Александр Николюкин - Литературоведческий журнал № 32
Обзор книги Александр Николюкин - Литературоведческий журнал № 32
Александр Николюкин
Литературоведческий журнал № 32
К 200-летию рождения М.Н. Каткова
ВСТУПЛЕНИЕ
В советские времена было принято отмечать, «праздновать» юбилеи смерти. 21 января каждого года до начала Великой Отечественной войны вся страна праздновала день смерти В.И. Ленина. Дворцы пионеров проводили особые торжества в черно-алых цветах полотнищ и портретов.
В 1937 г. всенародно праздновали 100-летие гибели Пушкина. Летом 1941 г. готовились торжественно отметить 100-летие смерти Лермонтова, но помешала война. В 1948 г. в Большом театре весьма пышно отмечали 100-летие смерти Белинского, а в 1952 г. к 100-летию смерти Гоголя «советское правительство» (как написано на памятнике) открыло от себя новый памятник великому писателю. Даже иностранных писателей обычно отмечали юбилеи только смерти: 100 лет Байрону в 1924 г., 100 лет Гёте в 1932 г. и т.д.
Не лучше ли чествовать юбилеи рождения? В 1899 г. Россия отмечала 100-летие рождения Пушкина. Потому и мы в 1999 г. праздновали 200-летие рождения поэта. В 2009 г. – 200-летие рождения Гоголя. В 2014 г. будет 200-летие рождения Лермонтова. Право, это как-то человечнее.
Мы готовимся к предстоящему 200-летию рождения великого русского публициста Михаила Никифоровича Каткова, писателя, заведомо исключенного в ХХ в. из истории русской литературы. Только теперь, в наше время, мы можем по-настоящему осознать, что он значил и что он сделал в свое время. На это нужно время, чтобы прочитать его сочинения и понять его роль в истории, – только что закончилось издание 6-томного Собрания его сочинений.
С 2007 г. в Москве ежегодно в Михайлов день 21 ноября в Храме Всех Святых бывшего Алексеевского монастыря проводятся Катковские чтения. Под руководством настоятеля Храма, члена Союза писателей России протоиерея Артемия Владимирова на чтениях выступают многие писатели, ученые, деятели культуры и религиозных организаций Москвы и Петербурга.
В 2008 г. издательство «Прогресс-Плеяда» выпустило первый «Катковский вестник» (редакторы С.С. Лесневский и Б.Н. Романов), в котором опубликованы доклады на Первых чтениях протоиерея Артемия Владимирова, И.А. Едошиной, А.Н. Николюкина, Ю.В. Климакова, Л.Л. Черниченко, Т.Ф. Прокопова, Джефри Хоскинга (Лондонский университет), А.А. Ширинянца, Ст. Лесневского, а также статьи М.Н. Каткова о Пушкине и Глинке.
В настоящем номере «Литературоведческого журнала» печатается несколько докладов, прочитанных на Катковских чтениях последних лет.
КАТКОВ И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ
Катков как редактор журнала «Русский Вестник» и газеты «Московские Ведомости» вел полемику с А.И. Герценом, в результате чего революционная газета Герцена «Колокол» утратила свою притягательность в России.
Ключевые слова: «Русский Вестник», «Московские Ведомости», «Колокол», большевистский переворот, политические экспериментаторы, русский народ.
Nikolukin A.N. Katkov and his contemporaries
Summary. Katkov as the editor-in chief of the journal «Russky Vestnik» and the newspaper «Moskovskie Vedomosty» entered into polemics with A.I. Herzen. After this controversy Herzen’s revolutionary newspaper «Kolokol» lost its popularity in Russia.
В здании на Страстном бульваре в Москве, где в XIX в. находилась редакция журнала «Русский Вестник», где печатались знаменитые романы Тургенева, Достоевского, Толстого, Лескова, Писемского, в 1970-е годы располагалось одно из управлений Министерства культуры. Однажды Марго Светлакова, ведавшая там делами театров, пригласила меня с женой (подругой Марго еще с аспирантских времен). Когда мы поднялись на этаж, Марго показала в кабинете большой дубовый стол Михаила Никифоровича Каткова, за которым теперь восседала она, Марго, имевшая право разрешать или запрещать спектакли, в частности в театре на Таганке.
Марго предложила мне сесть за стол Каткова, но такового желания я не испытывал, хотя в Орле в музее писаталей-орловцев, где в запаснике хранится стол В.В. Розанова, я с удовольствием садился, выдвигал все ящики, представляя, как сидел за столом Розанов. От посещения кабинета Каткова у меня в душе осталось некое несоответствие между старым русским журналистом, издателем, крупнейшим человеком своего времени, блестящим русским умом и современным советским чиновничеством по делам культуры, процветавшим в том же доме, буквально за тем же столом.
В 100-летнюю годовщину со дня смерти Каткова 1 августа 1987 г., которого тогда никто не вспоминал, я вместе с женой Светланой Алексеевной Коваленко отправился в Новоалексеевский монастырь на севере Москвы, лежавший тогда в развалинах. Там был похоронен Катков, о котором советская пресса писала когда-то, что он «объединил вокруг себя все темные силы дворянско-помещичьей реакции». Мы не знали места захоронения, но, подойдя к храму Алексия человека Божия, где в советские годы находился читальный зал Архива Москвы и где мне приходилось бывать десятилетиями ранее, мы развесили принесенные цветы на деревьях, поскольку от могил ничего не осталось. Как оказалось потом, это было, действительно, вблизи могилы Михаила Никифоровича, памятник на которой был уничтожен вскоре после революции. Большевики считали, что, воздвигнув мраморный мавзолей, они навечно сохранят славу первого вождя революции, а стертая могила Каткова заставит забыть его. Но у истории свои правила и обычаи. И хотя мавзолей кровавому вождю еще простоит какое-то время, пока живы те поколения, которые поклонялись ему, память великого публициста и мыслителя Каткова важнее для русской мысли, для будущего России, чем преступления прошлого, забывать которые нам тоже не след.
Прошло 20 лет. Россия стала другой. Ее ценности и память изменились. В день именин Каткова – в Михайлов день 21 ноября 2007 г., когда отмечалось 190-летие рождения Михаила Никифоровича, с благословения протоиерея Артемия Владимирова, настоятеля храма Всех Святых, что в Красном Селе, нам удалось организовать ежегодные Катковские чтения в обителе, где покоятся останки писателя. Сначала немногочисленные, эти чтения год от года стали привлекать к себе все большее внимание. Уже десятки историков, философов, социологов, литературоведов, писателей принимают в них участие. Издательство «Прогресс-Плеяда» под руководством С.С. Лесневского выпустило сборник «Катковские чтения». Имя и дела писателя ожили и возродились. Стал вопрос о восстановлении памятника на могиле.
Неисследованными остаются многие стороны деятельности Каткова, в частности переводческая работа. Известно, что он переводил Фенимора Купера, Генриха Гейне, Гёте, Рюккерта. Известно, что он первый в 1841 г. издал свой перевод трагедии Шекспира «Ромео и Юлия», как он назвал ее. При этом его перевод гораздо точнее, чем кастрированный в эротических местах перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник, печатаемый и поныне. Но едва ли кто-либо слышал, что Катков первый опубликовал в редактировавшейся им газете «Московские Ведомости» (1853. 14–19 февраля) перевод (с французского) отрывков из неизвестного тогда у нас романа Г. Мелвилла «Моби Дик» (под названием «Китовая ловля»). А уже в следующем году в журнале «Пантеон» (1854. № 3) появилась единственная в русской журналистике XIX в. анонимная заметка «Герман Мельвиль (североамериканский писатель)», к возникновению которой, возможно, причастен Катков.
Историческая роль М.Н. Каткова определяется прежде всего тем, что он первый во время реформ 1860-х годов выступил с критикой антирусских тенденций в писаниях Герцена в «Колоколе» и нигилистов-революционеров, обосновавшихся в журнале «Современник». В статье в журнале «Современная Летопись» 16 мая 1862 г. Катков называет Герцена «свободным артистом», который «сериозно воображает себя представителем русского народа, распорядителем его владений, и действительно вербует себе приверженцев, во всех уголках Русского царства, и сам сидя в безопасности, за спиною лондонского полисмена, для своего развлечения высылает их на разные подвиги, которые кончаются казематами или Сибирью, да еще не велит “сбивать их с толку” и “не говорить ему под руку”?».
6 июня 1862 г. Катков пишет в «Современной Летописи» статью, еще не называя имени Герцена, которое находилось под цензурным запретом. Катков иносказательно полемизирует с Герценом и его сторонниками, которых он именует «заграничными беженцами»: «Наши заграничные refugiés (мы хорошо знаем, что это за люди) находят, что Европа отжила свое время, что революции не удаются в ней, что в ней есть много всякого хлама, препятствующего прогрессу, как например: наука, цивилизация, свобода, права собственности и личности, – и вот они вызымели благую мысль избрать театром для своих экспериментов Россию, где, по их мнению, этих препятствий нет или где они недостаточно сильны, чтобы оказать успешный отпор. Они пишут и доказывают, что Россия есть обетованная страна коммунизма, что она позволит делать с собою что угодно, что она стерпит всё, что оказалось нестерпимым для всех человеческих цивилизаций. Они уверены, что на нее можно излить полный фиал всех безумств и всех глупостей, всей мертвечины и всех отседов, которые скоплялись в разных местах и отовсюду выброшены, что для такой операции время теперь благоприятно и что не надобно только затрудняться в выборе средств. Все эти прелести с разными гримасами появились в русских заграничных листках, – все оне воспроизводятся и развиваются в подметных прокламациях, которые появляются в самой России и которые были бы невозможны нигде, кроме России».
