посеве будут служить рассадником спорыньи на колосьях в следующий год». В Малой Советской энциклопедии того же 1937 года это было ясно прописано: «Борьба со спорыньей — очистка посевного зерна в 32 %-ном растворе поваренной соли».
— То есть Лысенко либо абсолютно невежественный идиот, либо расчетливый сознательный вредитель?
— Есть факты, а как их интерпретировать — дело другое. И факты говорят о том, что заражение с помощью агроприема Лысенко пошло, а предложенные им меры борьбы ситуацию усугубили.
— Термическое протравливание тоже не помогает от спорыньи?
— Нет, термическое протравливание — обычно это замачивание семян в воде, нагретой до примерно 45°, в течение нескольких часов — действует против головни, а спорынье оно по барабану. Позже Лысенко стал прямо запрещать использование любых препаратов, кроме «АБ», также и для сухого химического протравливания семенного фонда, предназначенного для яровизации. «Никаких других препаратов, кроме «АБ», для сухого протравливания семян, которые берутся для яровизации, употреблять нельзя». Это дословная цитата из статьи Лысенко. А препарат Борггардта с медью, так называемый «АБ», применяется только против головни и вообще по сегодняшним меркам малоэффективен. Сам изобретатель препарата специализировался именно на головне. Может, Борггардт и смог бы подсказать, что против спорыньи его препарат бессилен, но, увы, он умер в том же 1937 году. Такие вот кукушки из пеночек.
