Юрий Стрелец - Смысл жизни человека: от истории к вечности
Обзор книги Юрий Стрелец - Смысл жизни человека: от истории к вечности
Ю. Ш. Стрелец
Смысл жизни человека: от истории к вечности
Введение. Смысл жизни человека как фундаментальная философская проблема
Проблема смысла жизни человека издавна, по сути, с начала философствования вообще, стоит в центре внимания мыслителей всех регионов мира. Если и есть вопросы, волнующие и «Запад» и «Восток» в равной мере, хотя им, будто бы, «вместе не сойтись» (Р. Киплинг), то это прежде всего относится к вопросам: «что есть человеческая жизнь?», «какую цену она имеет для индивида и социума?», «чего ради стоит жить, и за что можно умереть?».
Смысложизненная проблематика образует базовую и интегральную структуру всего мировоззренческого комплекса, любой человеческой культуры, а также процесса индивидуального самоопределения. Осознанно или подспудно всякий человек «желает знать» не только, где «сидит фазан», от материального уровня бытия он восходит к идеальному его измерению, позволяющему прояснить смысл бытия как целого, включающего и первый, и второй «этажи» человеческого существования.
Известна марксистская трактовка основного вопроса философии как отношения сознания, мышления к бытию. По мнению же философов, ставящих в центр внимания человека, антропологическую проблематику, основным вопросом является более конкретно – жизненный: в чем смысл жизни? (Альбер Камю). Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни можно рассматривать как врожденную мотивационную тенденцию, пронизывающую все поведение и развитие личности (Виктор Франкл). «Даже самоубийца верит в смысл – если не жизни, то смерти, в противном случае он не смог бы шевельнуть и пальцем для того, чтобы реализовать свой замысел».1
Отсутствие смысла, по Франклу, – не просто какой-то пробел в сознании; оно порождает у человека серьезное негативное состояние – «экзистенциальный вакуум». В.Франкл процитировал слова А.Эйнштейна: «Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден для жизни».2
Совершенно иную трактовку внимания к смысложизненной проблематике дает З. Фрейд: «Если человек начинает интересоваться смыслом жизни или ее ценности – это значит, что он болен». В этом психотерапевтическом контексте, очевидно, речь идет о степени «заглубления» на данном вопросе и о патологических реакциях уже неблагополучного в психическом отношении человека. Вопрос о смысле жизни, как таковой, ни причиной, ни симптомом какого-нибудь заболевания не является. Напротив, его прояснение и индивидуальное исследование может позитивно отразиться на психическом и социальном здоровье индивида. Пример тому – процедура логотерапии, предложенная В. Франклом. Итак, вопрос о смысле жизни посещает каждое мыслящее существо, желающее познать себя, свое предназначение и место в этом мире. Достаточно четкое представление о смысле является стратегическим путем и орудием, позволяющим не покориться, а, наоборот, преодолеть все жизненные испытания: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, – поет Д. Макаревич, – пусть лучше он прогнется под нас». Не все так просто, разумеется. Мир более «стар», чем мы, и «прогибаться под нас» часто не хочет. Однако, в любом случае мы стремимся к полноте своего бытия, к тому, чтобы оно было плодотворным, полезным для нас, и для других людей.
«Смысл жизни» представляет собой проблематическое поле, в котором пересекаются все экзистенциальные линии, взятые в модусах модальности: «хочу», «могу», «есть», «должен». Отсюда, условно говоря, смыслом жизни является желание («хочу») стать тем, кем должен стать, и реализация этого желания («могу») свободно, по доброй воле и с любовью. Проблема смысла жизни, вопрос о нем – не каприз, не праздное любопытство, не нечто дополнительное к жизни, о чем можно подумать на досуге или чего избежать в случае нехватки времени. Ф.М. Достоевский сказал однажды, что без твердого представления себе, для чего ему жить, человек «не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его все были хлебы».
Смысложизненная проблематика философии, при всей своей важности и «центральности» сама может быть вписана в более широкий теоретикомировоззренческий контекст: смысла как такового, процедуры осмысления и переосмысления как таковой, безотносительно к конкретному объекту этой процедуры. Не случайно, на наш взгляд, основной темой недавнего (июль-август 2008 г.) XXII Всемирного философского конгресса, состоявшегося в Сеуле (Южная Корея), стала следующая: «Переосмысливая философию сегодня» (Rethinking philosophy today). И действительно, современная философия нуждается в серьезной внутренней трансформации как в отношении исследуемых объектов и проблем, так и в плане подходов, методов философствования. Базовый перечень объектов анализа остается, в принципе, тем же, хотя их значимость изменяется, приоритеты переставляются. Методы так же вполне традиционны, с учетом, правда, постмодернистских новаций и девиаций. Речь заходит, таким образом, не об экстенсивных, но интенсивных пересмотрах проблематического поля философии. О его переосмыслении, то есть наделении новыми смыслами, соответствующими новым временам, реалиям и парадигмам.
Проблема смысла жизни человека, в свете этой задачи, может стать важным универсальным конструктом общего переосмысления, будучи не только его конкретным антропологическим приложением, но и базовым методологическим основанием. В таком случае, смысложизненная проблематика перерастает рамки философской антропологии или этики и задает системную парадигму переосмысления «жизни философии» в целом.
А теперь посмотрим на проблему смысла с иной стороны: как если бы его не было.
В современном мире весьма актуален терроризм, который называется многими исследователями проблемой № 1. Например, трагические события в США 11 сентября 2001 года всех потрясли не только самим фактом, но и его иррациональностью; которая проявилась в том, что никто не взял на себя ответственность за этот чудовищный теракт, не выдвинул никакие требования, то есть «не объяснил его смысл»: «… демонстративное отрицание смысла – одна из составляющих теракта, ибо ничто не вселяет в человека такой ужас, как полное безразличие к смыслу направленной против него (хотя бы потенциально, поскольку и к личности она безразлична…) силы».3
Жизнь человеческая многообразна и сложна, прекрасна и трагична. Нет ничего такого, чего бы не вынес человек (в отличие от животного). «Какой крест на себя взвалишь, столько и сил тебе будет отпущено». Однако крест взваливается со смыслом. Без смысла и благополучное существование становится невыносимым.
Гуманитарная трактовка понятия «смысл». Знак, значение и смысл.
Само понятие «смысл» этимологически происходит от «мысли» («смысл»), то есть иметь смысл означает «быть с мыслью», сопровождаться мыслью, быть подвергнутым воздействию мысли. На разных европейских языках с понятием смысл сопряжены «сознание», «разум», но, кроме того, и «чувство», «ощущение». Близки «смыслу» «склонность» (немец.), «намерение» (англ.). Практически во всех языках «осмысливать», «смыслить» означает не что иное, как «понимать», а в словаре В.И. Даля «смысл» прямо трактуется как «способность пониманья».
В «Краткой философской энциклопедии»4смысл онтологизируется в понятии «смысловое содержание», «которое вещь получает благодаря тому, что ей сообщается смысл, или благодаря тому, что раскрывается имманентный [внутренне присущий – Ю.С.] смысл вещи. Смысловое содержание предполагает наличие «акта, сообщающего смысл», благодаря которому человек ставит эту вещь в связь со своим микрокосмом».5
Такая трактовка позволяет, вслед за Э. Гуссерлем, практически отождествить понятие «смысл» и «значение», что мы и наблюдаем в большинстве лингвистических и философских словарей.
Первой теоретической парадигмой в исследовании собственно смысла, в отличие от значения, стала герменевтическая, задавшаяся целью истолковать скрытые смыслы Св. Писания. Затем учение о толковании и понимании истолкованного расширилось, захватив историю, философию, художественное творчество, культуру в целом (В.Дильтей, Т. – Г. Гадамер и др.).
Важную герменевтическую проблему, касающуюся единственности или множественности смыслов слова, выражения, текста, поднял еще Матиас Флациус Иллирийский в XVI веке. По его мнению, они имеют одно значение, но в разных контекстах обнаруживают различные смыслы. Однозначность контекста обуславливает единственность смысла. В такой трактовке значение и смысл совпадают далеко не всегда, и их соотношение определяется контекстом.
Существенным этапом становления герменевтики стала «философия жизни» В. Дильтея, согласно которому «понимание» – не частный аспект теории познания, но фундамент гуманитарного знания вообще или «наук о духе». Так, например, работа историка – это «понимающая интерпретация» того, что уже было некогда «схвачено в понятии».
