Виталий Батов - Другому как понять тебя?
Обзор книги Виталий Батов - Другому как понять тебя?
Знак вопроса 1991 № 11
Виталий Иванович Батов
Другому как понять тебя?
К читателю
«Другому как понять тебя?» — прекрасная строка Ф. Тютчева. И далее в этом же стихотворении утверждение: «Мысль изреченная есть ложь».
Давайте задумаемся, всегда ли наши слова выражают только то, что мы хотим сказать, или в них заключено нечто большее, о чем мы и не догадываемся? Но если это действительно так, как же понять нас другому? Да понимаем ли и мы этого другого? И что может помочь нам «расшифровать» сказанное, дойти до самой Сути Слова, уловить все, что сокрыто в нем?
Перед вами, читатель, работа, которая ответит на эти вопросы. Тема ее — в недавнем прошлом тема табу — текст как источник информации о психологических особенностях автора. Осмелимся утверждать: в отечественной научно-популярной литературе работ по этой теме еще не было. Да и не могло быть: ведь совсем недавно не поощрялся «экскурс» читателя в психологию маститых авторов, и не только их. Желание «понять другого» было под запретом. Но запретный плод сладок. И специалисты занимались этими проблемами и создали достаточно научной литературы. Очень серьезной и сложной — ведь исследования ведутся на стыках многих наук: истории, литературоведения, математики, психологии, криминалистики.
Брошюра, вышедшая в «Знаке вопроса», — первая попытка рассказать неспециалистам об этих исследованиях, объяснить, что такое «атрибуция» и «персонификация», каковы их возможности сегодня.
Но первым всегда трудно. Нам было трудно еще и потому, что предстояло доступно и увлекательно рассказать о научных методах. Возможно, это не везде удалось. Да простят нас читатели! Мы стояли перед дилеммой: или сказать так, как сказано, или не говорить совсем. Выбрано первое. Мы надеемся, что поднятая тема обязательно найдет отклик в умах и сердцах наших читателей и они захотят, познав азы, узнавать дальше. Пишите, высказывайте свои замечания и предложения. Ваши письма не останутся без ответа.
БАТОВ Виталий Иванович — кандидат психологических наук, автор более 60 работ в различных областях психологии.
Другому как понять тебя?
Предисловие
Вначале, как известно, было Слово. И тогда же, очевидно, возникла проблема: кто автор? Сейчас вопросы поиска автора анонимного Слова объединяются в понятие «атрибуция» (от слова «атрибут» — существенный признак). Естественно, понятие «атрибуция» шире, нежели просто указание на поиск действительного автора. Атрибуция включает и время создания Слова, и его культурно-исторический контекст (социальная организация общества, языковые традиции, речевые нормы и пр., и, конечно, сведения о самом авторе. Произнесенное и зафиксированное Слово принято называть текстом.
Человек всегда стремится искать источник происхождения текста в одухотворенном мире. Воспринимая любой текст, мы «видим», далеко не всегда задумываясь над этим, за ним человека-автора, или, что то же — воспринимаемый текст нами персонифицируется. Форма и глубина такой персонификации у всех разная: от почти полного вытеснения из сознания какого-либо представления об авторе (большая часть людей — обычные читатели, интересующиеся только содержанием текста) до постановки прямого вопроса об авторе (специалисты-текстологи).
А так ли уж важно знать происхождение текста? Смотря для кого и с какой целью. Вряд ли необходимо доказывать, что для историка эта проблема чрезвычайно важна: весь смысл деятельности историка состоит в интерпретации действительных фактов, а какое может быть фактуальное знание без знания действительных субъектов исторического процесса. Еще большее практическое значение поиск анонимного автора имеет для правоохранительных органов: фальсифицированные тексты криминогенного содержания, подметные письма, предсмертные записки, самооговоры — все это составляет предмет их забот. Не менее важна проблема атрибуции и для литературоведа: никто пока не подсчитывал точно, но фонд анонимной литературы может сравниться с фондом художественной словесности, где авторство не вызывает сомнений.
Говоря о значении проблемы атрибуции, надо иметь в виду и то, что отдельные анонимные тексты сыграли или продолжают играть до настоящего времени роль детонатора общественного мнения, стимулируют ту или иную черту общественного сознания, и именно потому, что авторство их не было установлено.
В 1905 году в Царском Селе была издана книга профессора Сергея Нилуса «Великое в малом», где впервые появляются знаменитые «Протоколы Сионских мудрецов». Эти «Протоколы» — одна из самых блестящих мистификаций двух последних столетий. Идеологический заряд содержимого «Протоколов» до сих пор питает экстремальный антисемитизм, а в момент своего появления — подъем вооруженной борьбы первой русской революции — они послужили сточным каналом, по которому эмоционально-разрушительная накипь толпы выливалась на головы несчастных евреев. Кто действительный автор (или авторы) пресловутых «Протоколов»? Наиболее правдоподобной представляется версия о плагиате, источник которого — одно из произведений малоизвестного французского публициста Мориса Жоли. Окончательной точки, однако, не поставлено и по сей день. Мрачное величие этой мистификации состоит как раз в том, что и сейчас слышно мощное историческое эхо, сеющее межнациональную рознь. Одна из причин этого (едва ли не главная) — отсутствие достоверного знания о действительном источнике этого «произведения»; именно неатрибутированность «Протоколов» питает сохранность человеконенавистнических идей, позволяет заинтересованным лицам выдавать желаемое за действительное или же просто спекулировать на приписываемом авторстве. Если же будет бесспорно доказано, что «Протоколы» — фальшивка, что евреи не имеют никакого отношения к их созданию, напротив — это антисемитская провокация, то, понятно, неизбежно произойдет реабилитация евреев, и один из мощных очагов межнациональной розни затухнет сам собой.
А вот пример не столь давний, к тому же из практики советской партийной работы. 4 июля 1990 года состоялась встреча А. Н. Яковлева с делегатами XXVIII съезда КПСС — сторонниками демократической платформы и молодыми коммунистами. Чуть позже на съезде была распространена Справка о ходе этой встречи, содержание которой возмутило А. Н. Яковлева, так как анонимный автор фальсифицировал стенограмму выступления. По заявлению Яковлева была создана авторитетная комиссия, но поиск не увенчался успехом «ввиду недостатка информации». Автор же, видимо, достиг желаемого: скандал на какое-то время дезорганизовал работу съезда, А. Н. Яковлев мог навсегда потерять какую-то часть своих сторонников, не говоря уже о моральной травме, нанесенной ему и его команде.
Последний пример весьма рельефно высвечивает вопрос о разрешимости проблемы атрибуции. Понятно, что комиссия партсъезда обладала практически неограниченными возможностями на территории страны для привлечения, в случае необходимости, любых специалистов и экспертов для решения поставленного вопроса. И все же работа оказалась безрезультатной. Действительно ли сейчас наука беспомощна в этом отношении? Ниже будет показано, как складывается ситуация с проблемой атрибуции в настоящее время. Отметим только, что разработка проблемы опирается на достижения нескольких наук, причем наук, до последнего времени не пересекавшихся, таких, например, как история и математика, литературоведение и кибернетика.
В работе прослеживается путь развития проблемы от атрибуции (решения о принадлежности текста тому или иному автору) к персонификации (отысканию психологических характеристик, присущих автору).
Глава I. Спорное авторство в литературоведении
Автор-творец поможет нам разобраться и в авторе-человеке.
М. М. БахтинДевятнадцатый век — век славы и величия русской художественной литературы — передал веку двадцатому значительное число анонимных художественных произведений. Можно сказать, что весь XIX век пронизан сознательным стремлением художников слова в определенных условиях прибегать к анонимности. И это обстоятельство тем более рельефно просматривается на фоне анонимности древнерусской литературы, которая создавалась, как правило, народом в целом, и лишь условно авторами можно считать переписчиков древних летописей. Какие же условия заставляли авторов прибегать к анонимности или скрывать свое имя за псевдонимами?
В политической жизни дореволюционной России (а действительные крупные художники слова не могли не касаться в своих произведениях политических и идеологических проблем своей эпохи) псевдоним — это прежде всего орудие защиты от произвола господствующего класса, давления со стороны государственного аппарата и церкви. Но разумеется, существовали и частные причины, побуждавшие литераторов к анонимности, такие, как робость первого литературного выступления, неблагозвучность настоящего имени писателя, желание ввести читателя в заблуждение относительно числа сотрудников и приверженцев издания (например, В. Я. Брюсов в сборниках «Русские символисты» (1894–1895) использовал несколько псевдонимов, желая показать, что символизм, как новое течение в русской литературе, имеет значительное число последователей), служебное положение автора, мода на псевдонимы, прикрытие плагиата, мистификация и, наконец, реклама собственного произведения (путем использования известных псевдонимов или их пародийной модификации).
