Наталия Сухинина - Полёт одуванчиков
Она не сказала маме о самом главном своём аргументе. Это сокровенно и даже мама не должна о нём знать. Илья очень бережен с ней. За три месяца знакомства он не позволил с ней никакой вольности. Даша первое время опасалась оставаться с Ильёй наедине. Он пригласил её как-то домой на обед. Даша залилась краской и виновато взглянула на Илью.
— Нет, Илья, нет, я сыта, мама мне приготовила…
Илья нежно взглянул на Дашу.
— Не бойся, я тебя не обижу. Даю тебе слово мужчины.
Илья накрыл стол с праздничными салфетками веером, с хрустальными бокалами и маленьким светильником по центру. Выставил греческий салат, заливную рыбу, а на первое — уха из осетрины. Даша была сражена наповал.
— Сам готовил? — спросила недоверчиво.
— Уху сам. А салатики и другое баловство из магазина за углом. Что будем пить?
Даша пожала плечами.
— Что-нибудь лёгкое.
Всё же она немножко побаивалась. Они первый раз наедине, алкоголь, голова пойдёт кругом… Села напротив. Настороженная.
— Даш, давай договоримся на будущее. Если я тебе что-то пообещал, значит, выполню. Ешь уху и не дёргайся.
Понял, всё без слов понял. Её замечательный бородатый викинг.
— Я говорила тебе, что ты похож на викинга? — ей хотелось сказать Илье что-то приятное, загладить вину за недоверие.
— Ты ни разу, но зато остальное население по сто раз на дню. А ты не говоришь банальности, я заметил это.
Прикусила язык, ещё бы немножко и банальность вылетела бы тем самым воробьём, которого не поймаешь.
Ели уху, слушали музыку, смеялись. Илья сдержал слово. Он даже за руку Дашу не взял, и лишь когда выходили из квартиры, слегка придержал её за локоть: «Здесь темно, осторожнее».
Неужели так бывает? Расскажу кому — не поверят. Она, конечно, не расскажет. Это её тайна. Она будет хранить её, как и полагается хранить тайну. Даша не могла представить будущего мужа, для которого свадьба — лишь продолжение уже состоявшихся отношений. Зачем тогда свадьба? Чем она отличается от обыкновенной вечеринки? Свадьба — это событие. Самое главное, к нему готовятся всю жизнь. Сколько раз Даша спорила с теми, для кого всё просто. Подумаешь, сейчас другое время, эти старомодные штучки никому не нужны. Потом стала помалкивать. Знала, её никто никогда не переубедит.
Даша помнит свадьбу своей однокурсницы Тони. Тоня встречалась с парнем давно, сняли квартиру, стали жить вместе, она сделала два аборта — детей парень категорически не хотел. В конце концов, родители Тони «наехали» на парня — сколько можно девчонку мурыжить, ни баба, ни девка — простые люди оказались, без дипломатии.
Свадьба. Тоня в белом платье и воздушной фате. Даша не может избавиться от чувства, что смотрит шоу. Есть зрители, есть артисты. Надо непременно отыграть этот спектакль, ведь так долго готовились, потратились на декорации, костюмы и реквизит. Особенно потрясло Дашу венчание. Она всегда робко переступала порог церкви, потому что именно там ощущала в себе острое присутствие совести. В церкви жила правда, особая, недосягаемая. Даша очень хотела такой правды, но считала, что ей никогда не подняться к её сияющим вершинам. Она робела перед этой правдой, Дашины многочисленные несовершенства оскорбляли её. Когда она думала о собственном венчании, ей казалось, она умрёт от страха. Ведь ей откроется что-то великое, она переживёт священный страх познания особой духовной глубины. После этого познания жизнь уже не может быть прежней, она должна, обязана измениться, потому что человек, познавший великое, уже другой.
А Тонино венчание глумилось над этой тайной. Все будто сговорились, делали хорошую мину при плохой игре. Тайны нет, есть маскарад ряженных, есть злая ухмылка земного цинизма, который припёрся на этот праздник в грязных сапожищах и нагло топчет дорогой сверкающий паркет.
Вот почему так важно для Даши сохранить себя для этой тайны. Прийти на званый бал как подобает, с сердцем, готовым эту тайну принять. Кажется, Илья её понимает и тоже желает этого. Впереди у них прекрасная, цельная, не растраченная в мелководье удовольствий — жизнь.
— Мама, я буду счастлива с ним.
Мама опять гладит её по горячему лбу.
— Снова температура поднялась, дочка. Градусник, градусник сейчас принесу…
И уже в спину уходящей маме Даша посылает свою непростительную банальность:
— Он похож на викинга, мама! Его зовут Илья.
Как же соскучился Илья по детям! А уж дети — несказанно. Навозились, начитались, нарисовались, настроили из кубиков дворцов и замков. Проголодались.
— Сейчас будем объедаться. Кто больше съест, тот победил.
Илья жарит картошку. Вика ушла сразу же, как только муж переступил порог дома. Сорвала с крючка куртку и на выход. Не хочет видеть. Наверное, это даже лучше, когда внутри у Вики всё клокочет, любой разговор оборачивается скандалом. Прошло три месяца, как Илья ушёл из дома. Но Вика всё та же — агрессивная и злобная. Уверена, что он оставил её ради женщины, переубеждать бесполезно. Да и как переубеждать, когда теперь действительно — из-за женщины. За это время Илья понял окончательно: Даша — его судьба. И за своё малодушие он может заплатить большую цену — потерять её. Если Даша узнает, что Илья женат, она сделает всё, чтобы исчезнуть из его жизни. А куда он без неё теперь, когда всё пространство души занято одной только ею, прекрасной девушкой с катка. Он не ожидал от себя такой глубины чувств. Думал, жизнь проще, циничнее, а Даша подняла его на такую высоту, что он, пригласив её на обед, боялся за руку тронуть. Что такого особенного в ней? Много думал, да не додумался. Ведь не красавица, такая пройдёт мимо и даже не удостоится мужского любопытного взгляда. А вот проросла в Илье благоухающей веткой сирени. Вот как он определил её для себя: ветка сирени. Вычурно, не по-мужски, а возник образ и оказался верным.
Вот-вот уже быть весне, скоро зацветёт сирень, в мае она уже вовсю благоухает, поедем за город, наломаю я Даше большой букет, спрячет она в нём своё счастливое лицо, а мой фотик защёлкает, застрекочет как пулемёт. Даша и сирень, сирень и Даша. Но до сирени ещё надо дожить, и, самое главное, объясниться.
Илья потёр виски. Да, ситуация… Картошка поджарилась, сейчас буду кормить детей. Прежде чем прийти Вике, позвонит соседка: «Илюш, позови Вику». Тут же отрапортует Вике: «Не ушёл ещё». Та опять будет отсиживаться у соседки, куда ей далеко от детей уходить.
Пора собираться. «Приду домой, сразу позвоню Даше. Отсюда звонить — вроде как врать. Какие мы честные, — засвербила мысль, — врать не хотим, а сами заврались по уши и как выбраться из вранья, понятия не имеем. А что, если прямо сегодня выложить Даше всё как есть? Я женат, но от жены ушёл, больше к ней не вернусь. У меня дети, я их не брошу и буду любить, как и наших будущих детей. Выходи за меня замуж, Дашенька. Нет, так нельзя. Дашу надо подготовить. Моё объяснение для неё удар. Вот ведь как погано получается, люблю человека и наношу ему удар. Да, заврался».
Он шёл по вечерней уже Москве шагом деловым и быстрым. Так ходят москвичи, по-другому не получается. Москва диктует свой ритм, свою походку, попробуй, пойди по Москве вразвалочку. Илья никуда не спешил. Представлял, как он возвращается с работы, а дома его ждёт Даша. Фартучек весёленький, сама колокольчик: «Илюш, что я тебе расскажу…»
Даша рассказывает, а он выгружает сумку — купил по дороге продукты. Банальная картинка семейной жизни, а такая желанная.
Вот он и дома. После недели жизни у Петровича, дай ему Бог здоровья, Илья снял себе небольшую квартирку в Выхино. Сюда он и пригласил Дашу на обед. Она, конечно, ни о чём не догадалась. Тем более, что он предусмотрительно снял со стены большую старую фотографию хозяев. На ней дама в глухом чёрном платье и с пышной причёской, усатый офицер с вытаращенными глазами и девочка — копия дама. Даша, если не убрать, начнёт расспрашивать. Отнёс фотографию на балкон, отвернул её к стеночке и заставил для верности пустыми трёхлитровыми банками. Но всё равно получилась маленькая заминка. Даша попросила показать семейный альбом:
— Я так люблю смотреть семейные альбомы! У нас их много, разложены по годам: я совсем кроха, побольше, школьница, есть, где папа с мамой совсем молодые. Я тебе обязательно покажу.
— А у меня нет альбома. Сапожник без сапог, сама знаешь…
— Я тебе подарю. Большой, красивый, сейчас такие альбомы продаются, глаз не отведёшь.
— Хорошо, Дашенька, подари.
Вот теперь, дома, он звонит, наконец, Даше.
— Я немного приболела. Температура… Мама заставила сходить в больницу. Дали больничный, отлёживаюсь.
— Дашенька, я так соскучился.
— Я тоже, Илья. А у меня новость. Я сказала маме…
— Что сказала?
— Что у меня есть ты!
Самое время сейчас поехать к Даше, накупить разных вкусностей, фруктов, она очень любит мандарины, особенно абхазские. Накупить абхазских мандаринов и к ней. Сесть на краешек кровати, погладить по голове, напоить чаем. Но ехать к Даше — это уже почти сватовство. «У меня есть ты!» Раз мама знает обо мне, то мой визит она расценит однозначно. Но он не может явиться в Дашин дом, не сказав ей всю правду. Значит, враньё продолжается…
