Владимир Немцев - Вопросы о России. Свободная монография
Обзор книги Владимир Немцев - Вопросы о России. Свободная монография
Вопросы о России
Свободная монография
Владимир Немцев
© Владимир Немцев, 2016
ISBN 978-5-4483-1028-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть I. Русское прошлое
Российская Федерация преемница СССР. Многим согражданам кажется, что Российской империи. А может быть, мы совсем новая страна? Пожалуй, последнее согражданам вообще предпочтительнее. Но тогда как страна должна выстраиваться – по-американски, по-китайски, по-чилийски, по-германски?.. Голову сломать можно. Впрочем, есть уверенность, что по-российски, многие даже уточняют: по-русски. Но это значит, что мы должны ясно видеть свою историю, точнее, предысторию Российской Федерации. А вот здесь начинаются проблемы. И вообще получается, что мы не представляем куда идём, потому что не знаем откуда…
Но истоки проблемы уходят в глубину веков, и без краткого экскурса в историю этот разговор не получится. Тогда необходимо вспомнить, что собственно Россия в настоящих границах появилась в «бунташном» XVII веке путём присоединения других земель к Московии, в результате географических открытий и мощного развития торговли и предпринимательства. А в следующем веке Пётр I заставил задуматься, кто мы есть, и почему христианский народ, вышедший из Европы, всё время с тоской косится на Азию?
Сейчас называют 4 ноября 1612 года – преодоление Смутного времени – началом самосознания русской нации, и даже началом гражданского общества в России. Но были ли тогда ещё «Россия» и «русская нация» в современном понимании? Нет, в любом случае это было Великое княжество Московское, Московская Русь или Московия, в которой жили московиты. А Россия в собственных границах и русская национальность стали формироваться в XVII веке, а в полной мере возникли уже в XVIII веке. В Московии начала XVII века появилась независимая русская монархия, которая и стала позднее создавать собственную историю и мифологию, которыми мы оперируем по сию пору.
Про рост самосознания народа в следующем столетии писал ещё Р.В.Иванов-Разумник: ««Пётр Россам дал телá, Екатерина – душу», <…> с екатерининской эпохи начинается в России рост общественного самосознания, которое составляет «душу живу» каждого народа…»1. Только вот в XVIII веке проявились лишь предпосылки народного самосознания, которое в полной мере заявило о себе в следующем веке после большой войны за независимость, что мы и рассмотрим далее.
Глава 1. Русь и Россия
Н.М.Карамзин замечает в своём историческом труде: «Древний характер Славян являл в себе нечто Азиатское; являет и доныне: ибо они, вероятно, после других Европейцев удалились от Востока, коренного отечества народов. Не Татары выучили наших предков стеснять женскую свободу и человечество в холопском состоянии, торговать людьми, брать законные взятки в судах (что некоторые называют Азиатским обыкновением): мы всё то видели у Славян и Россиян прежде»2.
Карамзинское толкование, между тем, не объясняет причин того, почему русы на несколько веков – от монголо-татарского ига – придерживались азиатских обычаев, отойдя от европейских. Например, широко распространённая грамотность в Древней Руси и, особенно в Великом Новгороде, постепенно сосредоточилась в православных монастырях.
И вот к чему пришла Россия в XIX веке. Анализируя отчёт министра народного просвещения за 1857 год, Н.Г.Чернышевский с горечью приводит такие цифры: в России на сто человек имелось 5 человек грамотных, на 60 млн. населения приходилось 2334 школы. «В целой Западной Европе, имеющей около 200 миллионов жителей, не найдется столько безграмотных людей, как в одной нашей родине»3.
И, тем не менее, за год до этого Чернышевский пишет с гордостью: «Россия теперь государство могущественное и богатое, потому что русские, благодаря Петру Великому, стали народом образованным; а всего только пятьсот лет тому назад русские были угнетаемы и разоряемы татарами, потому что были ещё мало образованны»4. Да, Россия стала образованной страной, но ещё далеко не на европейским уровне.
Причины этого всегда находили в одном: пришли на раздробленную Русь степняки Чингисхана и не дали развиваться. Но как это происходило, всегда писалось скупо, при этом разговор обычно переходил на «татар»5, почему-то берущих обильную дань у послушных русов. И всё это разговор не по существу.
Впрочем, его одним из первых завёл маркиз Астольф де Кюстин почти двести лет назад (хотя Жорж Нива уточняет: «Мысль о русской „азиатчине“ далеко не нова: от Вольтера и Мишле, через марксиста Плеханова, она без значительных изменений дошла до наших дней»6): «Купеческое сословие – самое могущественное, древнее и уважаемое сословие в Москве; богатые торговцы ведут жизнь, подобную той, какой наслаждаются азиатские негоцианты: это ещё раз доказывает схожесть московских нравов с восточными обыкновениями, столь живописно изображёнными в арабских сказках. Между Москвой и Багдадом столько общего, что, путешествуя по России, утрачиваешь желание видеть Персию: поездка туда не сулит ничего нового. <…> Я убеждён, что сегодня в России действительное неравенство сословий куда больше, чем в любой другой европейской стране. Равенство под ярмом здесь – правило, а неравенство – исключение, но там, где правит прихоть, исключения преобладают»7.
Натан Эйдельман, соглашаясь, что только монгольское нашествие определило то «азиатское начало», которое обернулось потом на Руси крепостным правом и лютым самодержавием, приводит ещё некоторые объясняющие обстоятельства: в течение первой половины XIX века уже все европейские короли, и до того не бывшие столь абсолютными, как государи и императоры всея Руси, стали конституционными; а средневековые завоеватели с востока принесли побеждённым странам потери, сопоставимые с атомной войной – население там уменьшилось примерно в четыре раза; кроме того, повторяются известные слова Пушкина: «Образующееся (европейское) просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией… Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля». Основное отличие от Запада заключалось в слабом развитии городов, промышленности, торговли, буржуазии, – «а где буржуазность, товарность, там крепнут свободы, местные и городские»; управление огромными российскими территориями сложилось не европейское, когда большую роль играет местное самоуправление, выбранное населением и отчасти контролируемое из центра, но централизаторское, когда сверху донизу управляет всеведущая административная власть.
И когда при Иване Грозном население ещё по-европейски продолжало цепляться за самоуправление, а окраины ещё норовили выбирать воевод, то есть, сами пытались ведать своими делами, была введена опричнина. И эта «новая мощная карательная организация», полагает Эйдельман, положила начало «чрезвычайному» и принципиально новому механизму, «с помощью которого можно управлять огромной страной, не поощряя, а, наоборот, гася ростки демократии». «И если так, – заключает публицист, – то в широком смысле слова опричнина не оканчивается ни в XVI, ни даже в XIX веке…»8.
Впрочем, тут надо оговориться, что Иван IV создавал основы государственного устройства Московии – приказы, как прообразы министерств, составивших в будущем правительство такой обширной страны, как Россия. Ей остро нужны управляющие структуры, деловитые ведомства по целому ряду направлений огромного хозяйства. В XVI веке для Европы, например, подобная проблема возникла в деле управления колониями. И никто не собирался при этом организовывать демократические общественные центры по опеке колониальных пространств и душ… Московское же государство, потом и Россия, колонии в отдалённых землях не создавала, ей достаточны были территории на востоке, которые сами просились под опеку «белого царя».
Тему эту заострили в 20-е годы ХХ века русские историки в эмиграции9, а подхватили коллеги за рубежом. На основе их изысканий возобновились идеи евразийства – особого пути России, ориентированной на Восток. Евразийский настрой у нас время от времени ещё с XVIII века возвращается, в основном обнажая реакцию разочарования в Европе, «не помогающей нам» и «нас не любящей»… А.И.Солженицын считает, что в наши дни даже усилилось восприятие евразийства10, но полагает это как «отказ от русского культурного своеобразия»11, отказ, мешающий ответственно отнестись к гибельным проблемам общества.
Впрочем, для конкретно-исторических рамок разговора надо ещё уточнить, что Московская Русь находилась под властью Золотой Орды с конца XIII по XV век. К XIV веку монголы из шаманистов обратились в мусульман, что совсем не изменило взаимоотношений. Правда, Русская православная церковь канонизировала некоторых ханов, например, одного под именем Петра, хотя монголы, судя по всему, не придавали этому особого значения.
