Александр Корнейко - Когда погиб Милован
— Почему?
— После этого мне нелегко было дать команду Гардекопфу на его ликвидацию, и только приказ помог мне. Я до сих пор сомневаюсь, правильно поступила или нет. Он работал на абвер? — внимательно смотрела на Штольца Эльза.
— Не знаю. Мне об этом ничего не известно. В любом случае ты поступила правильно.
— Но мне непонятно: если он был нашим агентом, зачем разыграли всю эту комедию?
— Значит, у шефа были свои соображения.
— Четыре наших агента погибли бессмысленно.
— Во всем, что делает шеф, всегда есть смысл.
Эльза вздохнула:
— Мне кажется, на эту тему лучше не говорить.
— Ты права. Вчера у меня был штурмбанфюрер Венкель. Жаловался, что твои подчиненные в последнее время занимаются не столько службой, сколько пьянкой. Тебе придется поехать в Россию. Не возражаешь?
— Нет. Сколько я пробуду там?
— Месяц, два — не больше. Твое постоянное место работы будет здесь, в Берлине.
— Меня устраивает такая служба.
— В твоем подчинении будут еще две группы.
— Они тоже находятся в России?
— Нет. Одна в Польше, другая во Франции.
— О! Так мне придется разъезжать по всей Европе.
— Разве это плохо?
— Трудно сказать. В мирное время о таких поездках можно было только мечтать, а в военное время они небезопасны.
— После ранения ты боишься нападения? — пошутил Штольц.
— Я не боюсь ничего. У меня здесь, в Берлине, будет свой штат?
— Да. Гардекопф — при тебе всегда и везде, двух остальных будешь посылать с инспекционными поездками.
— Хорошо. Мне начинает нравиться новая служба.
— В принципе, она старая, хотя у нее есть одно преимущество.
— Какое?
— На этой должности должен быть майор. Я думаю, через годик ты получишь этот чин.
— Благодарю вас, господин штандартенфюрер. Эльза собралась уходить.
— Да, — вспомнила она, — штурмбанфюрер Венкель оставил для меня номер своего телефона. Как вы считаете, есть смысл встречаться с ним?
— Конечно. Он будет твоими глазами в России. Я уже говорил с ним.
— Когда мне и Гардекопфу выезжать?
— Отдохни несколько дней.
— Я не устала.
— Не храбрись. Я вижу, что устала, и очень. Приказываю тебе и обер-лейтенанту неделю не появляться в управлении.
— Слушаюсь.
Гардекопф поджидал Эльзу в приемной штандартенфюрера.
— Гардекопф, вам и мне приказано неделю не появляться в управлении.
— Домашний арест, фрау гауптман?
— Заслуженный отдых, обер-лейтенант. Давайте позвоним штурмбанфюреру Венкелю и встретимся с ним.
— С удовольствием!
Венкель очень обрадовался звонку Миллер. Крикнул в трубку:
— Ждите меня. Я сейчас подъеду к управлению на такси.
— Хорошо, — Миллер положила трубку.
Неожиданно Гардекопф спросил:
— Фрау гауптман, чем мы будем заниматься теперь, после возвращения из Швейцарии?
— А чем бы вы хотели заниматься?
— Разведчик из меня не получится, я с большим удовольствием вернулся бы в Россию, к своим прежним обязанностям.
— Даже без меня?
— Вам от меня будет мало пользы в разведывательной работе. Боюсь, что могу только навредить вам, фрау гауптман.
— Дезертируете, обер-лейтенант?
— Ни в коем случае. Просто разведчик из меня не по лучится.
— А на любой другой службе вы согласны быть моим подчиненным?
— Да, — с готовностью ответил Гардекопф. — Что бы ни случилось, я всегда буду помнить о том, что вы сделали для меня.
— В таком случае, я беру вас с собой. Служба та же, что была в России, только теперь зона нашей деятельности увеличена.
— Вам будет подчинено несколько групп в России?
— Мы с вами будем руководить группами в России, Польше, Франции.
— Я никогда не был ни в Польше, ни во Франции.
— Теперь побываете и там, и там, — засмеялась Эльза. Венкеля долго ждать не пришлось.
— Фрау гауптман, вы отлично выглядите! — сказал он, восторженно глядя на Миллер.
— Вы тоже!
— Автомобиль ждет нас. Едем ко мне.
Эльзе не терпелось узнать, как там, на Родине. Ее интересовало положение партизан и подпольщиков. Дорогой говорили в основном о погоде в Германии, не касаясь вопросов службы.
Автомобиль остановился у двухэтажного дома. Венкель расплатился с шофером и повел гостей к себе. Дверь открыла жена штурмбанфюрера. Венкель познакомил ее с Миллер и Гардекопфом и сказал:
— Берта, займись столом, а мы тем временем поговорим о делах.
— У вас неплохая квартира. Собственная? — спросила Эльза.
— Да, подарок отца к свадьбе.
— Здесь довольно уютно, у вашей жены хороший вкус.
— Скажу вам, друзья, по секрету, что я отвык от всего этого. — Венкель обвел руками комнату и добавил: — Отвык от роскоши и уюта.
— Как там мои подчиненные? — поинтересовалась Эльза.
— В общем — нормально.
— Штольц сказал мне, что они увлекаются спиртным. Это правда?
— Да. Но сейчас все в России пьют. Морозы, партизаны, подпольщики развеяли у наших солдат иллюзии о быстрой победе. Единственная радость у офицеров — вино.
— Через неделю мы съездим туда. Как обер-лейтенант смотрит на это?
— Положительно, фрау гауптман.
— Я тоже через неделю возвращаюсь на службу. Если не возражаете, поедем вместе.
— Конечно. Что нового в России?
— Все то же, вот только партизан стало больше.
— Кто начальник вашего СД?
— Временно исполняю обязанности я.
— Так вас можно поздравить с повышением и в чине и в должности?
— Точно не знаю. Приказа на мое назначение нет. Что-то тянет Берлин.
— Не расстраивайтесь, будет. Сейчас не начало войны, когда не знали, куда девать офицеров. Я рада за вас. Моя помощь тогда была для вас своего рода трамплином, не так ли, штурмбанфюрер, — напомнила Венкелю Миллер.
— Так точно, фрау гауптман, я благодарен Вам.
— Так вы говорите, что партизан стало больше? — перевела Эльза разговор в интересующее ее русло.
— Судите сами, если раньше в нашем районе действовало два партизанских отряда, то сейчас я затрудняюсь сказать точно, сколько их.
— Но ведь перед моим ранением дивизии, расположенные на отдыхе, двинулись на партизан. Неужели эти закаленные в боях части не справились с кучкой партизан?
— Партизаны ушли в глубь леса. Там преследовать их бесполезно. В течение двух недель дивизии блокировали лес, а потом были отправлены на фронт. Спустя некоторое время партизаны вернулись.
— Значит, отряд «Смерть фашизму» уничтожить не удалось? — стараясь скрыть волнение, спросила Эльза.
— К сожалению, нет. Но этот отряд — не самая большая неприятность. В моем районе появился конный партизанский отряд, которым командует капитан Петренко. Вот это — истинное несчастье.
— Почему?
— Петренко — опытный командир. В отряде железная дисциплина. Появляется он всегда там, где его совсем не ждут. Пленных не берут, полицаев и старост расстреливают на месте. Даже самые ярые враги Советской власти боятся идти в полицию. А нам, как всегда, оставляют очень мало солдат. Всех отправляют на фронт.
— Я не поняла, штурмбанфюрер, чем отличается этот партизанский отряд от других?
— Я же вам сказал — это не просто партизанский отряд, это — конный отряд. Помните, мы искали пропавший вороной табун?
— Не помню.
— Когда мы заняли город, нам сообщили, что на местном конном заводе до войны выращивались лошади редкой окраски, кроме того, они обладали высокими физическими качествами. Табун с этими лошадьми перед войной был на дальнем выгуле и на завод не вернулся. Наши поиски были безрезультатны. Табун исчез. И вот теперь он появился, партизаны капитана Петренко воюют с нами верхом на вороных лошадях.
— А кто такой этот капитан Петренко?
— Никто толком ничего не лает, до сих пор не удалось схватить ни одного человека из его отряда.
— А заслать своих агентов к нему вы не пробовали?
— Пробовали. Он не берет в свой отряд посторонних.
— Как же так? Он что, не несет потерь?
— Несет, но пополняется отряд проверенными людьми из других партизанских соединений.
— Да, трудно вам приходится.
— Трудно — не то слово. К примеру, агентура доносит, что отряд Петренко находится там-то, а ночью капитан объявляется в сорока километрах от этого места.
— На город партизаны не нападают?
— До этого еще не дошло, а вот на железнодорожный вокзал уже было два налета. Еле отбили.
— Действительно, положение трудное. Но хоть одна хорошая новость у вас есть для меня?
— Есть, фрау гауптман. Поймали горничную из офицерской гостиницы. Помните, она пыталась похитить портфель оберста?
— Она что-то рассказала?
— Она оказалась крепким орешком, — потупил взгляд Венкель.
— Она жива?
